Закон Выброса - Силлов Дмитрий Олегович "sillov" - Страница 35

Приклад мягко толкнулся в плечо, и самый резвый хомо, споткнувшись, зарылся лицом в серую траву Зоны, выронив гранаты. Второй бегун это дело увидел и тоже попытался упасть – но опоздал. Рудик даже стрелять в него не стал – и так понял, что сейчас будет, когда увидел, как от зеленых «яиц», покатившихся по земле, отлетели скобы. Хомо бежали, вытащив чеки из гранат, чтоб не задерживаться перед бросками.

И не задержались.

На этом свете…

Второй военный даже успел упасть ничком до того, как обе гранаты хлопнули со звуком, словно кто-то одновременно ткнул иголками пару больших воздушных шариков. Только упавшему не повезло, что одно зеленое «яйцо» прокатилось по земле и, ткнувшись ему в шею, взорвалось.

Естественно, ничего хорошего из этого не вышло – голова военного оторвалась вместе с каской и отлетела в сторону, а из развороченной шеи хлынул фонтан крови. Рудик поморщился, но на этот раз пересилил себя и принялся отстреливать тех, кто, рассредоточившись цепью, приближался к деревьям, методично поливая их свинцом. Патронов у вояк было завались, и они лишь на ходу меняли магазины, полностью уверенные, что подавили противника огнем и теперь он точно никуда не денется. Небось, застыл в ужасе за естественным укрытием и боится лишний раз пошевелиться…

Но тут Рудик их разочаровал.

«Вал» по сравнению с обычным огнестрелом стреляет практически бесшумно – особенно когда из тех огнестрелов идет настолько интенсивная оглушительная пальба. Пока военные сообразили, что их расстреливают как в тире, спир успел положить троих, целясь под каски.

Беспроигрышный выбор.

Защитить от пули и осколков можно верхнюю часть черепа и все, что ниже подбородка, причем относительно недорого. А давать каждому рядовому вояке шлем с многослойным бронестеклом, полностью защищающим лицо, который стоит как вся его остальная экипировка, конечно, никто не будет. Максимум противоосколочные очки выдадут, которые, само собой, не выдержат прямое попадание тяжелой пули патрона 9 × 39 мм.

Расстояние до цели было метров двести, на ствольной коробке автомата был установлен какой-то навороченный дневной оптический прицел, в который лица военных были видны просто прекрасно, так что Рудик ни разу не промахнулся, стараясь класть пули точно между сосредоточенно прищуренных глаз.

А потом его заметили…

Все-таки к лесу приближались опытные бойцы, обученные не паниковать, когда справа и слева падают убитые товарищи, а искать того, кто их подстрелил, – и прикладывать все усилия, чтобы нейтрализовать стрелка до того, как тот поставит увесистую свинцовую точку в их собственной биографии.

Цепь залегла, и тут Рудик совершил ошибку – не меняя позиции, убил четвертого хомо.

Увлекся.

А чувство безнаказанности на войне – это очень плохо. Никогда нельзя недооценивать противника, даже если тебе кажется, что он глуп, а ты умнее его в разы и легко накидаешь ему тумаков в загривок, а он даже и не квакнет.

Кто-то из военных заметил движение на дереве, быстро сменил магазин и полоснул трассерами по замысловатому сплетению ветвей, за которыми спрятался спир. Не столько на поражение выстрелил, сколько остальным светящимся пунктиром на цель указал.

И тем остальным ничего более разъяснять не потребовалось.

На укрытие Рудика обрушился шквал огня. Вырванные куски древесины, обрывки коры, ветки, щепки – все это посыпалось на спира, вынудив его рвануться в сторону…

И тут пуля ударила его в нижнюю лапу.

Рудик непроизвольно вскрикнул, выронил «Вал», метнулся влево, вправо, пытаясь уйти с линии огня… Но как с нее уйдешь, когда профессиональные вояки из дюжины стволов молотят по сектору, не особо и целясь, а лишь следуя указаниям того, кто трассерами указывает, куда стрелять. Он, может, и сам уже не уверен, что надо именно туда, просто магазин менять – это время, а вдруг за те несколько секунд цель куда-то свалит и именно твоей пули не хватит пацанам, чтоб покончить с уродом, что шестерых твоих товарищей положил?

А потом кто-то для верности процесса из подствольного гранатомета по ветвям жахнул.

Рудик забился в нишу между толстой веткой и стволом дерева и, возможно, даже пересидел бы обстрел, несмотря на боль в раненой лапе, но взрывной волной его выдернуло из укрытия, развернуло в воздухе и швырнуло вниз, прямо на жесткие корни корявого дендромутанта, наполовину вылезшие из земли.

Удар был страшным. Боль рванула низ спины, там что-то хрустнуло – и боль тут же исчезла, будто ее и не было. И вместе с ней пропало ощущение нижних лап и хвоста, словно их и не было никогда.

«Ну, вот и все, – мелькнула мысль. – Поскорее бы…»

Он лежал на виду. Легкая цель. Правда, именно по такой цели в первые секунды иногда непросто попасть, если она появилась неожиданно. На войне такие подарки случаются не часто, потому даже опытные стрелки порой подтормаживают от неожиданности.

Первая очередь взрыла землю возле морды Рудика, вторая выбила дробь на стволе дерева, брызнув во все стороны осколками коры.

«Мазилы», – равнодушно подумал спир.

Надо же…

Все боятся смерти, а когда она приходит, страх отпускает. Даже интересно становится, что там, за гранью. То ли как свечку задули, раз – и все, нет тебя. Или же и правда существует Край вечной войны, куда уходят те, кто сумел и жизнь прожить не слишком паскудно, и помереть достойно.

Рудик ждал третьей, решающей очереди – теперь-то хомо уж никак не должны промахнуться, – но ее не было. Потому что слева вдруг раздалась непрерывная трескотня, а с той стороны, где были враги, – крики боли и заковыристый мат.

Спир повернул голову и увидел Данилу.

Дружинник, выйдя из-за дерева, стоял в полный рост и с рук молотил из пулемета по военным. Те, кто, увидев падение Рудика, решили приподняться с земли и добить спира, первыми попали под очередь. Остальные принялись отстреливаться – и у некоторых получилось.

Рудик видел, как пули бьют в широкую грудь Данилы, разрывая кольца кольчуги, разбивая на таком коротком расстоянии пластины бронекомбинезона и выбивая из тела фонтанчики крови, но было такое впечатление, что ранения дружиннику не доставляют никакого дискомфорта. Он как стоял, так и продолжал стоять, широко расставив ноги. Пулемет бился в руках дружинника, словно бешеный зверь, находя очередями особенно метких стрелков и успокаивая их навеки.

Это выглядело очень впечатляюще. Спир даже забыл на несколько мгновений, что у него сломана спина и нижняя лапа изрядно разворочена пулей, – слишком уж эпичным было зрелище…

Правда, дружинника хватило ненадолго.

Словно вдруг почувствовав смертельную усталость, он шагнул к дереву и прислонился к нему плечом. И даже успел выпустить пару коротких очередей, прежде чем ноги перестали его держать. Тогда он медленно опустился на одно колено, положил на траву пустой пулемет и достал из ножен меч.

Эффектная картина, конечно, но для мира огнестрельного оружия довольно наивная. Что можно сделать с мечом против нескольких автоматчиков? Точнее, против семерых – именно столько их осталось. Сейчас они поднимались с земли, но, не сговариваясь, стрелять не спешили.

– Пацаны, я фигею, реально, – сказал один из них, самый здоровенный. – Эти два урода положили почти все наше отделение.

– Нормально сражались, пусть нормально уйдут, – произнес второй, поднимая автомат.

– Ну уж нет, – проговорил здоровяк, ударив ладонью по стволу «калаша» товарища. – У меня для них будет особый экспансивный уход, со спецэффектами.

Проговорив это, он быстро выдернул из кобуры пистолет и выстрелил Даниле в плечо.

Эффект был, мягко говоря, неприятным – пуля буквально выдрала из тела кусок мяса, пробив в мышце хорошо видимый рваный тоннель.

– «Черный коготь» от Винчестера, – поморщился один из спецов. – Добей лучше уже, хорош издеваться.

– Ага, сейчас, разбежался, – оскалился здоровяк. – Я их за пацанов заживо по частям разберу.

И выстрелил снова.

Но Данилы уже не было на том месте, куда выстрелил военный…