Закон Выброса - Силлов Дмитрий Олегович "sillov" - Страница 10

Новая одежда и вправду оказалась потрясающей. Фыф подумал, что под нее еще б хорошо оружие найти подходящее – ментальная сила и телекинез вещи хорошие, но уж больно быстро изматывающие все силы организма. И зачем их тратить, если есть возможность остановить врага пулей?

И оружие нашлось.

Один из боргов таскал в кобуре на поясе вместо пистолета ультрамаленький автомат от оружейной компании Sig Sauer, в который Фыф влюбился с первого взгляда. Хорошее и удобное оружие. В отличие от изменчивого противоположного пола, никогда не откажет, не подведет и не покинет тебя, если ты не позволишь его у тебя отнять. Фыф немедленно прицепил к поясу кобуру, которая достала ему чуть не до колена. Ничего страшного, пережить можно любое неудобство, было бы ради чего.

Остальные члены маленького отряда тоже нашли себе оружие по вкусу. Рудик завладел «Валом», Данила забрал себе пулемет «Печенег», с которым был знаком лишь по старинным чертежам – но знаком хорошо и узнал его сразу. А Настя взяла себе АЕК999 «Барсук», снабженный прибором малошумной стрельбы. В ее обширной памяти хранилась информация практически обо всех известных видах оружия, так что разобраться, что к чему в этом пулемете, ей труда не составило.

– Ну что, веди, телекинетик, – хмыкнул Рудик, обращаясь к шаму. – Не терпится поскорее отдать Долг Жизни твоему Снайперу и наконец заняться своими делами.

Фыф сосредоточился. Слабый сигнал, который он поймал еще в мире Кремля, никуда не делся – судя по карте Зоны, найденной в КПК убитого борговца, Снайпер находился где-то в районе озера Куписта. О чем Фыф и сообщил своим спутникам.

– А ты не брешешь, одноглазый? – поинтересовался Рудик. – Как ты понимаешь, что это именно Снайпер там?

– Ментальная метка, мой лемуроподобный друг, – усмехнулся Фыф. – Если шам захочет за кем-то проследить, он мысленно ставит на живое существо что-то вроде невидимого маячка. Я знал, что должен Снайперу, и потому при расставании поставил на него такую метку. И когда однажды увидел, что эта метка совершенно неподвижна, нашел вас – и вот мы здесь.

– В смысле неподвижна? – приподняла брови Настя. – Может, он умер.

– Нет, – покачал головой Фыф. – Если б он умер, метка бы потухла – она подпитывается внутренней энергией человека. Я сам не пойму, что происходит, но никакой нормальный человек не будет несколько недель совершенно неподвижно находиться в одном месте. Здесь что-то не так.

– Согласен, – кивнул Данила. – Ты у нас, Фыф, получается, теперь вроде воеводы. Говори, куда путь держать, какого врага крошить.

– Пока я без понятия насчет врагов, – пожал плечами шам. – А идти нам вон туда.

И ткнул пальцем в сторону густых зарослей высоченной травы, через которые пролегала самая настоящая дорога.

Ну как дорога…

В Зоне все понятия условны. Когда-то здесь точно был оживленный путь, утоптанный и уезженный настолько, что до сих пор трава здесь росла полудохлая, высотой по щиколотку – зато по обочинам тянулись заросли сорняков высотой с человеческий рост.

А еще на входе в эту просеку через заросли мутировавшей травы лежала аномалия. Совершенно невидимая глазу, но Фыф чувствовал ее так, словно и не было той невидимости. Полезно это – быть псиоником в Зоне. И одновременно – телекинетиком.

– Ну, если нам туда, то пошли, чего стоять-то? – сказал Данила и сделал шаг к просеке.

– Стоять, воин, – произнес шам. – Еще три шага, и от тебя мокрое место останется. В прямом смысле этого слова.

– Не понял! – набычился дружинник.

– Сейчас поймешь, – сказал Фыф. И послал аномалии мысленный сигнал. Красноречивый. Мол, сама не уйдешь – не обижайся.

Аномалия сперва отреагировала в стиле «а не пошел бы ты?!», причем от нее исходили волны неудовольствия от того, что ее вычислили – значит, добычи не видать, так хоть повредничаю. Но шам выдвинул аргумент: мысленным усилием поднял тучу пыли и обсыпал ею то место, где жуткое порождение Зоны лежало в засаде.

Ничего особенного не произошло, облако пыли немедленно со страшной силой вдавилось в землю – и на месте лежки аномалии обозначился четкий овал, словно нарисованный серой краской.

Понятное дело, ни о какой маскировке речи больше не было: любая живая тварь, увидев на земле столь необычно-правильный рисунок, на всякий случай обойдет его стороной.

– Снайпер называл это явление гравиконцентратом, – сказал Фыф.

– Гравитационная аномалия, – кивнула кио. – Как ты верно заметил, вступишь в нее, и только мокрое место и останется.

– Вот ведь… – проговорил Данила, почесав в затылке.

И больше ничего не сказал. А чего тут говорить, и так все ясно.

Аномалии тоже все было ясно – оставаться на старом месте означало банально сдохнуть с голоду. Фыф поймал ментальный посыл максимального неудовольствия, который на человеческий язык можно было перевести как шквал отборного мата, после чего мощные стебли зарослей слева от дороги внезапно исчезли. И продолжили исчезать дальше, словно по зарослям двигался невидимый каток, с ужасающей силой вминающий в землю растения – при этом за тем катком тянулся широкий влажный след, вызывающий ассоциации с тропой, залитой зеленой кровью.

– Теперь можно выдвигаться, – сказал Фыф. – Только, если вы не возражаете, я первым пойду – мало ли.

– Никаких возражений, – быстро проговорил Рудик. – А замыкающим можно Данилу поставить. Если его кто-то начнет кушать, то это закончится очень нескоро, и пока его доедят, мы будем уже далеко.

– Смотри, как бы я сам тебя не съел, хвостатый, – мрачно проговорил Данила. – Конечно, у меня потом будет с брюхом скорбно, больно уж ты вредный. Но я потерплю ради столь благого дела – избавить от тебя землю-матушку.

– Хватит уже гавкаться, – поморщилась Настя. – Чисто как дети малые.

– Так мы чисто языками чешем, для релакса после эпичной битвы, – тут же отбрехался Рудик. – Очень действенный метод эффективной психологической разгрузки, рекомендую.

Фыф вздохнул, махнул лапой и пошел в сторону протоптанной тропы. Остальные члены отряда волей-неволей потянулись за ним. Данила и правда замыкающим пошел, держа пулемет на изготовку. Так оно в плане безопасности действительно лучше: с высоты его роста и отряд виден, и все поле вокруг – которое на первый взгляд особой опасности не представляло.

На первый взгляд.

Дорога через поле была полна сюрпризов – аномалии встречались на ней еще три раза. Но Фыф против них использовал ту же методику: ментальным усилием обсыпал их всякой дрянью, делая видимыми, – и жутким порождениям Зоны ничего не оставалось, как уползать в сторону с пути отряда. Одна, было дело, прямо на Фыфа поперла, но шам ее просто пнул мысленным усилием – и аномалия, поняв намек, свалила в сторону.

– Больше не могу, жрать хочу, – сказал Фыф, останавливаясь. – Сил больше нет вообще.

– Ваше племя, говорят, кровью питается? – невинно поинтересовался Рудик.

– Можем и кровью, – кивнул шам. – А можем кого-нибудь особо разговорчивого наизнанку вывернуть и свежей требухой полакомиться.

– Что-то меня в этой компании каждый норовит схомячить, – жалобно проговорил спир. – Злые вы тут все, уйду я от вас.

– Далеко ли собрался? – усмехнулась Настя. – Нужны мы больно кому-то что в этом мире, что в нашем.

– Это точно, – вздохнул Рудик. – Ну, тогда, если никто не возражает, можно и тушенкой натрескаться.

В качестве трофеев с убитых боргов были взяты рюкзаки со снаряжением и провиантом, которые сейчас и пригодились.

Помимо тушенки были в них галеты, шоколад, белково-углеводные батончики и крайне полезный для Зоны продукт – консервированная питьевая вода. На зараженных землях найти воду, пригодную для питья, непросто – порой и обеззараживающие таблетки не помогают. Наберет сталкер в котелок воды из родника, прокипятит на костре, таблеток вдобавок накидает для гарантии, отчего от той воды хлоркой тащит на полметра, как из общественного бассейна. Попьет – и привет. Хорошо, если сразу помрет, не мучаясь. Несколько хуже, если корчиться от жуткой боли будет несколько часов, а то и дней, прежде чем помрет. И совсем плохо, если мутировать начнет и во что в итоге превратится – одной Зоне известно. Потому консервированная вода в этих местах продукт безумно дорогой, но необходимый, если не хочешь, хлебнув местной водички, подохнуть или превратиться в какую-нибудь пакость.