Любимая зверушка психа - Паризьена Евгения Сергеевна - Страница 16

– Ада… Ада! – никогда прежде так не волновался. Выхожу на улицу, не позаботился даже надеть свой балахон, как вижу своих оболтусов.

– Царев, ты её грохнул?

– Все мозги пропил? Плохо ей… Потеряла сознание, поеду в больницу.

– Чего? Ну и хрен с ней, она изгой. Не забыл? – произнесли они какую-то чушь.

– Плевал я на это, вдруг она умрёт, – перевожу взгляд на безжизненное тело девушки.

– Ты что, и, правда, в неё втюрился? Ты король… Такими поступками портишь репутацию. Представь, Царь везёт помоишницу в больницу. Остынь, дружище!

– Пусть катится всё к чёрту. Я её не брошу! – прислонил губы к её холодному лбу.

– Царь, стой! – кричит он мне вслед, но я будто оглох, главное успеть, смотрю в зеркало, как её локоны распластались на сиденье. Всю дорогу я вспоминал её глаза, которые страдали от боли. Чуть не попал в аварию. Когда ехал, едва не столкнулся с грузовиком.

– Ну давай же, баран! – ругаюсь на водителя, который ехал впереди меня. Сейчас моему терпению точно придёт конец. Сворачиваю через знакомые улочки и паркую автомобиль около главного входа. Беру её на руки, она так и не пришла в себя, только бы успеть.

– Помогите, девушка совсем без сознания… – влетаю, как вихрь в больницу, где на меня смотрят медсестры с вытаращенными глазами. Аду положили на носилки, а я едва сдержал слёзы, неужели я довёл её до нервного срыва. Мечусь по коридору, помню, подобные чувства у меня были, только когда ждал сестру, которая в муках рожала Мию. В коридоре увидел врача, который видимо, искал меня глазами.

– Как она? Доктор…

– Вы ей кто? – Его вопрос ввёл меня в ступор…

– Мы… Вместе учимся… Да какая мать вашу разница?

– Ну как бы вам это сказать. Это тема не обсуждается с мужчинами.

– Что? Говорите немедленно, или завтра же снесём вашу больницу, и построим бордель, надеюсь, фамилия Царёв вам о чём-то говорит?

– Критические дни у неё. Но из-за сильного истощения организма, могут появляться сильные боли, которые вызывают потерю сознания, – он говорил такие страшные вещи, что я едва не поперхнулся.

– Истощение? Сомневаюсь, что с такими дедушкой и бабушкой она может голодать.

– Вы не поняли, я сейчас говорю про анорексию… Год назад, видимо на нервах девушка совсем отказалась от еды.

– Она что сумасшедшая? Дура, на тот свет решила себя загнать? – взялся я за голову, никогда не чувствовал себя так паршиво.

– Мы дали ей обезболивающее, она проспит до утра. Вы молодец, что сразу её привезли.

– Наверное, понадобится дорогое лечение. Купите ей всё, что потребуется, только не говорите, что это я дал деньги, – кладу ему в карман пачку с тремя тысячами евро, а сам ухожу прочь. Сажусь в свою машину, и хочу уже уехать, как сильно бью по рулю. Вспоминаю про вещицу, которая у меня осталась от неё, браслет… С виду довольно дешёвый, но он ей дорог, и почему я хочу сейчас плакать. Надо ехать, даже если она умрёт, мне должно быть плевать на неё.

Ада

Уже неделю в этом кошмарном месте, бедные бабушка с дедушкой носятся со мной, как курица с яйцом, со всем уже измотались. Никогда не прощу себе эту слабость.

– Это всё твои голодовки…

– Бабуль, но ты, же сама знаешь, что это было в прошлом. Сейчас я уже всё кушаю, – кидаю взгляд на целый ряд препаратов, от одних фирменных названий понятно, что они стоят баснословных денег. – Откуда все эти дорогие лекарства?

– Врач сказал, что нам как малообеспеченной семье полагается сумма на лечение.

– Да? А ничего, что вот эти витамины стоят пять тысяч рублей?

– Ада, прошу, не терзай сердце старикам. Ты же наша последняя кровинка, вставай на ноги и возвращайся в университет.

– Представляю, как я отстала, – ворчала я, не скрывая плохого настроения.

– Не бери в голову, главное здоровье…

– Бабушка, а кто привёз меня сюда? Ничего не помню!

– Ой, кто-то из твоих однокурсников! Ты зубы не заговаривай, привстань немного и поешь котлеток домашних, – настояла она на своём.

– Бабуль, меня уже покормили, – напоминаю ей, и в этот момент дверь палаты открывается, и я вижу Машу. Чёртова предательница, его новая зверушка.

– Привет! Я принесла тебе апельсинов!

– Ладно, девочки, вы пока поболтайте, а я с врачом переговорю, – оставляет нас бабушка, а я не хочу смотреть в её сторону.

– Обижаешься? Ада, ну прости… Он такой красивый, влюбились в него без оглядки.

– Можешь и дальше лизать яйца своему Цареву, мне вообще параллельно, – хочу отвернуться, как она произносит следующее, да я чуть не упала с кровати.

– Зря ты так с ним. Ведь это Антон отвёз тебя в больницу. Взял на руки, как свою малышку и помчался спасать.

– Нет… Я не верю тебе!

– Ой, да брось. Конечно, же, ты рада, скажешь тоже. Понятно, что ты нервно дышишь к нему, – садится на край кровати, от чего вызывает целую бурю эмоций.

– Может ты, и сохнешь по своему господину, а я плевать на него хотела.

– Ну-ну, он всё равно добьётся своего.

– Чего своего? – переспрашиваю у неё.

– Ты станешь его зверушкой, и добровольно пойдёшь в этот гарем, и ради его ласки будешь делать всё, что потребуется… Спать с другими, продавать своё тело, – она говорила настолько омерзительные вещи, что меня сейчас стошнит.

– Хватит. Ноги моей не будет там, а теперь уходи.

– Ой, нос задрала, как будто особенная! Запомни, мы его игрушки, а он наш кукловод, – хлопает дверью, а у меня по щеке скатывается слеза, на жалость его, видите ли, пробило, а когда хотел трахнуть в том туалете не думал своей головой?

***

В воскресение, я благополучно собирала свои вещи, чтобы вернуться домой, как услышала голос врача в коридоре.

– Да, всё, что вы просили. Конечно, я знаю, что будет, если ослушаюсь. До свидания, Антон! – не ожидал врач меня увидеть, и с ошарашенным лицом убрал мобильный телефон.

– Это Царев дал деньги на лечение? – пребываю в жуткой ярости.

– Ада…

– Вы же сказали, что нам их выдало государство? – Обида задушила настолько сильно, что Маша была права и все в этом городе зависят от этого козла.

– Мне пришлось солгать, потому что он так сказал. Понимаете, эту больницу я строил всю свою жизнь, а Царёвы они могут запросто превратить её в бордель.

– Не продолжайте… Я сыта по горло этой фамилией.

Забираю свой рюкзак, и хочу разорвать Антона на куски, да лучше умереть, но не принимать эти жалкие подачки. Иду пешком по мокрому тротуару, где же может находиться наш мальчик? Ну, конечно в своём любимом зверинце. Никогда не забуду этот адрес, подхожу к знакомым воротам, и кидаю камень в окно, стёкла разбиваются, отлично… Хочу уже бросить второй булыжник, как открываются ворота и меня хватают за волосы двое охранников.

– Ты соображаешь, что творишь пустоголовая курица?

– Отпустите, ненавижу вас всех.

– Отведи её к Царёву, пусть сам решает, что с ней делать, – подводят к входной двери, а потом заталкивают в дом. Скользкий пол, и я случайно падаю… Вижу этого гада, сидящего на ступеньках лестницы. Его голый торс слишком сильно отвлекает внимание, уже забыла, что пришла ругаться.

– Успокоилась? – его чуть осипший голос будоражит мою кровь.

– Зачем ты сделал это?

Он покидает своё место и направляется ко мне. Поднимает меня за капюшон и обжигает кожу своим дыханием, которое пропитано алкоголем.

– А как же ещё заставить унижаться зверушку? Дура… Гребаная анорексичка! – приближает свои губы, он будто забрал весь кислород.

– Тебе не понять…

– Что твоя попка была слишком большая, и ты решила как все пустоголовые бабы похудеть? – когда он так смотрит, я готова разбить его морду.

– Какая же ты мразь… Сколько ты заплатил?

– Много, не переживай… Отработаешь ротиком, – он так дышит, и я сама пьянею от его жадных глаз… – Давай, Ада, открой его.

– Хочешь, минет? Да подавись… – делаю так, как он говорит, словно под гипнозом, а он подносит бутылку, и льёт на губы виски.