Великий и Ужасный 6 (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 20

То, что говорил Сагдей — это было немыслимо. Раб — урук? Как это вообще возможно? И Резчик… Почему у них не стало Резчика? Что ни говори, именно татау делают урук-хай одинаково неприятным противником для магов, киборгов, мутантов и танковой дивизии. Без татау мои сородичи — просто агрессивные верзилы, пускай по физическим кондициям и превосходящие человека раза в два. Но… Если вместо двух патронов для ликвидации урука надо потратить двенадцать или пятнадцать, то, учитывая емкость магазина автомата Татаринова, это не станет особой проблемой.

— Дымы… Это орудует Шаграт! Шаграт и его банда. Он всегда говорил Шарку, что тот делает неправильно, завязывая татау на свою жизнь… Шаграт не делал татау. И я не делал. Поэтому — я здесь, Шаграт со своей бандой на свободе и даёт упырям просраться, а все остальные, кто поверил Шарку — в рабских ошейниках.

До островка осталось совсем немного, Сагдей обернулся, чтобы причалить аккуратно, а я спросил:

— А почему ты мне обо всем этом рассказываешь так просто? Не опасаешься?

— Хе! — Сагдей Лучник дождался, пока шлюпка ткнется в отмель носом, резко оттолкнулся ногами, выпрыгнул за борт и принялся перебрасывать на берег связки наловленной рыбы и вязанки с плавником (древесиной, собранной на берегу моря). — Ты — урук. Тебя постараются убить все, кого ты встретишь на берегу. Кроме других уруков… Хотя — и они тоже, скорее всего. Тебе некуда идти, ты чужак. А еще — у тебя татау. Значит, ты или из российских таборов, или прямиком с Борнео. И у вас есть Резчики… И ты точно много-много раз общался с одним из них: вон, какая расписная у тебя рука! Если ваши Резчики правильные — то мы могли бы договориться. Мы могли бы спасти уруков Монтенегро. Хотя какую плату потребует Резчик за это — я и представить себе не могу.

Чтобы скрыть некоторое замешательство, я тоже выпрыгнул из шлюпки, и мы вдвоем подняли ее и перенесли в небольшую пещеру, где лодка была незаметна с моря. Потом, нагрузившись рыбой, дровами и прочим скарбом, я потрусил за оркопедом… То есть — за ортопедом, конечно — к его бунгало, которое скрывалось среди скал и деревьев. Я наконец разглядел его лук: короткий, с крутыми изгибами плеч, изготовленных из рогов какого-то животного. Определенно — оружие было мощным! Но пристрастие к такой архаике выглядело странно: на Балканах запрета на ношение и применение огнестрела для уруков не существовало, и использовать лук вместо АГС или ручного пулемета — идея сомнительная…

Островок-то был совсем небольшой: эдакая клякса метров ста в диаметре, но — со сложным рельефом. Самопальная хижина, собранная из самых необычных материалов (обломков кораблей, рекламных щитов, металлопрофиля, крупных кусков плавника, фанеры, пластика и прочего) расположилась под естественным каменным козырьком одного из утесов. Тут же имелась сложенная из камней печь, большой металлический резервуар для воды с коробкой опреснителя и ручной помпой рядом, коптильня, лабаз на небольших сваях… В общем — убежище было из разряда «нет ничего более постоянного, чем временное». Врядли респектабельный бакалавр медицины рассчитывал на то, что задержится в этих живописных пердях надолго!

— На вот, надень… И шмотье свое доисторическое просуши! — сходив в хижину, Сагдей вынес мне точно такие же, как и у него самого, синие шаровары и какое-то то ли одеяло, то ли плед. — Чего смотришь? Струка!

— Сам ты… — почти обиделся я

— Ну, темнота… Плед — струка, жилетка — цмадан, шапка вот такая — капа! Давай, переодевайся и кофе вари, урук-кафанщик… Хотя какой ты кафанщик? Ты — матерый убийца, — он кивнул на мою руку. — Черепов-то, черепов… И такой молодой! Сколько тебе? Девятнадцать? Двадцать?

Я сделал неопределенный жест рукой, не подтверждая и не опровергая его догадки, и мигом снял с себя шмотье, и развесил всё на дереве. В это время Сагдей разжег огонь в очаге, прямо тут, на улице, установил железную треногу, повесил котелок с водой и стал чистить рыбу, явно намереваясь приготовить что-то вроде ухи.

Напялив на себя шаровары и накинув на плечи плед, я взялся за дело. Кофе — значит, кофе! В крышку от армейского котелка я набрал песку и сунул его в костер — греться. Достал контейнер с зернами чистейшей арабики, еще один, поменьше — с кардамоном и третий — с какао-бобами. Я говорил про НЗ? Определенно, всё это были запасы первой необходимости, наряду с БЦАА и мультивитаминами. Потом извлек из бокового карманчика рюкзака ручную кофемолку и хорошенько продул ее от воды. Последней на свет Божий появилась крохотная турочка.

— Кафанщик! — усмехнулся Сагдей, и его очки заблестели, отражая отблески разгоревшегося костра. — Кафанщик-убийца, да еще и Бабай зовут! Это звучит как начало многообещающей страшной истории! Расскажешь?

— Хо! — сказал я. — Расскажу.

Я сыпанул горсть зерен в кофемолку, добавил туда одну кардамонинку и четыре какао-боба и взялся за рукоять. Это была наша, маякская кофемолка. Ею можно было даже камни перемалывать или крушить черепа — если двинуть по башке хорошенько!

— Я расскажу тебе свою историю, раз ты и вправду не знаешь, кто такой есть Бабай Сархан, а ты пообещай, что потом поведаешь мне свою: про поступление в университет, стезю травматолога и эти оптические приборы у тебя на морде! Ну, и про смерть этого Шарку, и про пленение народа адриатических черных уруков…

— Хм! — лучник-доктор задумался. — Вообще-то я что-то слышал про какого-то Сархана… Какие-то наемники, да? Что-то на границе Хтони… Название какое-то претенциозное, пахнет седой древностью, как твои краги и доспехи! На языке вертится, а вспомнить не могу!

— Орда, — радостно оскалился я. — Мы есть Орда.

— Действительно — претенциозно. Давай, вари кофе скорей, сил нет больше нюхать! И рассказывай, это вправду интересно! — он закинул в большой котел почищенную рыбу и специй, и взялся за овощи: картошку, морковку, лук — самые обычные. — У меня уже есть догадки на твой счет, но хочется всё узнать из первых уст.

— Что ж… — я сунул турку в раскаленный песок и почесал башку. — Пожалуй, все началось с того, что убили старого Садзынара Резчика, а я очнулся в его жилище — на полу, приплюснутый к бетону рифленой подошвой государева опричника…

Солнце заходило, костер горел, над костром булькал котел с рыбной похлебкой, мы с Сагдеем пили кофе, смотрели на море и рассказывали друг другу страшные истории, и нам было совершенно не страшно. И с хрена ли нам должно было быть страшно? Мы ведь черные уруки! Нам вообще нихрена не страшно, даже полет на шестьсот километров или похищение в рабство целого народа. В конце концов это всё пустяки, дело житейское. С кем не бывает?

Мы употребили на двоих целый котел рыбной похлебки, шлифанулись еще кофейком и некоторое время только довольно сопели, замерев в расслабленных позах под деревьями.

— Короче, на Монтенегро с неба свалился Резчик, — наконец подытожил мой рассказ Сагдей. — Тут явно чувствуется злой умысел! Как думаешь, тебя сюда специально забросили? Я не духов имею в виду, а в глобальном смысле?

— Ять! — сказал я. — Ну, знаешь… Когда страной правит династия очень, очень хитромудрых менталистов — всякое может быть… Грозные — мастера решать вопросы чужими руками. Вот, например, если сложить два и два, то получается, они изначально рассчитывали, что я возьму с собой в Инферно Эссириэ, и мы будем иметь то, что имеем. Ну, плюс-минус. Могли они знать про святилища? Теоретически — да! У них там есть такой Федор, который Иванович… Вот он специализируется на всякой запредельщине — от магии до научных экспериментов. Думаю, я — всего лишь один из вариантов. Сейчас не один десяток героев самого разного пошиба пробует щупать Высокую Порту за вымя, наверняка… А по зеленым лесам и лугам Паннонии уже ломится какая-нибудь резервная танковая армия при поддержке клановых дружин! Ка-а-ак возьмут штурмом Белград, то-то упыри охренеют!

— Было бы неплохо! — потер руки по своей привычке Сагдей. — Если мы соберемся поднимать восстание и освобождать уруков — такое отвлечение сил стало бы очень даже кстати. — Он снял очки, достал из кармана шаровар футляр, из футляра извлек специальную тряпочку и протер очки.