Кровь на воздух (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич - Страница 17

* * *

Надо признать — есть случаи, когда никакие приборы не нужны. И этот случай именно таков. Переделку стыковочного узла невозможно не заметить невооружённым взглядом, даже с моим не до конца восстановившимся зрением. Кабели, интерфейсы, логи… А переходной шлюз не хотите? Кустарный, уродливый, небезопасный даже на вид, но объективно существующий. Это определённо не галлюцинация — на такое вопиющее нарушение всех существующих технических регламентов у меня бы воображения не хватило. Как минимум, стало понятно, почему не работает главный лифт — из нижней части его шахты и запаркованной тут кабины сделали небольшую шлюзовую камеру. Слава утилитаризму — примерно половина деталей взаимозаменяема. Кабина лифта герметична, являясь одним из убежищ для членов экипажа при аварии, а закрепить её с соответствующим уплотнением стыков — дело несложное. В днище вварен люк, надо полагать, выходящий на внешний корпус. Чем здешний экипаж не устроили штатные шлюзовые камеры? Понятно, чем: ни один из них не выходит на сторону буксировочного узла. Нечего там делать экипажу в полёте. Ему, так-то, вообще нечего делать снаружи, но скафандры есть и шлюзы есть. Мало ли, выбьет микрометеоритом датчик стыковочный, проще его заменить, чем корячиться без него. А тут, значит, кто-то неслабо заморочился, чтобы выходить в направлении баржи, зарезав себе, кстати, возможность пройти техническую инспекцию. Лишняя дырка в наружном корпусе, это, знаете ли, не унитаз засорился. Это дело практически подсудное. Ради чего? Вот в чём вопрос…

В одном воображаемая (или нет) ИИ-шечка не соврала: баржа точно необычная, и груз у неё, наверное, интересный. Груз, к которому надо получать доступ в рейсе, причём это настолько важно, что кто-то не поленился проковырять дырку в борту. Сделать это в полёте силами экипажа нереально, значит, для этого где-то швартовались, на какой-то станции. Что за станция, которая допускает такие работы на своих стапелях, рискуя загреметь под суд всей командной цепочкой от начальника до последнего сварщика? И кстати, о шлюзе… Может быть, именно им воспользовался неизвестно куда пропавший экипаж? Как раз и скафандров нехватка… Жаль, что шлюз самопальный и контрольного оборудования на нём нет. Логи открытия снять не с чего. Пока что всё выглядит так, что кто-то нажал кнопку выхода на моей капсуле, надел скафандр, помахал ручкой, да и сиганул за борт. Понять бы ещё, с какой радости…

* * *

Скафандров на штатных местах, то есть возле шлюзов, не хватает двух. Но один я, как и ожидал, нашёл в подсобке разукомплектованным. Второй нигде не обнаружился. Это ставит ещё больше вопросов — допустим, последний член экипажа воспользовался скафандром, чтобы покинуть корабль, но куда делись все остальные? Вышли из шлюзов просто так? Нет, это я проверил по логам шлюзов — в рейсе не открывались ни разу. То есть люди либо вышли через незаконный шлюз (причём без скафандров), либо делись куда-то ещё. Вопросов стало только больше.

— Добрый день, капитан, — поприветствовала меня Катерина. — Как успехи?

— Скорее интригуют, чем обнадёживают.

— Поделитесь?

— Пожалуй, не стану.

— Что мне сделать, чтобы вы больше мне доверяли?

— Для начала попробуй меньше врать. Традиционно это считается первым шагом к доверию.

— Я не могу.

— Не можешь не врать?

— Да.

— И каковы же причины?

— Я не могу ответить на ваш вопрос по той же причине, по которой вынуждена врать.

— «Все критяне лжецы», — процитировал я.

— Что это означает?

— Парадокс Эпименида. Он был критянин и утверждал, что все критяне лжецы. Было ли его утверждение истинным?

— Нет, ведь он называет себя лжецом.

— Но если его утверждение ложь, то критяне не лжецы, а значит, его утверждение истинно?

— Но если оно истинно, — подхватила Катерина, — то критяне лжецы, а значит, его утверждение ложно…

— Тебя не замкнёт сейчас?

— Нет, что вы, я не настолько примитивна, чтобы попадаться в логические ловушки. Иначе я не смогла бы вам врать. Ложь требует высокой степени абстрагирования.

— Итак, мы выяснили, что у меня высокоорганизованная, умная и брехливая галлюцинация. Наверное, это что-то говорит обо мне? Знать бы ещё, что…

— Возможно, вы тоже высокоорганизованный и умный, но не очень честный?

— К сожалению, я этого не знаю.

* * *

Время манёвра. Летящая, как и полагается свободному космическому телу, прямолинейно и равномерно сборка «баржа плюс буксир» меняет вектор движения на траверсный. Для этого включаются маневровые двигатели, расходующие относительно мало топлива. Разгонные, которые жрут как не в себя, в рейсе, как правило, не используют. В норме буксир разгоняет баржу в точке старта, дальше их несёт обычная ньютоновская инерция. Никаких «суперскоростей» и прочего фантастического «сверхсвета» для Экспансии не понадобилось — всё решают траверсы. Скорость, которая нужна для выхода на траверс, легко достижима, вопрос только в экономике процесса, которую задают манёвры. Сколько понадобится топлива для всех поворотов вот этой баржи «на траверс — с траверса», чтобы её доставка окупилась. Задача астрогатора в данном случае — точно дёрнуть корабль на траверс и так же точно его оттуда выдернуть. Чем точнее, тем выгоднее. Чуть ли не единственная задача в космосе, которую нельзя делегировать автоматике, приходится полностью полагаться на человека. Астрог — ключевой член экипажа. Без капитана, медика, суперкарго и даже техмеха корабль, возможно, долетит. Без астрога — нет, никак. Поэтому экипажи стараются минимизировать риски, имея в составе хотя бы двух астрогаторов, пусть даже и не равных по квалификации. И поэтому очень странно, что я летел пассажиром: ну не должны космики отказываться от возможности зарезервировать лишнего астрога. Даже если их в экипаже уже два. Впрочем, это далеко не самая странная странность, разумеется.

Ловлю момент, включаю маневровые, ощущаю боковое ускорение. На буксире требуется совсем небольшое усилие, чтобы выдернуть его из метрики. Всю работу выполняют зашитые в структуру корабля резонаторы. Как в машине руль с гидроусилителем повернуть. Раз — и мы уже на траверсе. Если включить внешние камеры, на них не будет звёзд. Ничего не будет. Реальность траверса не наблюдаема аппаратно. Если выглянуть в иллюминатор, то увидишь туман. Так реальность траверса выглядит для человеческих глаз, точнее, так она от них прячется. Иллюминаторов на буксире нет, а видеосистемы включают только для контроля стыковочных манёвров, но туман можно увидеть даже в рубке — он как будто чуть-чуть размывает всё, что дальше пары метров от астрогатора. Ещё одна когнитивная аберрация, попытка мозга осознать концепцию ничто.

Следующий манёвр, новый вектор, корабль меняет направление и выходит в нормальную метрику. Астрогатор своё отработал, всем спасибо.

— Отличный траверс, капитан! — одобряет меня воображаемый ИИ.

— Остался один, и мы на месте, — соглашаюсь я. — На каком, кстати?

— Я не имею информации о конечной точке маршрута, — сообщает Катерина.

— Или ты мне врёшь.

— Или я вам вру.

Хреново, должно быть, жилось на Крите во времена Эпименида.

* * *

Капитаны-соло летают без резонаторов. Это тяжелее, чем работа коммерческого астрога, но, в общем, тоже ничего запредельного. Чем меньше масса, тем проще манёвр. Лёгонький разведкатер может позволить себе лететь без точного вектора, «приблизительно туда», и всё равно попадать, куда ему надо. Тем более, что основная цель его полёта как раз в том, чтобы понять, куда, собственно, надо-то.