Великий и Ужасный 6 (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 33

— Ха-ха! — голубые глаза одабаши яростно и весело сверкнули. — Даже жаль будет убивать тебя!

— Много треплешься, — я крутанул в руках свое цепное оружие.

— Сиктир гит! — грязно выругался он и взмахнул ятаганом, хотя расстояние между нами было метров двадцать или около того.

Вдруг — сверкнуло, и в мою сторону, со свистом рассекая воздух, полетел призрачный клинок, точно такой, как тот, который держал в руке Эргенч! А потом — еще и еще! Эти летающие лезвия, касаясь стен, высекали из них искры и вообще — выглядели стремно. Про такую хрень я только в книжках читал, и то не здесь, не на Тверди, а там, на Земле, во всяких книжках про китайщину и культивацию!

У меня аж в спине захрустело, и вообще — везде захрустело, когда я, подобно Нео, на максимальном ускорении уклонился от летающих ятаганов, грозящих разрубить мое туловище в трех местах. Я натурально ляпнулся на спину, потому как Киану Ривзом все-таки не был и в плане крутости был пожиже, к земле поближе.

— Боктан! — выдохнул Эргенч. — Как ты смог…

Этот дерьмовый «боктан» я сегодня уже слыхал и потому, не мудрствуя лукаво — запустил в турка цепью с фонарями, из самого неудобного положения, а потом перекатился к стене и очень нелепым образом пополз вперед по-пластунски, с бешеной скоростью. Аж пар от моих шаровар пошел! Наверное, ни одному дебилу ни в одном из миров не доводилось ползать по-пластунски, пользуясь сверхъестественным ускорением!

Одабаши не был тормозом: он снова взмахнул ятаганом и рассек летящий ему навстречу метательный снаряд призрачным лезвием, сбивая его с траектории и… И это бы сработало, даже будь на месте моего книппеля стандартное пушечное ядро! Но фонари на цепи обладают очень странным центром тяжести, их движение подчиняется специфическим закономерностям, так что… В тот самый момент, когда заигравшийся в принца Хаджара одабаши получил по кумполу наполовину развалившимся плафоном рудничного светильника, я уже был тут как тут — дополз на форсаже, перешел в кувырок, и влупил ему обеими ногами в пузо, сделав стойку на руках. Капоэйра, ять! Хурджин бы одобрил!

— СУКАПАДЛА! — выдохнул я с большим удовольствием, вставая и с хрустом распрямляясь.

Мне явно не шла на пользу монотонная работа и подземный климат! Если в двадцать лет у урука хрустят суставы — это что-то да значит…

— Стареешь, — вкрадчиво сказал кто-то. — Как и все смертные.

Смутная тень прошелестела в конце коридора, там, где сползал по стеночке пришибленный мной Эргенч, оставляя за собой кровавый след. А потом рядом с янычаром проявилась из тьмы отвратительная сатанинская рожа и два кожистых крыла. Носферату! Кантакузен! И с хрена ли они все тут так хорошо знают русский? Тоже — культурный обмен?

— А я стареть не намерен… И не намерен позволить пропадать такому божественному нектару! — продолжил высший вампир, склоняясь над одабаши и, похоже, намереваясь отсосать у умирающего. Кровушки отсосать.

— АЛЁ, ГАРАЖ!!! — проревел я, взбешенный до последней крайности. — ПОЛОЖЬ ТУРКА НА МЕСТО!!!

Рев мой получился капитальным, как раз тот самый «выход силы», о котором говорил Рикович. Аж обвал где-то вдалеке случился, эхо по всему руднику разбежалось, а носферату подпрыгнул от неожиданности так высоко, что саданулся макушкой о своды подземелья, рухнул вниз, усевшись на жопу и тонким истерическим голосом проверещал:

— Чего орешь, дикарь? Это откинуться от страха можно, подумать только! И вообще… — наконец тембр голоса этой крылатой скотины пришел в норму, и он сказал уже несколько более уверенно: — Не смей становиться между хищником и его добычей, быдло.

— От быдла слышу, — откликнулся я, решительно шагая вперед по коридору. — Слушай ты, отсосатель! Отвали от Урбеча! Если не дашь турку спокойно помереть — я тебе башку в жопу засуну! Я уверен, меньшее, чего бы он хотел перед смертью — так это чтобы у него отсасывала такая мерзкая харя… Нет, будь ты белокурой Хюрем-султан, я думаю, он бы не отказался, но ты-то не белокурый! У тебя наросты на башке и вместо носа какая-то хренотень нездоровая… Короче, дай дядьке помереть по-людски, что ты, ять, как нерусский? Не смей у него сосать, сдрисни нахрен с пляжа, а то повторюсь — твоя же голова в твоей же заднице будет!

Я был серьезен как никогда. Эргенч, хотя и оставался моим врагом, но такой ереси перед скоропостижной кончиной точно не заслужил. Но Кантакузен мне не поверил… И, по секрету вам скажу, очень даже зря!

Кантакузен просчитался. Снова — сраная самонадеянность всему виной! Я и сам на этом уже не раз погорел — и фигурально, и буквально, и поэтому теперь старался быть предусмотрительным засранцем. Вот и теперь — проявляя несказанную борзоту в диалоге с одним из самых страшных существ нашего мира… Ну, вот я и назвал Твердь «нашим миром», можно сказать — ассимиляция, диффузия и инфильтрация попаданца удались! И — да, носферату были очень опасны. Я помнил, как они крошили целые сотни ордынцев в Сколевских Бескидах! И теперь моя уверенность была основана на двух фактах: во-первых — я действительно вырос над собой, а Резчики Урук-Хая тоже были зверски свирепыми гадами, а я теперь мог считаться не доморощенным самоучкой, а настоящим Резчиком! Ну, и во-вторых, я в преддверии грядущего звиздеца все-таки обкатал тему с алхимическими антивампирскими символами.

Райла попросила сделать ей татау с пиктограммами Солнца и Луны -то естьзолота и серебра — прямо на шее, в районе сонной артерии. Да, да, понравилось ей, как смотрится, решила девочка пофорсить. Ну, и типа, если упырь укусить захочет — офигеет!

И у меня они тоже проявились, правда — на руке. Ну и хорошо, ну и ладно. Кантакузену от этого было не легче… Он, гад такой, метнулся ко мне стремительным домкратом, просто ввинтился в воздух, ухватил меня за патлы и впился мне куда-то между плечом и шеей. Не двинуть ему со всей дури кулаком в мерзкую харю, по этой самой хренотени, которая у носферату вместо носа, было адовой задачкой. Но — сдержался. Чисто из исследовательских целей!

Так что Кантакузен прокусил мне трапециевидную мышцу и даже вроде как попробовал присосаться, и было зверски больно. А потом упырь отпрянул, ошалело осмотрел меня с ног до головы, помотал своей головешкой и вдруг сказал:

— АЫК! — и принялся громогласно блевать во все горло, постепенно меняя боевую ужасную форму на облик почти человеческий.

Так-то он знал, что уруки невкусные. Но, наверное, надеялся, что его желудок, или что там у носферату вместо пищеварительной системы, выдержит мою полную норадреналина кровушку. Может, он вообще был извращенцем, потому как сосать у уруков — это, конечно, не возбраняется, однако воспринимается в приличном обществе, мягко скажем, неоднозначно. Даже если это общество состоит из реальных упырей. Вот у эльфов — соси, сколько вздумается! У людей — тоже вроде как не проблема. Но уруки? Фу, как можно? Таких называли «чернильницами» и в респектабельные склепы и ковены не пускали.

Трансмутировать в человека упырю я не дал. Я ему дал под зад, с разворота, ногой, отработав удар, который во всех школах обоих известных мне миров именуют подсрачником. Подсрачник получился капитальный, и, отхватив его, Кантакузен с капитальной же скоростью полетел по коридору в обратную сторону и ляснулся о стенку рядом с почившим в Алласе Эргенчем, и сполз вниз.

А я достал один из ошейников, который позаимствовал у коварной Райлы, и вполне себе вальяжно прошествовал к носферату.

— Я говорил тебе не сосать у турка? — вежливо спросил я. — Я предупреждал, что твоя башка в твоей же жопе будет? Понимаешь, теперь мне ничего не остается, кроме как исполнить обещание. Я очень дорожу своей репутацией и не могу позволить себе, чтобы почтенная публика посчитала меня бесчестным типом, который плюет на данное слово…

Я сделал широкий жест рукой, обводя окружающее подземелье и имея в виду, что тут полно почтенной публики. Можно ли было считать труп Эргенча и изрубленные туши драконидов почтенными — я не знал, но перестать трепаться уже не мог, потому как нервишки пошаливали.