Безжалостные люди (ЛП) - МакЭвой Дж. ДЖ. - Страница 20

Схватив свой пистолет, я повернулась и выстрелила одному прямо между глаз, как раз в тот момент, когда Лиам упал на плечи другого. Раздались крики и проклятия на русском, когда Лиам появился прямо рядом со мной.

— Часто сюда приходишь? — сказал он, посмеиваясь, когда адреналин явно закачался по его венам. Я предположила, что в тот момент он больше не видел во мне фарфоровую куклу, а другого человека на его стороне. Наконец-то этот придурок прозрел.

— Не совсем, — я старалась не ухмыляться в ответ, когда все больше русских начали стрелять в нас. — Гостеприимство здесь — гребаное дерьмо.

— Тебе следует написать письмо о правилах поведения на яхте.

Закатив глаза, я повернулась и выстрелила человеку на верхней палубе в коленную чашечку.

— Это более экологично. Спасение деревьев и все такое дерьмо.

Он ухмыльнулся, а затем выстрелил в мужчину, который теперь кричал от боли в голове.

— Я никогда не был хорош в переработке отходов.

Вперед вышли еще двое мужчин, один прямо за Лиамом, а другой за мной. Мы оба подняли руки, когда они закричали на нас.

— Kto vy? Vy lokhi! — спросили мужчины.

Лиам улыбнулся мне, он впервые по настоящему улыбнулся, очевидно, наслаждаясь этим.

— Ya, Liam Kallahan. Eto moyа nevesta, vy tozhe mertv.

Как только мужчина закончил, пули попали им в головы, любезно предоставленные Антонио и Нилом, прежде чем вертолет снова скрылся из виду. Секунду спустя зазвонил телефон Лиама, и он перевел его на громкую связь.

— Они в четырех милях отсюда и скоро будут здесь, — сказал Деклан. Лиам ничего не ответил, прежде чем повесить трубку, когда я наклонилась, чтобы взять их оружие.

— Пистолет Ярыгина или Стечкина? — спросила я Лиама, заставив его нахмуриться.

— Русские ни хрена не умеют делать оружие, — сказал он с отвращением, и в его словах был смысл.

Улыбаясь, мы начали выбрасывать несколько тел за борт, пока ждали наших друзей. Это заняло всего секунду, и к тому времени мы сбросили с себя грузных, пьяных русских.

В лодке было тихо, если не считать еще одной команды, возвращавшейся на палубу. Они спотыкались и смеялись, как дураки.

— Vse chertovski narkotiki ushli. Chert by pobral etikh vlagalishcha v ad. Valero sobirayetsya ubit’ nas.

Один из мужчин спросил, где их братья, когда Лиам уже был на ногах.

— Мертвы, — сказал Лиам, когда он выстрелил одному прямо в нос, а я выстрелила другому в глаз. Он закричал от боли, когда я подошла и обыскала его в поисках оборудования. Как только нашла, то пустила еще несколько пуль в него, черт возьми.

— Я позвоню ребятам, — произнесла я, передавая оборудование Лиаму, но как только я обернулась, то обнаружила, что смотрю в дуло пистолета. Это был человек, на которого приземлился Лиам, и его пистолет был направлен прямо на меня. Лиам оттащил меня в сторону и выстрелил ублюдку в лицо, но не раньше, чем получил пулю в руку.

— К черту все это, — сказал он, отводя раненую конечность.

Должно быть, он оставил своего ангела-хранителя дома.

— Джинкс, садись, мы встретим тебя на берегу. Мы в порядке… по большей части, — сказала я, прежде чем повесить трубку и схватить его за руку.

Он отстранился.

— Я в норме, просто жаль, что мне пришлось убить этого ублюдка, тем самым отказав себе в удовольствии пытать его.

— У тебя пуля в руке. — Я уставилась на него. — Русская пуля, о которой ты сам сказал, что это дерьмо. Я собираюсь ее вынуть.

— Я сказал, что я в порядке, Мелоди!

Разозлившись, я убрала оружие в кобуру, прежде чем выстрелить ему в другую руку, и снова схватила его за раненую конечность, заставив его зашипеть от боли.

— Ты не в порядке, — я надавила сильнее, — а теперь прекрати ныть и дай мне все исправить, мудак.

Я не дала ему заговорить, прежде чем затащить его в каюту и толкнуть на ближайшую кровать. Они, должно быть, были готовы к еде, потому что их ждали алкоголь и множество мяса, хлеба и яблок. Взяв салфетку и нож, я полила спиртом рану, прежде чем дать ему выпить остальное. Оставалось надеяться, что спиртное заставит его замолчать.

Он ухмыльнулся мне, прежде чем поднести бутылку к губам.

— Я думаю, ты мне нравишься в роли медсестры.

Свирепо глядя на него, я вонзила нож в его пулевую рану.

— Ты действительно не должен говорить глупости женщине с оружием.

Он шипел и ревел от боли, как гребаный ребенок, пока я не вытащила пулю и не использовала салфетку в качестве повязки.

— Пей и заткнись, я сейчас вернусь, — сказала я ему, прежде чем вернуться на палубу.

Я позаботилась о том, чтобы перетащить и выбросить тела с лодки, прежде чем взять курс обратно на материк. Я также позвонила Монте, чтобы сообщить ему и братьям Лиама о том, что произошло. Это заняло у меня около полутора часа. К тому времени, когда я вернулась к Лиаму, он застыл на кровати, слушая аудиозапись с самолета, который он уничтожил.

Все, что мы могли услышать, были крики, плач и молитвы. Они навеяли воспоминания, которые я предпочла бы забыть. Подойдя ближе, я нажала кнопку «Стоп», и он был выведен из своего транса.

— Я думал, ты собираешься поставить лодку на автопилот, — сказал он, доказывая, насколько он был не в себе.

Схватив другую салфетку, я сняла старую, пропитанную кровью, и снова наложила повязку.

— Не подставляйся под пулю из-за меня снова.

Он фыркнул, прежде чем отстраниться.

— Ни одно доброе дело не остается незамеченным. Правильные слова, которые ты должна произнести — это «большое спасибо».

Я потянула сильнее, и он поморщился, как ребенок.

— Спасибо, но больше так не делай. Последнее, что мне нужно, это чтобы кто-нибудь из моих людей подумал, что я не могу постоять за себя.

— Ты такая чертовски смешная. Почему ты всегда пытаешься доказать, что ты бессердечная сука?

— Потому что я должна быть бессердечной сукой, — огрызнулась я в ответ, вставая перед ним. — Ты можешь облажаться столько раз, сколько захочешь, но в конце концов никто не будет сомневаться в тебе. Я, с другой стороны, совершаю одну ошибку, и все кончено. Какой-нибудь самоуверенный мудак вроде тебя подойдет и заявит, что я слишком мягкая или что у меня нет яиц. Я слишком много работала, чтобы теперь отступать.

Он ничего не сказал. Лиам знал, что я была права. У меня не было времени, чтобы тратить его впустую, доказывая и порицая, кто я такая.

— И в каком-то смысле они были бы правы, потому что я должна была сама взорвать тот самолет, — призналась я, хватая вино со стола и прислоняясь к нему. — Если бы я это сделала, то получила бы уважение….

— Ты хочешь уважения? — он оглядел меня с ног до головы, его зеленые глаза улавливали только самый тусклый свет каюты, которую мы теперь делили. — Ты хочешь приписать себе массовое убийство, которое я совершил.

— Не говори это так. Мы не серийные убийцы. Мы убиваем не ради забавы или хаоса. Это просто бизнесмены. Каждого человека мы уничтожаем ради семьи. Если мы не убьем их, то они убьют нас. Так уж устроен этот мир. Это самозащита. Это выживание. Они бы заставили тебя умереть в ту же секунду, чтобы спасти себя или свою семью. Все безжалостны. Эти люди просто не знают об этом. Но ты это знаешь. И именно поэтому мы находимся на вершине и останемся таковыми.

— И ты ничего не чувствуешь.

— И я ничего не чувствую, — повторила я.

Он посмотрел мне в глаза, и я молила Бога, чтобы он понял, потому что я не знала, как еще это объяснить. Именно такие мысли помогали мне легко засыпать по ночам.

— Я тоже, — сказал он, и я ему поверила.

Я попыталась пошевелиться, но он схватил меня за бока и удержал на месте. В его глазах было то же выражение — голод, похоть и животное в клетке, умирающее от желания вырваться. Притянув меня еще ближе, он прижался ко мне.

— Ли… — его губы были на моих, и он стягивал с меня одежду. Одной здоровой рукой он обхватил мою задницу, а другой обхватил мою грудь, пока терся об меня. Его губы прошлись по моей шее, прежде чем он поднял меня, бросив на кровать.