Империя. Тихоокеанская война - Марков-Бабкин Владимир - Страница 22

Но это будет потом. А пока двадцать пять тысяч юных лиц смотрели на неё с восторгом. Да, Миша был их императором. Но и она сама была для них символом. Символом новой жизни, надежды на будущее, мечты, в конце концов.

Двадцатилетняя императрица. Дерзкая и озорная. Величественная и простая. Жесткая и смешливая. Холодная и открытая.

Конечно, над её образом работали лучшие специалисты, а самым лучшим спецом был, конечно, её родной Миша, но она и сама была такой. Юной и задорной. Жестокой и беспощадной. Весёлой и коварной. Она была просто императрицей. Молодой, ищущей себя и смысл бытия в себе, как все барышни в двадцать лет, умеющие ненавидеть всем сердцем, и, как все итальянки, страстной и верной, противоречивой и идущей до конца. Да, нельзя вывезти Рим из девушки. Тут Миша прав.

Хочет ли она назад, в Рим? Нет. После корон Третьего и Второго Рима ей будет в Первом слишком тесно. Она была и есть императрица самой великой Империи на Земле. И пусть Британская империя больше по площади (формально), пусть Американская империя намного богаче, но именно Империя Единства является той силой, которая движет всё человечество в будущее.

Какой уж тут Рим!

Двадцать пять тысяч лиц смотрели на неё. Будущее Империи. Будущее мира.

Что ж, она на трибуне. Перед ней на пюпитре её речь, но она не заглядывает туда. Текст она знает, а если что захочет добавить от себя – добавит. Суфлёр ей тут не нужен.

Звонкое:

− Честь в Служении!

Слитный рёв молодых глоток:

− На благо Отчизны!

Рёв, переходящий в овацию, затем в скандирование. Маша терпеливо ждала, улыбалась, распростёрла свои руки в жесте объятий, а они всё скандировали и скандировали.

Наконец, императрица властным жестом вернула на стадион звенящую тишину. Мастерская театральная пауза. И вот, всё внимание обращено к ней.

Только к ней.

− Дорогие мои. Передо мной текст официальной речи, которую я по плану должна произнести перед вами. Но нужна ли эта официальная речь? Разве в формальных словах сила и правда? Разве станет от сухих канцелярских восторгов наша жизнь лучше? Или станет в нашей жизни больше справедливости?

Маша демонстративно отставила пюпитр в сторону. Теперь между ней и полным стадионом молодежи не было никаких визуальных препятствий. Она стояла на площадке трибуны, и ветер жарким пламенем развевал подол её багряного платья.

Двадцать пять тысяч смотрели, не отрываясь, на это колдовство визуального огня. Несмотря на день, невидимые зрителям прожекторы подсветили с разных сторон её фигуру теплым светом, а скрытые бесшумные вентиляторы не давали подолу платья прекратить свою магическую феерию.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. НОВЫЙ ИЛИОН. СТАДИОН «ЮНОСТЬ ИМПЕРИИ». 1 ноября 1921 года

− А она хорошо держится.

Киваю.

− Порода.

Усмешка.

− Это ты на неё дурно влияешь.

− Ну, может, и так. Зато посмотри с каким обожанием они на неё смотрят!

− Это да, согласен. Свет опять же. Долго репетировали?

Неопределённо.

− Не очень. Маша прекрасно и сама знает, что ей делать и что говорить. Постановщики, стилисты, хореографы, осветители и прочие ребята графа Суворина хорошо знают свою работу, но они лишь обеспечивают воплощение её желаний и фантазий, не более того. На роль куклы твоя дочь не согласится никогда, и ты об этом прекрасно знаешь.

Кивок.

− Да, знаю. Она ещё тот своенравный чертёнок. Как, впрочем, и все её сёстры.

Кошусь взглядом на Малую Императорскую ложу. Опять они там хихикают. И судя по всему, Джанна там вновь верховодила, ненавязчиво подчинив обоих моих сыновей своему влиянию.

Да уж, порода. К тому же женщинам держать мужиков в узде всегда легче.

ЯПОНСКАЯ ИМПЕРИЯ. СЕВЕР КОРЕЙСКОГО ПОЛУОСТРОВА. 1 ноября 1921 года

− Иваныч, ну давай же быстрее! Александр Христофорыч, ехать пора!

− Уже готово, товарищ штабс-капитан! Всё прихватили!

Командир разведроты кивнул мехводу, мотор взревел, и их колонна начала выдвигаться навстречу приближающимся сумеркам.

Норкин не удержался и спросил:

− Сергей Сергеич, а почему один и тот же человек у вас и «Иваныч», и «Александр Христофорыч» одновременно? Так как всё же?

Тот пожал плечами.

− Да, и так правильно, и сяк правильно. Есть Ванька, а есть и Иваныч. Ванька – молодой солдат, а Иваныч – степенный солдат в возрасте.

− Почему так?

− Не знаю, откровенно говоря. Повелось у нас так. «Иваныч» − это собирательный образ в армии, мужик-ветеран, которому уже за сорок. Он всякое повидал в жизни, у него семья, какое-то хозяйство дома, устоявшийся философский взгляд на жизнь, он спокоен и рассудителен. Часто он прошёл войну, но это необязательно. Это просто тот самый коренной мужик, опора трона и Отечества. Причём не только великоросс. От национальности это никак не зависит, насколько я могу судить. Великоросс, чухонец, чеченец или тот же кореец – суть одна и та же. Эти сорокалетние мужики – соль земли. И когда эту соль призывают под знамена, именно они становятся тем становым хребтом, который вытаскивает любую армию к победе. Да, у них мысли о семье и о хозяйстве, которые они оставили дома, да, долго держать их в окопах безо всякого смысла не рекомендуется, потому как они глубиной своего жизненного опыта и естества чувствуют и знают суть вещей, чувствуют ложь, фальшь и показную бравурность начальства, их, в отличие от зелёных юнцов, труднее всего убеждать пропагандой, им чужды высокие слова, они не рвутся сломя голову в бой, но именно они, когда нужно, когда прикажет Родина, переоденутся в чистое, встанут во весь рост и сделают всё, что необходимо – пойдут на противника в штыковую или встанут на своих позициях насмерть, а выжив там, где выжить было совершенно невозможно, просто придут со своим котелком к кашевару и даже не попросят добавки, дабы молодым тоже хватило. И, главное. Они дали зарок – победить и вернуться живыми к своим семьям. А это самая главная клятва для солдата. И мы, их командиры, обязаны победить так, чтобы наши солдаты вернулись домой. Мы больше не воюем числом. Только лишь умением.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. НОВЫЙ ИЛИОН. СТАДИОН «ЮНОСТЬ ИМПЕРИИ». 1 ноября 1921 года

Реяли флаги по всему стадиону. За исключением шелеста полотнищ на ветру, стояла в воздухе полнейшая напряженная тишина. Да, в атмосфере была разлита едва уловимая нотка восторга и обожания, но она не мешала молодой императрице, не отвлекала её, не позволяла присутствующим отвести взгляд от Благословенной.

− Сегодня у нас финал большого пути. Целый год по всей Империи мы отбирали лучших из лучших, тех, кто вскоре пополнит кадровый резерв нашей Державы. Вы – финалисты конкурса. Вы те, кто дошёл до финала и теперь сидит рядом со своими коллегами. Впереди вас ждёт годичный курс специальной учёбы в Звёздном университете, где вы будете учиться рядом с теми, кто в этом году сдал выпускные испытания в Звездном лицее. Сдали, в том числе и досрочно. Им есть чему научиться у вас, но и вам есть много чему научиться у них.

Маша краем глаза покосилась на сестру Иву, которая при этих её словах что-то многообещающе сказала сыновьям императора, и те вновь прыснули. Что-то у них какое-то игривое настроение сегодня. Надо будет дать сестрёнке по шее.

− Через год каждый из вас получит распределение. Но Служение ваше начинается уже сегодня. В Звёздном вас распределят по факультетам. По направлениям нашей жизни, по факультетам управления, экономики, права, науки, военного дела, технического развития и многим другим. В отличие от обычных факультетов, вас будут учить организации и администрированию процессов государственного управления в указанных сферах жизни нашего народа. Империи нужно новое поколение молодых управленцев, которые смогут влиться в обновленный государственный аппарат, неся с собой свежий ветер перемен, новый взгляд на вещи и процессы, во имя великого дела Освобождения.