Позывной «Оборотень» - Трофимов Ерофей - Страница 4

И вот теперь полковник смотрел на отобранных самолично ребят, не зная, с чего начать. Взвод молодых лейтенантов, всего пару недель назад получивших погоны, смотрел на него настороженно и пытливо. Судя по внимательным физиономиям, им уже успели рассказать десяток ужасных сказок о хромом полковнике, сжирающем молодых офицеров живьём.

Понимая, что молчание затянулось, полковник в очередной раз вздохнул и, собравшись с духом, заговорил:

– Значит так, гаврики. То, что вам выдали погоны и обозвали офицерами, ещё таковыми вас не делает. Пока вы только мальчишки и девчонки, кое-что умеющие и кое-как обученные. То, что в группе четыре девушки, не означает, что дальнейшая ваша служба будет простой и безоблачной. Наоборот. С каждым днём будет всё хуже и хуже. И если к концу обучения вы не станете мечтать о том, чтобы всадить в меня пулю, значит, я потерял хватку и мне пора на пенсию, цветы выращивать и картошку сажать. Предупреждаю сразу. Я буду вас ломать. Унижать, даже бить. И не из чувства собственной гадости, а потому, что получил вполне конкретный приказ – сделать из вас элиту. Диверсантов, способных решить практически любую боевую задачу. Так что, если кто-то не уверен в своих силах или в том, что сможет выдержать подобные испытания, пусть уйдёт сейчас. Скидок на пол я делать не стану. Признаюсь откровенно, в подобную команду женщины набираются впервые. Я всегда считал, что война не женское дело, но мне приказали взять вас, и я взял. Впрочем, вы сами выбрали службу, значит, скидок не будет. Скажу сразу, до конца обучения доживут не все. И не надо на меня так смотреть. Я сказал, доживут, но это не значит, что вас кто-то будет специально убивать. Но не все выдержат курс. Это совсем не просто. А теперь, если у кого-то есть вопросы, задавайте сейчас. Потом будет не до разговоров.

– Господин полковник, а куда делась предыдущая группа? – тут же влезла с вопросом одна из девчонок.

– Погибли, – коротко ответил Иевлев, не желая вдаваться в подробности.

Слишком свежа ещё была рана. Да и не та это была тема, которую он хотел бы обсуждать с этими кутятами. Но девчонку такой ответ не устроил. Чуть наморщив курносый носик, она сверкнула озорным взглядом и, немного подумав, ответила:

– Ходят слухи, что группа не погибла, а пропала без вести.

– Меньше слушайте досужие разговоры, – скривился Иевлев, но, помолчав, всё-таки ответил: – С этим делом всё очень запутанно. Могу только сказать, что расследование ещё ведётся. Так что, если что-то от кого-то услышали, не повторяйте, прежде чем не будете уверены в точности полученной информации. Ещё вопросы?

– Где мы будем жить? – спросил один из парней.

– Здесь. На базе. Жить, учиться, тренироваться. С этой минуты это ваш дом, класс и оживший кошмар. Вы его либо полюбите, либо возненавидите.

Убедившись, что вопросов больше нет, полковник передал группу своему помощнику и, развернувшись, отправился в кабинет, хромая сильнее обычного. Проводив его долгим взглядом, прапорщик, стриженный наголо бугай с плечами шире, чем обеденный стол, медленно прошёлся вдоль строя и, помолчав, гулким басом прогудел:

– Значит так, кутята. Ежели кто-то из вас ещё раз посмеет Палычу непотребные вопросы про пропавшую группу задавать, я этого любопытного собственными руками пополам сложу. А потом утрамбую и ещё раз сложу.

– Господин прапорщик. А вам не кажется, что вы разговариваете со старшими по званию? – не удержался один из лейтенантов от лёгкого хамства.

– Ты, кутёнок, здесь не лейтенант, а очередной курсант. А для меня так вообще сопливый мальчишка. Мое уважение ещё заслужить надо. А теперь, на-ле-во, шагом марш, – неожиданно рявкнул прапорщик, и лейтенанты, подчиняясь давно уже укоренившейся привычке, послушно затопали к зданию общежития.

Добравшись до длинного приземистого здания, лейтенанты быстро расселились по комнатам и, переодевшись в полевую форму, отправились за очередным инструктажем. Нужно было узнать распорядок дня и время работы столовой. Но к их вящему удивлению, вместо расписания их встретил всё тот же гигант прапорщик. Одарив каждого из молодых людей долгим, мрачным взглядом, он приказал им строиться перед входом и, не дожидаясь вопросов, решительно направился к дверям.

Растерянно переглянувшись, офицеры не спеша вышли из здания и, кое-как разобравшись с построением, выжидающе уставились на прапорщика. Выразительно посмотрев на часы, он медленно прошёлся вдоль строя и, кровожадно усмехнувшись, сказал:

– Похоже, вы, кутята, ещё не поняли, в какой суп угодили. Ну, так чтоб понятнее стало, кросс, пятнадцать километров, а потом, для развлечения, полоса препятствий. Наша.

– Что, прямо сейчас? – дружно ахнули лейтенанты.

– Нет, после дождичка, в четверг, – фыркнул прапор.

– Мы же только что прибыли, – растерянно пролепетала одна из девушек.

– И что? По этому поводу на базе должны банкет объявить? Напра-а-во! Бегом, марш! – рявкнул громадный садист, и лейтенанты покорно затопали в указанном направлении.

Несясь рядом со строем, прапорщик громовым голосом подгонял молодёжь, заставляя их наращивать темп. Непривычные к таким нагрузкам лейтенанты начали сдаваться уже после десятого километра. Кое-как преодолев указанное расстояние, они выползли на полосу препятствий и со стонами повалились на траву.

– А кто команду отдыхать давал. Бегом, – тут же раздался голос прапорщика, и лейтенанты с ужасом уставились на то, что он называл полосой препятствий.

Такой кошмар они видели только в компьютерных играх. Понимая, что многие препятствия они видят впервые и не знают, как к ним подступиться, прапорщик презрительно усмехнулся и, поправив ремень, скомандовал:

– Значит так, кутята. Показываю только один раз. Смотреть и запоминать. Больше показов не будет, если кто ошибётся и шею себе свернёт, виноват сам будет.

С этими словами гигант запросто перемахнул трёхметровый ров и стремительно помчался к лабиринту, сваренному из металлических труб. Только теперь, внимательно наблюдая, как человек значительно старше них легко взбирается на пятиметровую стену и змеёй скользит под колючей проволокой, поняли, как трудно им придётся.

Промчавшись по полосе, прапорщик всё так же бегом вернулся на исходную позицию и, скептически оглядев потных и бледных лейтенантов, фыркнул:

– Все всё видели? Тогда по одному, вперёд.

Понимая, что просто так он от них не отстанет, ребята покорно отправились на полосу. В итоге, после долгих мучений, мата и даже слёз, оказавшись на другой стороне, они дружно повалились в траву, даже не пытаясь сделать вид, что с ними всё в порядке. Так и не присевший ни разу прапорщик, мрачно покачав головой, приказал им строиться и бегом повёл колонну обратно в общежитие.

Загнав новичков в столовую, он коротко объяснил им, где и что надо брать и куда потом ставить, и, забрав свой поднос, уселся в стороне, принявшись лихо уписывать гигантскую порцию, которую стоявшая на раздаче пожилая женщина навалила на его тарелку. Здесь их и нашёл полковник. Присев за стол, где сидел прапорщик, он тяжело опёрся локтями о столешницу и негромко спросил:

– Ну, что скажешь, Степаныч?

– А чего тут говорить? – мрачно переспросил здоровяк, прожевав очередной кусок жаркого. – Дохлые они. Честно говоря, смотреть противно было. На траву повалились и дышат как загнанные клячи. Наши-то покрепче были. После полосы на характере ещё трёшку пробежали, а эти до столовой еле ноги донесли. Мельчает народ.

– Те и вправду элитой были. Я их по всей стране собирал. В каждом училище только лучших по всем психофизическим показателям отбирал. А эти из трёх училищ, и то, которые сами захотели, – вздохнул Иевлев.

Вяло ковырявшие свои порции лейтенанты дружно навострили уши, уловив, что речь идёт о них. Впрочем, особо стараться им необходимости не было. Гулкий бас прапорщика звучал в столовой, как глас свыше. Услышав, как охарактеризовал их прапорщик, лейтенанты мрачно переглянулись, но, понимая, что спорить в данной ситуации глупо, промолчали. Связываться с человеком, легко проделавшим вместе с ними то, после чего они просто умирали, им совсем не хотелось.