Мир империи землян (СИ) - "Sleeping" - Страница 77

Почти все эльфийские города выращивались вокруг серебряных мелоренов – видимой части Великого Леса, того сложнейшего, непостижимого существа, связавшего различные миры постоянными тропами. Лес слишком чужд и хоть как-то общаться с ним могут лишь его жрицы. Они учатся без вреда для себя говорить и понимать это живущие во всех мирах Древа существо всю свою жизнь проходя несколько ступеней посвящения. Путь от младшей жрицы способной общаться с Великим Лесом только посредством сложнейших флора-машин или специально созданных для этой цели кадавров до умеющей свободно разговаривать со своим господином старшей жрицы занимает несколько столетий наполненных длительными, часто болезненными, медитациями и неторопливыми изменениями не только тела жрицы, но, главным образом, её разума.

В периферийном мирке вроде мира «хищных озёр» может вовсе не быть жрицы высшего уровня посвящения. Ей здесь просто нечего делать. Однако стремящаяся к некоторой степени изоляции наместница сумела поставить в качестве главной жрицы свою очень отдалённую родственницу, также входившую в клан. Пусть не самое высшее посвящение, но достаточное чтобы иметь право называться «старшей» жрицей. Вместе с войском она отправилась чтобы закрыть тропу связывающую Землю и мир «хищных озёр». Её уровня посвящения не хватало чтобы объяснить Лесу какую тропу нужно закрыть, не находясь поблизости от неё. Передвигалась старшая жрица со всем положенным комфортом, в окружении младших учениц, в самом центре армии, вместе с воительницами. То есть именно там, куда пришлась наибольшая концентрация ракетных ударов. Жрица, её ученики, окружающие воительницы, не говоря уже о самых элитных тварях и личных отрядах боевых кадавров – погибли мгновенно.

Почувствовав смерть своей старшей жрицы в одном из миров, Великий Лес забеспокоился. Но не сильно, ведь эфемеры, к которым он относил всех прочих существ способных внезапно умереть, даже долгоживущих эльфов – смертны. Как это не банально. Эфемерные существа потому так и зовутся, что сегодня они есть, а завтра их нет. Уйдёт один, придёт другой и ничего не изменится. Как день сменяется ночью, чтобы стать новым днём, так один эфемер сменяет другого на пути их общего симбиоза. Разумеется, Великий Лес полагал себя вступившим в симбиоз не с отдельными эфемерами, а со всей древней расой в целом. У него вообще были довольно запутанные отношения с Древом эльфом. В давние времена, находясь на пике развития, эльфийская цивилизация создала, среди прочих чудес и то, что позже назвало себя Великим Лесом – ещё одну, пусть крайне сложную, частично разумную, необычную, но всего лишь ещё одну флора-машину, как полагали его давно канувшие в лету создатели. Сначала он верно служил, выполняя заложенные в него функции. Потом воевал с породившей его цивилизацией. Наконец, по прошествии многих и многих времён, когда эльфы пришли в упадок, а от их могучей цивилизации оставались лишь множество следов, обломков, артефактов и кое-как действующих чудес во многих мирах. Тогда Великий Лес фактически заново пересоздал дальних потомков своих создателей. Убрав одно, добавив другое, раскрыв часть секретов давно забытых ими, но бережно сохраняемых им – он получил новых, полностью устраивающих его эльфов. Обновлённая, созданная заново древний раса. После началась новая реконкиста, когда новые эльфы заново пришли в покинутые ими раньше миры, но не остановились, а пошли ещё дальше и ещё, расширяя и укрепляя Древо, в плотном симбиозе с открывающим им новые пути Лесом.

Конечно, всё было далеко не так просто и однозначно. В пересоздании эльфийской расы огромную роль сыграло ещё одно наследие древних времён – Великая Мать. Вовремя объединившись с Лесом, Мать пожрала, уничтожила или изгнала всех прочих «претендентов» желающих пересотворить и переделать своих бывших создателей так как того хотелось бы именно им. Раз и навсегда разделив зоны влияния с Матерью, Лес сосредоточился на поиске новых миров в сфере и связывании их с Древом. Он рос, становился больше и был вполне этим доволен.

Почувствовав гибель одной из жриц, Лес никак не стал бы реагировать. Но в тот же момент времени он ощутил как сгорели и обратились в пепел сотни серебристых мелоренов – священных эльфийских деревьев, часть его проявленного в реальности гигантского тела, что-то вроде чувствительных усиков, которые остающееся невидимым под землёй существо высовывает наружу, чтобы общаться и взаимодействовать с внешним миром.

Великому Лесу не было особого дела до того, как проходит процесс завоевания нового мира и включение его в Древа. Сам он уже пророс в мир хумансов, связал его общей сетью троп и этого ему было вполне достаточно. Завоевание, порабощение, геноцид – всё это заботы и развлечения Всеобщей Матери и самих эльфов. Для Великого Леса они были слишком антропоморфны, слишком чужды для него. Однако гибель сотен мелоренов в храмах двух городов он не мог не заметить. Лес жил по принципу: расти – хорошо. Замедление роста – плохо. Уничтожение и гибель ранее существовавших частей – недопустима.

Первым делом Лес попытался связаться со своей жрицей, но та обратилась в пепел ещё раньше, чем его драгоценные мелоренны, а никого другого, обладающего достаточным уровнем посвящения, в мире хищных озёр не нашлось. Он попытался поговорить с младшими жрицами, но только вызвал у тех обмороки и потерю сознания. Начатый было диалог с одной из жриц, самой способной, резко оборвался – не выдержавший давления чужого сознания мозг младшей жрицы превратился в кисель. Сама она почти сразу умерла, но кое-что Лес всё же успел понять.

Проблема заключалась в чужаках. Наместница пыталась выбросить их и закрыть тропу. Закрыть тропу – было тем, что успел прочитать и понять Великий Лес в уже меркнущем сознании своей неопытной адептки. Не желая тратить слишком много времени и сил вникая в проблемы эфемеров, Лес посчитал, что нашёл подходящее решение. На всякий случай он закрыл все тропы, изолируя мир хищных озёр от остального Древа. Разумеется, это была не полная изоляция, ведь часть Леса всё ещё находилась там, и он мог в любой момент снова открыть любую из троп или их все сразу. Но пусть с этим разбираются уже его старшие жрицы, оставшиеся в других мирах. Эфемер всегда лучше поймёт эфемера, а Великий Лес был для этого слишком занят – он должен сосредоточиться на том, чтобы расти. Расти, становиться больше, сильнее, могущественнее – вот единственное, что имеет значение. Лес должен расти. А с эфемерами пусть разбираются другие эфемеры. Ну или Всеобщая Мать, если ей ещё не надоело играться в игрушки.

Исчезновение тропы и, как следствие, связи с «большой землёй» заметили далеко не сразу.

Сначала было не до этого. Двигающиеся по земле армии частично сожгли, частично дезорганизовали ракетными ударами, а вот воздушная угроза никуда не делать. Сотни всадниц на вивернах налетели на земной анклав. Наткнувшись на плотный зенитный огонь и понеся потери, всадницы заставили кожанокрылых скакунов кружить над городом, в поисках слабого места. Там, где только удавалось, они сбрасывали диверсионные отряды призванные посеять панику до прихода наземных армий. Некоторые проблемы воздушная атака причинила, но, по большому счёту, не слишком большие. Сказалось то, что люди были наготове, ожидали воздушного нападения и, главное, имели опыт подобных боёв, вынесенный из кровопролитных сражений на земле. Тогда как местные воительницы мало того, что не дотягивали по уровню до тех, с кем кого совет отправил на завоевание Земли, так ещё они не имели подходящего опыта сражений с землянами. Словом, воздушную атаку отбили малой кровь и только считанным всадницам удалось уйти.

Дальше настало время активных действий. Пока враг дезорганизован, его следует окончательно добить. Вертолёты, с полным комплектом десанта в противорадиационной защите вылетели брать под контроль бывшую столицу.

Задействовали все транспортные средства способные проехать по бездорожью. Один ударный кулак отправился добивать армию кадавров, которые даже после второго ракетного удара сумели как-то собраться и с горем пополам продолжили движение в сторону человеческого анклава.