Индигирка (СИ) - "Anthony Saimski" - Страница 34

Олег не смог сдержать радостную улыбку и начал притормаживать водовоз.

Даже сквозь шум работающего двигателя и дребезжание мелких деталей в салоне "Камаза", было слышно, как со скрипом пришел в движение механизм, открывающий массивные створки въездных ворот. Из рации на плече доносились редкие обмены сообщениями среди начальников отдельных структур шахты. По их голосам было ясно, что им не терпится узнать как можно больше подробностей этой ночи, но Олег старался не обращать на них внимания. Все равно они уже очень скоро все узнают. Не исключено, что даже по системе внутренней громкой связи, динамики которой были развешаны по всему лагерю на равноудаленном друг от друга расстоянии.

На фоне темного, тяжелого неба Индигирки было видно десяток силуэтов сотрудников охраны, тыкающих пальцами в сторону приближающегося водовоза и оживленно общающихся между собой. Еще бы! Похоже Соколов стал первым человеком в этой смене, кто вернулся с того света почти в буквальном смысле слова. Да и в предыдущих сменах не было такого случая, чтобы человек, которого уже, скорее всего, считали погибшим, внезапно прикатил к воротам лагеря.

Олег переключился на самую низкую передачу и почти бросил педаль газа, давая автомобилю спокойно подкатываться к раскрывающимся воротам.

Перед стеной периметра царило оживление. Около полутора десятков сотрудников охраны с автоматами наготове выстроились цепью напротив лесного массива. За их спинами трудилось полсотни рабочих, в грязных шахтерских спецовках. Судя по недовольным лицам, Казюка либо направил их сюда сразу же после смены, либо вместо нее.

Китайцы поднимали с земли останки и трупы животных и тащили их к грузовику уже почти целиком забитому мертвыми тушами. Оставлять их гнить перед стеной категорически запрещалось. Не хватало еще привлекать к шахте толпы падальщиков разных мастей и провоцировать распространение трупной заразы. Отвозить в лес - слишком опасно. Выкопать яму, залить чем-нибудь и сжечь - практически невозможно, потому что жидкого топлива на Индигирку не поставляли за ненадобностью. А то, что использовало горнодобывающее оборудование, было строго посчитано и расписано на литры в день. Поэтому грузовик, когда его кузов полностью забьется, отвезет их в крематорий, смена которого будет трудиться целые местные сутки, сжигая инфицированные тела.

Судя по количеству мертвых туш разного размера, разбросанных повсюду на контрольной полосе, стадо действительно было внушительным. Непосредственно перед самими воротами несколько животных лежали прямо друг на друге. Соколов очень живо представил себе картину, как они кидаются на стену. Ревут, рычат и бешено рвут ее когтями. И все это в луче прожектора направленного им прямо в мертвые, покрытые слизью глаза.

Он и сам несколько раз участвовал в подобной процедуре, когда его смена выпадала на обслуживание узлов периметра, а службе охраны не хватало человек для того, чтобы присматривать за лесом, пока рабочие китайцы будут закидывать трупы в кузов грузовика. Раньше он думал, что это достаточно рисковое дело, ведь из леса в любой момент мог выскочить червь или инфицированное животное. Но сейчас, после того как он пережил непосредственное столкновение с этой тварью, ему подобная работа казалась очень даже спокойной и умиротворяющей. Просто стоишь и спокойно наблюдаешь за лесом... Если что-то пошевелится, окликнешь. Не ответит, направишь в него автомат и нажмешь на спусковой крючок.

Ворота раскрылись как раз ровно настолько, чтобы в них прошел водовоз, почти задев створки зеркалами заднего вида. Олег быстро вывернул руль и припарковал машину почтиу самой стены. Заглушив двигатель, он еще несколько раз хлопнул себя ладошками по щекам и выбрался из "Камаза", захватив с собой плазму.

- Нихрена себе! - воскликнул один из охранников, стоящих неподалеку, и с любопытством наблюдающий за происходящим. - Тебя что, медведь пожевал и выплюнул?!

Соколов метнул в него утомленный взгляд, при этом подумав: "Да ты остряк лять... Тебя бы так "пожевали", я бы на тебя посмотрел..."

- Э, оставь его в покое, не видишь, досталось пацану, - угрюмо ответил стоящий рядом с ним мужчина уголовного вида и добавил: - Давай, братуха, беги к Казюкану.

Неизвестно зачем, но Соколов кивнул ему и, закинув пятьсот пятый за спину, прихрамывая, побежал в сторону контрольного шпиля. Впрочем, бегом характер его передвижения можно было назвать с трудом, скорее всего, просто очень быстрый шаг.

- Эй, машину убирай отсюда! - долетело ему в след со стены. - Гони на автобазу, или в ремзону, нахрен она тут нужна?!

- Не трогай, лять, водовоз! - быстро обернувшись, крикнул Олег и сам удивился силе своего хриплого замученного голоса. - Полчаса постоит, нихрена не сделается!

Один из охранников, тот, который придумал удачную на его взгляд шутку про пожованность медведем, уже стоял на приступке кабины и тянул дверцу на себя. Соколов понял, что оставил в кабине свой верный рюкзачок и автомат, но возвращаться за ними и таскаться с ненужным грузом не было ни желания, ни сил.

- К машине не подходить! - так же громко крикнул он через плечо. - Шмот пропадет - мозги вышибу!

- Ты чего борзый такой?! - огрызнулся охранник, но руку с ручки все-таки убрал. - Ничего не попутал?

- Оставь пацана в покое, я тебе говорю, видишь на взводе весь, - еще раз осек его все тот же мужчина, который явно был в авторитете у этой смены охраны. – Давай, шуруй по делам, я за машиной пригляжу.

Удовлетворенный таким ответом, Олег продолжил свой путь. Воровство личных вещей на Индигирке было привычным делом. Стоило что-то более-менее ценное выпустить из своего поля зрения, как ему быстро приделывали ноги. Соколов мысленно поругал себя за такую беспечность, но ситуация с военными требовала быстрого разрешения, так что можно было рискнуть оставить свои вещи без присмотра.

Пока Олег поспешно ковылял к зданию контрольного шпиля, он ловил на себе множество любопытных взглядов. Почти все были в курсе событий с погибшим отрядом, посланным на восьмерку, поэтому вопросы сыпались на Соколова со всех сторон, несмотря на то, что он давно заработал себе репутацию необщительного сотрудника. Но за отсутствием событий и новостей любое мало-мальски значимое событие на Индигирке вызывало живой интерес, и множество сплетен и обсуждений. Чего уж говорить о возвращении человека, которого считали погибшим. Соколов поспешно отмахивался от расспросов, ссылаясь на то, что очень скоро все расскажет, как только поговорит с комендантом.

В уставшем сознании до сих пор шла борьба решений, стоит ли сейчас предупредить всех, что вояки на самом деле - саботажники, или этого лучше пока не делать. Не исключено, что получится ситуация "глухого телефона", когда кто-то что-то не так перескажет товарищу, тот приправит это своими умозаключениями, и, в конечном итоге, когда прибудут настоящие военные, их радостно расстреляют со стены из "Утесов". Такой вариант был неприемлем. В конечном итоге Соколов решил сначала все выложить Казюке, а тот уже по системе оповещения озвучит на весь лагерь при необходимости.

Олег несколько раз свернул, срезая путь к шпилю через бараки и складские сооружения. Людей в этой части лагеря почти никогда не было, обычно все передвигались по большим прокатанным дорогам, а по закоулкам бегали только в случае крайней необходимости.

Он уже почти добрался до входа в шпиль, когда увидел знакомую конструкцию, возвышающуюся на краю забетонированной площадки, расчищенной от поврежденных покрышек, обрезков труб и нагромождения остатков строительных материалов. Вид этой зловещей вышки вновь отрезвил его сознание, которое последние несколько часов словно волнами накрывали переутомление и сон.

Соколов негромко выругался и подошел к входу на площадку, рядом с которым на деревянном ящике, упершись спиной в несколько больших покрышек, сложенных друг на друга, сидел молодой парень.

Насколько Олег помнил, звали его Яшей, а прозвище было Худой. Люди на Индигирке не отличались особой изобретательностью и придумывали прозвища по первой внешней отличительной черте. Следуя этой логике, одноглазому, скорее всего, дали бы прозвище "Глаз".