Провинциал. Книга 5 (СИ) - Лопарев Игорь Викторович - Страница 31

— Пока присядьте, — она кивнула на сиротского вида банкеточки, стоявшие у противоположной стены. Мы с Алевтиной переглянулись и примостились на одной из них. Алевтина, как эмпат, наверняка прочувствовала душевное состояние полицай-дамы, а потому тонко улыбнулась, давая мне знать, что прекрасно понимает происходящее.

Секретарша полицай-президента нажала на клавишу допотопного аппарата селекторной связи. Но прибор это её действие полностью проигнорировал. Она ещё пару раз ткнула указательным пальцем в эту западающую клавишу, надеясь на то, что она, всё-таки, сработает. Но древний селектор по прежнему не подавал признаков жизни.

Дама горестно вздохнула и поднялась со стула.

Надо сказать, что как по мне, так она была уж совсем плоская. Возможно, в прошлом её фигура была более привлекательна. Не знаю.

Я даже предположил, что некогда её начальника и её саму могли связывать даже некоторые романтические отношения.

Но сейчас она, как это принято говорить, вышла в тираж, а отсюда и её неприятие других особ женского пола, которые моложе и привлекательнее её.

Она, тем временем, бросив на Алевтину ещё один неприязненный взгляд, приоткрыла дверь начальственного кабинета и просочилась внутрь.

У шефа своего она находилась минут пять. Выйдя оттуда, она, неприязненно фыркнув, объявила, что начальник готов нас приять.

Мы с Алевтиной поднялись с жёсткой банкетки, и проследовали в святая святых.

В кабинете полицай-президента мы увидели тяжеловесный мебельный гарнитур красного дерева. По колониальному роскошный и донельзя пафосный.

Сам же Ефим Сергеевич, будучи человеком невысокого роста и тщедушного телосложения, несколько терялся на фоне всего этого, а потому я пару секунд искал его взглядом.

Обнаружил я его, вопреки своим ожиданиям, не сидящим за столом, а стоящим у высокого окна и зачем-то выглядывающим на улицу.

А поскольку его частично прикрывали тяжёлые бархатные портьеры, заметил я его не сразу.

— Добрый вечер, — поприветствовал я хозяина этого кабинета.

Не знаю, то ли мы так тихо вошли, то ли чиновник думал о чём-то своём, но он заметно вздрогнул от звуков моего голоса и резко обернулся к нам.

И взгляд у него был какой-то беспокойный, испуганный даже, я б сказал.

— Здравствуйте, — ответил нас Ефим Сергеевич. Голос его был бесцветен и невыразителен. Как у древнего автоматона1.

Поприветствовав нас таким образом, он направился к столу, попутно показав нам на стулья с высокими спинками и подлокотниками, выполненные, как и вся мебель в этом кабинете, из красного дерева.

Мы с Алевтиной, не заставляя просить себя дважды, пододвинули к столу предложенную нам мебель, и уселись напротив полицай-президента.

Тот выжидательно смотрел на нас, уделяя своё внимание, преимущественно Алевтине.

Похоже, что её огромные бирюзовые глаза, в которых можно было утонуть, не оставили его равнодушным.

В моей душе даже проснулось некое сочувствие по отношению к секретарше, увядающие прелести которой, похоже, уже совсем не интересовали её начальника.

А начальник то, надо сказать, себе на уме. Сам, можно сказать, проявил инициативу, а когда мы оказались перед ним, решил уступить нам первое слово. Ну ладно, мы — люди не гордые:

— Рад видеть вас, Ефим Сергеевич, — начал я, — в добром здравии. К сожалению сегодня, когда вы вышли на связь, я был недоступен. Но думаю, что попусту вы бы не стали нас беспокоить…

— Совершенно верно, — подтвердил мои предположения полицай президент, при этом его постная физиономия вид сохраняла озабоченный и задумчивый.

— Тогда, наверное, давайте перейдём непосредственно к делу? — задал я риторический вопрос.

— Давайте, — как мне показалось, обречённо вздохнул полицейский, — дело в том, что с недавних пор в нашей, в общем-то, весьма спокойной колонии, начали происходить вещи загадочные и пугающие…

Да, начало, следует признать, довольно интригующее. Мне стало интересно, что именно его так озадачило и напугало. Но я решил пока не подгонять его. Пусть он сам формулирует то, что стремится до нас донести.

Посмотрев, сначала на меня, а потом и на Алевтину, причём, на Алевтину он смотрел гораздо дольше, да и интереса в его взгляде было гораздо больше, он продолжил:

— И, памятуя о том, что вы просили сообщать обо всех странностях, которые, как вы предполагали, могут начать происходить, я попытался связаться с вами…

— Какой-то он нерешительный, — подумал я, — вероятно, всё таки придётся его немного взбодрить…

— Ну, не тяните, — ободряющая улыбка, слегка растянувшая мои губы, должна была помочь ему стать более разговорчивым, — мы же не инспектора, ревизующие вашу епархию. Мы тоже заинтересованы в том, чтобы в подведомственной вам колонии была тишь, да гладь, да божья благодать.

— Ну, хорошо, — выражение лица у чиновника стало таким, словно он собирается с духом, что бы нырнуть в крещенскую прорубь, — у меня пропало два агента.

— Понятно, — отозвался я, — но, такое ведь случается, как это ни печально, почему этот, несомненно прискорбный, но довольно рутинный факт вас так обеспокоил?

— Потому, что когда по адресам конспиративных квартир, где на время операции были расселены эти агенты, — тут полицай-президент нервно расстегнул крючок на воротнике мундира, словно ему не хватало воздуха, — пошли полицейские, направленные туда для того, чтобы прояснить ситуацию, то были обнаружены весьма странные следы…

— Какие? — неожиданно спросила Алевтина, пристально глядя на нервничающего чиновника.

Тот начал нервно шарить у себя по карманам, а затем выдвинул верхний ящик стола и стал перебирать его содержимое.

Наконец он хмыкнул, и выложив на столешницу несколько цветных распечаток, пододвинул их в нашу сторону.

— Ну ка, ну ка, — пробормотала Алевтина, и взяла в руки верхний листок, — интере-е-есно, — протянула она, разглядывая напечатанное на нём изображение.

1 Автоматон — кукла с механическим приводом, выполняющая действия по заданной программе.

— И, что там такого интересного? — я вытянул шею, в надежде разглядеть изображения на листиках, находившихся в руках Алевтины.

— А нате, полюбуйтесь, — отозвалась красавица и сунула мне те фотографии, что успела рассмотреть сама.

Я поднёс картинки поближе к глазам. Действительно, то, что было запечатлено на этих фотографиях могло вызвать у неподготовленного зрителя весьма противоречивые эмоции.

Я увидел на фотографиях довольно убогий интерьер, обычный для меблирашек среднего класса. Но, многое говорило о том, что в этой комнате проводились какие-то мистические обряды, которые среднестатистические жильцы подобных апартаментов, как правило, не практикуют.

Действительно, поверх весёленьких обойчиков в мелкий цветочек была размашисто намалёвана чем-то густо-красным семилучёвая звезда, около вершин которой были изображены какие-то знаки, похожие на скандинавские руны или на шумерскую клинопись… То тут то там можно было разглядеть огарки толстых чёрных свечей…

Было видно, что краски неизвестные художники не жалели, и стены, помимо этих загадочных фигур и знаков украшали многочисленные подтёки зловещего тёмно-красного цвета…

— Экспертиза показала, что всё это нарисовано кровью… — прошелестел голос полицейского начальника.

Я оторвал взгляд от фотографии и посмотрел на него. Физиономия полицай-президента была изрядно бледной и весьма кислой.

Я даже удивился, наблюдая подобную реакцию. В моём понимании полицейский начальник должен был бы, дослужившись до такого солидного чина, привыкнуть ко всему, поскольку служба в полиции даёт бесчисленные возможности знакомства с тёмными сторонами социума…

Хотя, не исключено, что конкретно этот начальник с полицейской деятельностью связан сравнительно недавно, а сюда назначен переводом из какой-нибудь другой государственной службы…

Но, это, в общем-то, сейчас не существенно.