Аки лев рыкающий - Бабицкий Стасс - Страница 11

– Что вы такое говорите? Откуда эти глупые фантазии про банду убийц?

– Фантазии?! – г-н Мармеладов, похоже, слегка обиделся, хотя и не подал виду. – Фантазии – это у писателя Сперанского, вот он замечательные романы сочиняет. А я могу доказать каждое свое слово. Посмотрите внимательнее, господа. На ребрах слева имеется ножевая рана, – он задрал рубаху и показал глубокий разрез, прошедший наискосок от груди до живота. – Первый убийца хотел зарезать Осипа. Второй в него стрелял. Пуля застряла в правом плече. Калибр небольшой, пистолет, скорее всего, немецкий. А еще я обнаружил огромную шишку на затылке – кто-то проломил череп дубинкой или иным тяжелым предметом. Отсюда этого не разглядеть, но если вы пощупаете, то сами убедитесь.

Желания дотронуться до покойника у меня не возникло, остальные тоже поверили на слово.

– Плюс тот, кто автомобилем сшиб – уже четверо убийц. Правда, ни одна из этих ран не была смертельной. После аварии Осип сумел подняться на ноги и кое-как добрался до этого овражка, где его и прикончили.

– Получается, он погиб не от пули и не от ножа. Что же стало причиной смерти? – спросил я.

– Судя по синякам на горле, его задушили, – вклинился Пузырев, снова демонстрируя выдающуюся наблюдательность.

Я никаких синяков не разглядел, впрочем, я старался не смотреть на покойника. Еще приснится потом, не приведи Господь.

– Поэтому вы думаете, что это моих рук дело? – с вызовом воскликнул Иван. – Из-за одного неосторожного жеста!

– Вы ошибаетесь, – спокойно констатировал г-н Мармеладов. – Причем ошибаетесь во всем. Во-первых, я точно знаю, что вы не убийца. Хотя на будущее рекомендовал бы вам воздержаться от неосторожных жестов и необдуманных слов. Обычно именно эти две напасти доводят людей до беды.

Пузырев смутился, вся его дерзкая самоуверенность растаяла, как восковая свеча на солнце.

– Во-вторых, Осипа не душили. Ему сломали шею.

– А это не одно и то же? – удивился князь.

– С точки зрения убийцы – нет. Если пережать дыхательные пути и лишить человека притока воздуха, он умирает медленно. Минуты за две, а то и три. При этом жертва имеет возможность сопротивляться, чего в нашем случае не наблюдается – руки Осипа раскинуты в стороны, он просто не успел ничего предпринять для своего спасения. Это показывает, что преступник торопился и выбрал иной вариант. Не сжимал горло, а резко дернул в сторону, ломая позвонки. Моментальная смерть. Очень эффективный способ. Но он же сообщает нам важную подробность о злодее. Задушить сумеет и женщина, и даже ребенок – при некоторой сноровке. Сломать же шею способен только мужчина, причем исключительно сильный.

– Это не слишком убедительная примета, – посетовал я. – В гонке осталось восемь машин. Исключим наши – шесть. И в пяти из них за рулем мужчины.

– Не забудьте еще полсотни циклистов, – ехидно добавил князь. – А как иначе, Жорж? Вы сами хвастали, что любители велосипедов жонглируют гирями и развивают мускулатуру. Их нельзя сбрасывать со счета.

Мы обменялись яростными взглядами. Глупая затея в подобной ситуации делить гонщиков на «своих» и «чужих». Но наше поведение отчасти было продиктовано глубоким шоком, в котором мы пребывали. При этом я не сомневался в виновности шофферов, а г-н Щербатов подозревал велосипедистов.

– Именно благодаря своей силе они проехали по дороге намного раньше автомобилей! – я напомнил наш давешний спор. – И не укладываются в отведенное для убийства время. Скажите, г-н Мармеладов, можно ли установить с точностью до минуты, когда именно Осипу свернули шею?

– Не всякий судебный врач возьмется определить время смерти с такой точностью. Но это случилось… Который теперь час?

Князь откинул крышку хронометра.

– Двенадцать часов.

– Ровно?

– Без пары минут. А к чему такая точность?

– Точность никогда не бывает лишней. Дело в том, ваша светлость, что трупное окоченение начинается примерно через час после смерти. Этот труп еще вполне теплый, стало быть, убийство произошло не раньше одиннадцати часов.

– К этому времени все циклисты давно проехали мимо! – резюмировал я. – Отстал только Осип. Неудивительно, он ведь прежде не ездил на велосипеде.

Пузырев, единственный из нас, кто заинтересовался ранами покойника, внимательно изучал порез и дыру от пули.

– А меня удивляет, – он встал с колен, отряхнул брюки, – зачем Осипа мучили? Резали, стреляли… Похоже на изощренную пытку.

– Может и вправду так, а? – спросил князь, обретая новую надежду. – Один человек во всем повинен. Он настолько ненавидел Осипа, что нарочно истязал и мучил. А после прикончил.

– Фантазии, ваша светлость. Фантазии! – вернул должок, ох и язвительный тип. – Но давайте допустим, что кто-то пытал Осипа, нанося ему все эти раны. На это ушло бы слишком много времени. А теперь спросите себя, где при этом он оставил свой автомобиль? На лугу следов нет.

– Бросил посреди дороги.

– Злодей не стал бы так рисковать. Ведь любой, кто проедет следом, заподозрит неладное, пойдет искать шоффера и станет свидетелем убийства. Нет, я уверен, что автомобилисты наносили удары поочередно, проезжая мимо.

– Заранее сговорились, что ли? – недоумевал г-н Щербатов. – Но по какой причине?

– Не имею понятия, – пожал плечами г-н Мармеладов. – Давайте догоним их, а там уж сами и спросите.

Это предложение воодушевило князя. Ведь если автомобиль, с его выдающимися скоростями, поможет изловить и покарать убийцу, все газеты разразятся дифирамбами самодвижущемуся экипажу, а «моторофобы» будут окончательно посрамлены. Он уже начал отдавать распоряжения шофферу-абиссинцу, но тут я не удержался от вопроса:

– А с трупом что делать?

Иван перешагнул через убитого фельетониста:

– Я эту падаль везти отказываюсь.

– Бросать как-то не по-христиански, – возразил я.

– Мы из ближайшей деревни мужиков пришлем, – пообещал г-н Мармеладов. – Они на телеге свезут покойника к становому смотрителю.

– Но как они найдут это место? У нас нет ни флажков, ни даже шарфа яркого. Разве что от красной рубахи Осипа оторвать рукав да на ветку привязать?

– Придумал, господа! – князь пританцовывал на месте, ему не терпелось поскорее сорваться в погоню. – Мы повесим на дерево не флаг, а «Фебус». Его издалека видно, металл на солнце сверкает. Мужики мимо не проедут. Ийезу, сбегай за велосипедом!

Абиссинец широким шагом направился к дороге. Г-н Щербатов глядел вслед своему слуге с некоторым сомнением.

– Черт чернявый… Понял ли он правильно? Вечно так: прикажу ему что-нибудь и не знаю, какого подвоха ожидать. А нет, вроде понял, тащит железяку. Давай скорее, олух! Во-о-он на тот сук вешай. Выше поднимай. Выше говорю! Ванюша, да помоги ты скотине безрукой, иначе весь день провозимся… Отлично! Теперь по машинам, господа! Помните, Жорж, вы спрашивали, для чего нужен мотор в сто лошадей? Вот сейчас он нам пригодился бы. Да-с! – князь уселся в кресло и закричал, размахивая руками, – Вперед, Ийезу, незачем щадить рессоры! Поезжай на предельной скорости, понял? Лети так, будто за тобой дьявол гонится.

Моторы взревели.

А у меня появилось скверное предчувствие, что это как раз мы пустились в погоню за дьяволом. И чем она закончится, совершенно не ясно.

Солнечная гора.

60 верст от Москвы.

12 часов 29 минут.

Что вы знаете о скорости, господа? Осмелюсь утверждать, что ничего вы о ней не знаете. Возможно, вам доводилось высовывать голову из окна курьерского поезда или лететь с огромной горы на санях. Но даже это не сравнится с невероятной стремительностью разогнавшегося автомобиля. Мы мчались до того быстро, что встречный ветер превратился в бритву и больно резал глаза, выбивая слезы и мешая смотреть на дорогу. Ийезу надел очки с огромными стеклами, а Пузырев ехал, прикрываясь ладонью, словно козырьком. Рулил он одной рукой и каждый раз, когда драндулет заносило на повороте, когда темно-красная машина вставала на два колеса, я вскрикивал от испуга. Опрокинется! Нет, пронесло. На этот раз. Но что будет дальше?