Безжалостные люди (ЛП) - МакЭвой Дж. ДЖ. - Страница 12

Я был так шокирован и возбужден, что мой разум даже не мог понять, что произошло. Мое бедро горело как в огне, когда она поцеловала меня в щеку и ушла. Этим единственным выстрелом она доказала, что сломить ее невозможно. Она никогда не стала бы такой, какой я хотел ее видеть. Мелоди была безжалостным дикарем, и если вы не можете сломить безжалостного дикаря, то вам необходимо придумать, как его приручить.

Мне нужно было дать моей будущей невесте понять, что она не выше меня. Что она не отдавала приказов. Что она не сдвигала горы и не вызывала торнадо, разрывающих небо.

Я это делаю.

Я работал слишком долго и усердно, чтобы позволить кому-то остановить меня, и меньше всего мне хотелось бы позволить ей сделать это. Я бы скорее умер, чем отказался от своих гребаных прав на эту семью. Когда я узнал, чем зарабатывал на жизнь мой отец, то увидел, как люди прокладывали для него дорожки, когда он ходил по переполненным зданиям. Я наблюдал, как губернаторы, сенаторы, банкиры и гребаные судьи одинаково целовали его ноги. Я знал, что хочу сделать. Некоторые люди, такие как Нил и Деклан, просто родились в семье, но я знал, что рожден, чтобы править мафией. Это было выше моего гребаного призвания, это было у меня в крови. Это было то, что толкало меня каждый день, и единственным человеком, который когда-либо стоял на этом пути, был мой отец.

Мне необходимо было взять это на себя в свой двадцать первый день рождения. Я с нетерпением ждал этого дня, но не для того, чтобы легально выпить — я пил с пятнадцати лет, — а потому, что хотел услышать, как он это скажет. Я хотел услышать, как мой отец скажет миру, что я должен возглавить компанию, но вместо этого все, что он сделал, это дал мне остров и похлопал по спине. Его объяснение состояло в том, что сейчас не время. Он был чертовым Ceann na Conairte. Он определял гребаное время, и остальные из нас последовали его примеру. Мелоди на тот момент было восемнадцать, и она была законнорожденной, так что он ее не ждал. Но каждый последующий год я ждал, убивая любого, кто осмеливался встать у меня на пути, а теперь должен иметь дело со своей будущей женой? Это была гребаная чушь собачья, и я никак не мог это предвидеть.

— Сегодня был интересный день, дорогой кузен, — заявил Деклан, входя и направляясь прямо к бару. Забудьте о крэке, мы, Каллаханы, были пристрастны к бренди и пили его, как воду.

— «Интересный» даже не описывает то, что произошло сегодня, — сказал я. — Моя невеста подстрелила меня из моего собственного пистолета.

Деклан ухмыльнулся, маленький засранец, прежде чем сесть на диван.

— Как ей удалось обезоружить такое величие, как Лиам Каллахан? Я видел, как ты вытаскиваешь, заряжаешь и стреляешь из своего пистолета ровно за три секунды.

Я нахмурился, зная, что он знал и просто хотел услышать, как я это говорю. Иногда мне хотелось, чтобы он пошел к черту сам.

— Издалека она похожа на милого маленького ягненка, но когда ты подходишь ближе, то обнаруживаешь, что она сняла шкуру и съела эту чертову овцу только для того, чтобы использовать ее в качестве пальто. Она чудовище, — я уставился на огонь, вспоминая похожий огонь в ее глазах, когда она стреляла в меня. Как будто она поняла, как заставить ад отразиться в ее взгляде.

— Я люблю баранину, — сказал Деклан.

— Заткнись, придурок, — я бросил свой стакан ему в голову, но он увернулся, позволив ему разбиться о стену.

Мой кузен только рассмеялся.

— Имеет ли это сдерживаемое разочарование, которое я чувствую, исходящее от тебя, какое-то отношение к тому факту, что ты так сильно хочешь ее? Вот как у нее оказался пистолет. Ты ощупывал ее и…

— И она забрала его у меня и пристрелила меня, как собаку. Да, кузен, именно так все и произошло, — я не хотел, чтобы он думал о ее упругой заднице в моей руке или о пулевом отверстии, которое теперь было у меня в ноге.

— И все же, ты все еще хочешь ее, больной ублюдок, — он выпил. — Я не виню тебя, хотя, она…

— Закончи это предложение, и оно станет твоим последним, — кузен или нет. Я уже потянулся за своим заряженным пистолетом.

Подняв руки, все еще держа стакан в левой, он с усмешкой кивнул.

— Ты собственник. Интересно, что думает по этому поводу твоя будущая жена?

— Мне абсолютно наплевать, что она думает по этому поводу, и что бы Коралина ответила на твои слова о Мелоди? — спросил я, прекрасно зная, каким слабаком он был.

— Она была бы в ярости, настолько, что я надеюсь, выстрелила бы мне в бедро. У нас никогда раньше не было такой прелюдии.

Я съежился при мысли об этом.

— Больной ублюдок.

— Не больше, чем ты, — ответил он, потягиваясь. — В любом случае, где королева? Ее не было ни на обеде, ни на ужине. Думаю, с тех пор я видел всех, кроме нее.

Подойдя к бару, я взял еще один стакан.

— О, дева Мария, мать твою, что ты наделал? — спросил Деклан, поднимаясь со стула.

— Моя мать оторвала бы тебе язык за такие слова, — ответил я, опрокидывая стакан, прежде чем налить другой.

— Не раньше, чем ты получишь свое за то, что произошло сегодня. Я должен был догадаться, что ты нанесешь ответный удар.

Закатив на него глаза, я подошел к столу и собрал свои папки.

— Я приковал ее наручниками к одному из шезлонгов в домике у бассейна и оставил ей немного еды. Я заберу ее утром.

— Ты не можешь быть серьезным, Лиам, — сказал он, заставляя меня повернуться к нему. Он не должен сомневаться во мне.

— Ладно, ты серьезно, — он нахмурился. — Но ты не можешь оставить ее там на всю ночь. Если она такая, когда хорошо высыпается ночью, представь, какой раздраженной она будет утром. Ты хочешь, чтобы она была такой же с твоей матерью?

Деклан был прав, но я был чертовски зол.

— Я не собираюсь этого делать, — если бы я отпустил ее, это было бы так, как если бы я сказал, что она была права. Что она была Боссом. Я не собирался преклоняться перед ней.

— Ты твердолобый сукин сын…

— Мистер Каллахан, — Адриана, гадкий утенок, вошла, уже одетая в древнюю ночную рубашку, как будто она вышла из гребаного средневековья.

Деклан сдержал смех, наполнив рот бренди, в то время как я просто повернулся к бедной, сбитой с толку девушке передо мной.

— Да, гад… Адриана? — спросил я.

Она посмотрела на меня так, как будто знала, что я чуть не сказал.

— Мэм хотела, чтобы я спросила вас, во сколько вы вылетаете утром?

Деклан выплюнул напиток, попавший в рот, закашлялся, как умирающий, прежде чем истерически расхохотаться.

Я уставился на нее на мгновение, прежде чем выйти из комнаты, не ответив. Я убедился, что все ее мужчины были далеко. Не было никакого гребаного способа, которым она должна была освободиться от этих наручников. Они были спроектированы мной и изготовлены из армированной стали. Ворвавшись в крытый домик у бассейна, я замер.

— О, мой дорогой кузен, ты встретил равного себе, и за этим чертовски забавно наблюдать, — пробормотал Деклан, стоя прямо рядом со мной, пока я смотрел на сломанный шезлонг, теперь покоящийся в своей водяной могиле.

Еда все еще оставалась несъеденной, и все полотенца тоже валялись на дне бассейна.

— Я иду спать, — сказал я ухмыляющемуся дураку, который был моим двоюродным братом.

— Спи с одним открытым глазом, кузен, и держи руку на пистолете. Она может просто убить тебя сегодня ночью, — сказал Деклан, когда я возвращался в комнату, которую мне дали на ночь.

Когда я вошел, мои усиленные стальные наручники разорванными на мелкие кусочки были разбросаны по всей моей теперь сломанной кровати. Вдобавок ко всему, гребаная записка, написанная ее четким почерком, с приклеенной к ней пулей.

«Я пришла навестить тебя, дорогой, чтобы мы могли закончить то, что начали в подвале, но вы с твоей кузиной были заняты тем, что хихикали, как школьницы. Ну что ж, надеюсь, ты хорошо проведешь ночь. В постели, ну… Ты ведь понимаешь, милый?

Шах и мат.

Мелоди Джованни»