Крылья Агнессы (СИ) - Павлов Игорь Васильевич - Страница 5

— Так это ж генерал столичный, сухопутных войск главком, насколько знаю, — прокомментировал я. — И как его сына сюда забросило, позвольте поинтересоваться, сударь?

— Обижаете, князь. Я всё сам. Отец хотел при столице оставить, а я решил, что без титулов сам всего добьюсь.

— А теперь? — Включился в поклёп Вадим.

— А теперь сердце воет, поеду.

— Ну, скатертью дорога, друг, — хлопнул по плечу его я.

— Спасибо, Андрей.

— За любовь! — Объявил Степан так громко, что с соседних столов даже обернулись офицеры.

Стукнулись стаканами, выпил я горьковатую брагу до дна. И подумал уже о своём.

Через две недели в Иркутске балы начинаются. И кому ж надо будет Агнессу под суд отдавать в такую пору? Может, есть у меня ещё время?

Всю неделю я отходил от своего боевого рейда на японский флот. Восстанавливался долго, ходил в караулы, как варёный. Зря решил, что быстро управлюсь. За неделю в меха так и не сел.

За счастье друга рад, но горечью отдаёт в душу. Потому что своё счастье не сберёг.

Вечер не мил праздный даже с друзьями. Извинился перед господами, да вышел из трактира на набережную, что рядом. Чтоб своей кислой миной им настроение не портить. В пустующей беседке с видом на Уссурийский залив на перила облокотился воздухом подышать и от шума подальше спрятаться. И от рож всяких. Илья с гусарами своими то и дело взрывался от смеха, будто надо мной насмехаясь. Обратно идти уже не хочется.

Огней в потемневшем море мало. Зато в небе слышен шум. Мехар в ночи рассекает, от Владивостока удаляясь. Представил себя в кабине. Да что там можно увидеть? Разве только огоньки с города и сёл. С кораблей ещё. Но если японцы решат нападать, они ж всё на броненосцах затушат специально.

Только куда им, заминировали и мы водные площади. Это вероятно и логично.

Михаил приплёлся, охмелевший слишком быстро.

— А хочешь, я сам Рогачёва на дуэль позову? — Заявляет разгорячённо. — Как меха–гвардеец он может отбрыкаться, но честь не позволит. И тестя моего будущего здесь нет, чтоб осадить и шкуру его спасти.

— Не нужно, у тебя одна забота должна быть, как женщину свою счастливой сделать. А не как горем её убить.

— Да я его под орех…

— Не вздумай, — ухватил его за плечи и растряс. — Да и с чего ты решил, что он меня волнует?

— Кто ж ещё? Мы все видим, как ты на него смотришь.

— Да никак я на него не смотрю, — улыбаюсь другу и отворачиваюсь к перилам. — Пока военное положение никаких дуэлей. Считай я молчаливо дал слово твоему будущему тестю, что не стану закона нарушать. К тому же, Илья пилот мехара. Если убью его, японцы и оргалиды только порадуются. И больше наших потом убьют.

Вздохнул гусар. Пристроился рядом, на перила облокотившись.

— Верно говоришь, Андрей. Иногда чувства так разум затмевают, что далеко и не видишь. Пусть живёт пока твой гвардеец. Так и быть.

— Пусть живёт, — согласился я с улыбкой.

Немного помолчали. Справа на холмике огоньки. Два казака у орудия на позиции курят, глядя вдаль. Думаю, и им грустно, да тревожно.

Убедившись, что поблизости посторонних нет, решился. Фёдор толком ничего не посоветовал, может, Михаил подскажет.

Стекляшку одну прихватил с собой. Её и вынул показать.

— Не знаешь, где на рубли обменять можно? — Спросил, подавая камень гусару.

Глаза голубые у друга только разгорелись, а рот открылся. Света из окон трактира вполне достаточно, чтобы рассмотреть.

— У ювелиров, где ж ещё? — Ответил с ходу и присмотрелся, затем на зуб попробовал. — Вроде не стекло. И откуда, сударь?

— Наследство.

— Если это алмаз, такой крупный за тысячу рублей продать можно. Но не во Владивостоке уж точно. В столице за милую душу примут. В любом купеческом магазине ювелирных изделий или на худой конец в ломбарде. Всё, убери от греха.

Спрятал послушно.

Мне до Иркутска на мехаре три часа лёту. Может, к чёрту всё?

Вот только один нюанс есть важный. Где я там Медведя оставлять буду? Меня на подлёте к столице уже перехватывать начнут их мехары. Если бы не ситуация неделю назад, я бы и не помыслил о таком. Уже бы рванул.

Значит, нужно раньше столицы приземляться. И до города скакать на лошади. А это уже не три часа. При этом проблема остаётся, где Медведя спрятать и где лошадь брать.

Единственный вариант, это купить какое–нибудь поместье километрах в ста от столицы. Денег ведь теперь куры не клюют.

Тьфу, рассуждаю, как барин. Хотя ещё полгода назад копейки считал.

Степан с Вадимом вместе к нам вышли.

— Представляете, братцы, китайцы теперь у нас почтальонами подрабатывают, — рассмеялся казак и мне: — держи весточку.

Подал конверт! И в груди моей похолодело.

А вот и леди Т. С. объявилась, когда не ждали.

Рву небрежно конверт, вынимая нежно–розовый листок, пропитанный чёрными чернилами. Объявилась, не запылилась.

После каждой записки происходит страшное. Затаив дыхание читаю.

«Что же так тревожит вас, сударь? А быть, может, зовёт? Моё предложение скорой встречи, вероятно, покажется вам странным. Прекратите думать, что в этом мире вы одни. Пляж бухты Соболь, это чуть южнее того места, где сейчас вы. Я уже близко, ваша Леди Т. С.»

Сердце долбит, как безумное. Встречу предлагает⁇!

Как Она так быстро меня находит?

— Умер кто–то? — Спросил бесхитростный Степан.

— Князь, на тебе лица нет. Что стряслось? — Наседают гусары.

— Всё хорошо, братцы, — отвечаю отстранённо, но тут же спохватываюсь: — езжайте в полки и будьте наготове. Мне нужно срочно отбыть.

— На депешу совсем не похоже, — корит Михаил. — Скорее на любовное письмишко. Так что не нагоняй страстей, братец.

— Пахнет от письма вкусно, — согласился казак.

— На окно тогда посматривайте, — прошу хотя бы об этом и спешу на двор.

— Хочешь, отца попрошу, он и тебя в столицу отпросит⁈ — Шутит Михаил в след. — Две свадьбы справим!

Дожить бы до утра, стучит во лбу безумная мысль. На седло взлетаю, как пружина. Мышцы отдохнувшие, сильные.

И куда⁈ В Поместье скакать за мехаром? Или послушно в пасть твари поганой идти?

А если это шантаж? И братцы мои под прицелом? Они ж как на ладони сейчас. Один залп ледяной шрапнели, и никто не спасётся. У них же с хмеля реакции никакой!

Ведь я уже больше не сомневаюсь, что тот, кто пишет мне эти записки — с оргалидами заодно.

Что ж. Разумным вариантом было бы просто вернуться в эскадрон и ждать. Но я направляю коня на набережную, где скачу мимо береговых позиций в сторону бухты Соболь. Огибаю вершину с артиллеристами, затем двигаюсь под укреплениями из мешков с песком, где дула пулемётов торчат. Казаки на меня посматривают с интересом.

Руки поднимают, здороваясь. Отвечаю всем кивками.

Облагороженная набережная под пригорком быстро переходит в галечный пляж, где значительно темнее, чем под позициями, где свет фонарей проведён электрический.

Мрачный пустующий пологий берег, крик чаек на фоне шума волн с неспокойного моря. И вот из мрака что–то светлое показалось впереди. Тонкая фигурка в летнем платье до голых пят, свободного кроя, подол которого вместе со светлыми распущенными волосами треплет ветерок. То задувает в сторону берега, подчёркивая утончённость, то отпускает, показывая, как красиво ложатся волосы на платье.

Девушка невозмутимо смотрит в сторону моря, и, кажется, что даже не замечает, как приближаюсь на лошади я. Хотя под копытами галька скрипит на весь пляж.

Первая мысль, что это просто случайная прохожая, которую бы следовало попросить уйти в безопасное место. Но шагов за десять притормаживаю коня.

На ней только платье, под которым явно нет больше ничего. Оттого она кажется странной, чересчур отрешённой.

— Простите, леди? — Зову её с седла.

Молчит! Нагнетая дрянную обстановку ещё больше.

Но ближе подходить решиться не в силах. Поэтому продолжаю: