Тать на ваши головы (СИ) - Боброва Екатерина Александровна - Страница 35

Плохо-то как. Мой личный кошмар. Я точно пойманная в ловушку собственной лжи. И товарищ напротив, кажется, чувствовал мой страх. Ишь подобрался весь. Даже нос заострился.

— Так это, — сглотнула, внутри комком застрял страх, — долг мне отдали.

Бо-о-ольшой такой долг. За спасенную жизнь.

Я посмотрела на капитана преданным взглядом накормленного на улице котенка. Сморгнула слезу. Не знаю, сработает ли мой жалкий вид, но попытаться стоит.

— Лечу я. Немного. Совсем. Вот люди и платят.

Надеюсь, за лечение без лицензии тут головы не отрубают. Максимум штраф выпишут.

— Я честно-честно хотела купить лицензию, — во взгляде самое искреннее раскаяние, — копила на нее, но не успела.

А ведь придется легализоваться, налоги платить... Но это если повезет выйти из тюрьмы.

— И кого вы лечили? — Ядовитая усмешка плясала на губах мужчины, намекая, что мне не верят.

— Я не спрашивала их имена, — пожала плечами.

Вздернутые брови, полный подозрения взгляд... Упс-с, кажется, мне все-таки пришьют пособничество отступникам, ибо, по мнению капитана, лечила я именно их.

— Тыгдлар я платила за жилье и еду. Она мне не помогала и про мои дела ничего не знала.

Поздравляю, Тать. Ты только что вырыла себе глубокую могилу.

— Проверим, — заверил меня капитан, — и это, и ваши целительские способности.

Я растерянно почесала кончик носа. Интересно, как именно тут способности проверяют? Надеюсь, гуманным способом?

— Что это? — подался вперед капитан, и глаза его опасно сощурились. Меня словно в тиски заковали. Хотя почему «словно»? Плечи сдавило, ноги притиснуло друг к дружке, поднятую руку прижало к груди.

Что это? Я скосила глаза. Заморгала, пытаясь рассмотреть невидимые путы. Рассмотрела и обмерла от ужаса. Волосы поднялись дыбом, дыхание перехватило, сердце забилось где-то в горле, а холодный пот потек по спине.

Алые путы мерцали столь зловеще, точно я уже в ад попала. Сковородки не хватало.

— Что это? — просипела, пытаясь сжаться. Путы сжались следом за мной.

— Вот и я спрашиваю: что это? — гневно, точно я святое осквернила, вопросили над ухом.

Прижатую к груди мою руку капитан рванул к себе и вперил взгляд в мое запястье.

— Они! — выдохнул он через мгновение. — Я эту погань даже ночью узнаю.

Он отстранился, глянул на меня с таким отвращением, что мне стало плохо. Впрочем, куда уж хуже?

— Что у тебя делают стражи Шаркея?

Меня накрыла волна удушающей паники. Мозг заметался в поисках выхода, но он не видел иного варианта, кроме как принять судьбу...

— Они мертвы, — встретила прямо взгляд капитана и сама поразилась, насколько твердо зазвучал мой голос, — и больше не опасны.

Мне сложно назвать их друзьями, но и врагами их считать я тоже не могу...

— Откуда они у тебя? — настойчиво повторил вопрос капитан, но я уже прикрыла глаза, отказываясь отвечать. Хватит. Наболтала. Небось на смертную казнь хватит. Даже если расскажу про битву, кто поверит? Там же была не я, а бородатый мужик. Доказательств никаких, зато браслет с бывшими стражами короля мертвых — я догадалась, о ком говорил капитан, — прямо на моем запястье.

Похоже, подземнику придется доставать из тюрьмы двоих: меня и Тыгдлар.

—То есть ты отказываешься это снять? — с тихим бешенством в голосе спросил капитан.

На месте товарища эксперта по артефактам я бы уже искала выход из комнаты, но тот лишь побледнел сильнее, сжал зубы и процедил:

— Повторю: с ними поработали кровью, там сейчас такое намешано — даже магистру не разобрать. Рвать я бы не советовал, можно вызвать агрессивную активацию метров на пять. Уничтожить могу только вместе с ней. — И мужик кивнул в мою сторону.

Вот спасибо. Я попыталась на стуле отползти от него подальше, но пребывающий в диком раздражении капитан пресек мою попытку, приморозив взглядом.

— Ты же понимаешь, что я не могу поместить ее в камеру, когда у нее на руке Убивающая Плеть и Ломающий Хлыст. А если она их активирует? Меня не просто уволят. Меня из Города выкинут.

Убивающая Плеть — плющ? А Ломающий Хлыст — веревка? Занятно.

Артефактор сочувственно покивал.

— Теоретически, — пожевал он задумчиво губу, — они должны были уничтожиться вместе со смертью владельца. Практически тот был уже мертв один раз, хотя и оживлен впоследствии — стражи могли при таком раскладе впасть в состояние ожидания. Но я слышал, что от мертвеца после битвы лишь ошметки остались, и это должно было вызвать окончательное разрушение стражей.

— Ты дашь заключение, что они безопасны? — напирал капитан, явно мечтая посадить меня поскорее и пойти домой.

— С ума сошел? Тебе вообще никто ничего не сможет гарантировать, после того как она провела над ними ритуал на своей крови! Не понимаю, зачем кому-то понадобилось удерживать жизнь в этих чудовищах?

И оба мужчины укоризненно уставились на меня, словно я домой волка притащила, приняв за потерявшегося домашнего пса.

— Она теперь их хозяйка? — напряженно спросил капитан Штарл. Судя по его виду, он метался меж двух версий: дуру кто-то обманом заставил привязать стражей к себе или дура не совсем идиотка, а всего лишь меркантильная дрянь, которая польстилась на большие деньги. И золото как нельзя лучше вписывалось в последнюю версию.

— В таких ритуалах нельзя быть уверенным в результате, — протянул артефактор, — я вообще не слышал о том, чтобы кто-то смог привязать к себе чужого стража. Это, знаешь ли, считается невозможным. Все, на что тут можно рассчитывать, — поддержать искру жизни, пока их настоящий хозяин не вернется.

В комнате стало тихо.

Вот и все. Можно даже не пытаться оправдаться. Меня уже вписали в дело возвращения короля отступников. Капитан аж присвистнул от избытка эмоций. Кажется, кто-то поверил, что поймал крупную птицу.

В чем-то он даже прав. Я по уши в этом деле, пусть ни одного живого повстанца не видела. Ирония судьбы в том, что, если бы мы встретились - я и отступники, — живой с этой встречи я бы не ушла. Это называется «между двух огней». И никого не волнует, что от короля мало что осталось... Если однажды отступникам удалось его поднять, кто знает, на что они способны в дальнейшем.

— Давай так, — принял решение капитан, — ставь следилку. А ты, — уже ко мне, — только дернись. Я тебе такую жизнь устрою... Пожалеешь, что родилась. Если попробуешь сбежать, Тыгдлар умрет. Завяжи следилку на давящую петлю, — приказал он артефактору.

Тот поморщился, явно пребывая не в восторге от такого задания, но возражать не стал.

Я его понимала. Город с трудом приходил в себя после испытанного страха. Я не военный эксперт, но силы отступников смотрелись внушительно, а с учетом того, что мертвецов не так просто уничтожить... Короче, горожане прошли по краю. А тут я со своими странностями. Подозреваю, за меня сейчас никто не вступится.

— Все, — хлопнул себя по колену капитан, — бумаги я оформил, высший уровень охраны присвоил, завтра будем добро на ментальный допрос выбивать.

Артефактор глянул с откровенной неприязнью:

— Она же его не переживет!

— И что? — пожал плечами капитан. — Раньше надо было думать, когда с отступниками связывалась. А теперь простым допросом не отделается, да и успела наврать мне... Так что доверия к ее словам нет.

Вот так... Жила-была честная в целом женщина — стыренные ручки из офиса не в счет. А стала государственной преступницей, которую в камеру сопровождали пятеро сурового вида мужиков. Двое шли, держа наготове светящиеся голубым мечи. Трое их страховали.

В любой другой ситуации я бы даже гордилась — олицетворение зла, ага, — но сейчас эти пятеро удерживали меня от подступающей истерики. Казалось, что мою жизнь снова разрезают. В который раз. Пару часов назад я стояла на свободе под солнцем, а сейчас шла по тюремному коридору, ощущая себя погружающейся в ничто. Меня стирали, вычеркивали, на мне ставили клеймо смертного приговора. Магические кандалы вымораживали своим сердитым гудением, и тело слабело с каждым шагом, будто кандалы из чугуна, хотя по факту ничего не весили.