Короли Падали (ЛП) - Лэйк Кери - Страница 28

— Мы должны оставить грузовик здесь. Кали и я можем войти через главные ворота. Ты берешь остальных и встречаешься со мной у стены.

— Там, где мы впервые встретились.

— Да. Там. Я принесу веревку, и ты сможешь взобраться на стену, как ты делал однажды раньше.

— Я удивлен, что они не уничтожили все это после того, как я сбежал.

— У них не было причин. Сначала они все думали, что ты мертв.

— И откуда мне знать, что охранники не пристрелят вас двоих?

— Никак. Я не утруждаю себя тем, чтобы поднять на него взгляд, раздражение этого утра все еще гложет меня.

— Так же, как я не знаю, чем закончится твое возвращение в Калико. Я полагаю, мы просто должны верить.

Я знаю, что ему совсем не нравится эта идея. Но и я тоже. Шагнув ко мне, он хватает меня за руки, и серьезный взгляд в его глазах напоминает мне о том времени, когда он был мальчиком, когда все, что он мог делать, это общаться этими кристально голубыми глазами. Беспокойство, бурлящее в них, возвращает меня к тому утру, когда папа попросил меня доставить припарку. В тот же день Легион пришел за ним, но утро началось с его молчаливой заботы о моем благополучии. Он не посмел бы сказать мне, что делает это ради меня, потому что он чертовски хорошо знает, что я бы сказала ему не делать этого. Что мне не нужно, чтобы он рисковал своей жизнью ради меня.

Вместо этого он опускает взгляд, притягивая меня к своему телу.

— Пожалуйста, будь в безопасности.

— Я буду.

Крепко обнимая меня, он целует меня в макушку.

— Ты — вся моя жизнь, Рен. Мой разум.

При виде мутаций, вгрызающихся в его плоть, я закрываю глаза, сдерживая слезы.

—И ты мой.

Эта девушка не слишком разговорчива. Это все, что я узнала о Кали за двухмильную прогулку к воротам, во время которой она не произнесла ни слова. Может быть, она думает, что это выведет меня из себя и лишит ее шансов попасть в Калико. В конце концов, я довольно ясно дала понять, что я против этого идиотского плана.

Впереди нас, как обычно, охраняются ворота Шолена, и когда мы приближаемся, луч прожектора выхватывает нас двоих, ослепляя наши глаза всем, что находится за пределами его ореола.

— Остановитесь прямо здесь. Голос тот, который я узнаю, и я могу только разглядеть его силуэт, возвышающийся над верхом ворот рядом с вращающимся фонарем, откуда он наставляет на нас пистолет.

— Привет, Арти.

— Не подходи, Рен. Я должен стрелять, как только увижу тебя.

— Тогда почему ты этого не сделал?

— Чего ты хочешь?

Я прищуриваю глаза, пытаясь разглядеть, сколько человек охраняют забор в это позднее время. Все, что я могу разглядеть, это еще одно тело, наблюдающее за нами с другого конца ворот.

— Я теперь враг?

— Ты слишком долго бродила по пустыне. Ты знаешь правила.

— Меня захватили повстанцы и держали в плену. Я поворачиваюсь к Кали, стоящей рядом со мной.

—Мы оба сбежали. Я просто хочу вернуться домой.

Его силуэт опускает пистолет, но я не спешу думать, что он приветствует мое возвращение с распростертыми объятиями.

—Вы будете проверены. Тщательно. Мы обнаружим один укус, и вы будете уничтожены.

— Я не забыла правила, Арти.

В акте милосердия он выключает прожектор, и я вижу, как он жестом указывает на другого мужчину напротив себя. Минуту спустя ворота щелкают и приходят в движение, и дыхание, которое я задержала, с дрожью вырывается из меня.

— Я думала, он наверняка застрелит нас, — говорит Кали рядом со мной, пока мы шагаем к медленно открывающемуся входу.

— Не-а. Я знаю Арти с тех пор, как была подростком. Я не думаю, что он когда-либо в жизни на самом деле использовал этот пистолет против кого-либо.

— Их это не беспокоит? Понизив голос до шепота, она наклоняется.

— Что тебя удерживали повстанцы?

— Конечно, их беспокоит. Это единственная причина, по которой он открыл ворота. Мы проходим через барьер, нас приветствуют солдаты Легиона и несколько охранников. Их вид, кажется, выводит Кали из себя, когда я слышу, как она ахает рядом со мной.

— Делай все, что они тебе говорят. Не сражайся с ними, поняла?

— Да, но … Легион был послан выследить нас после того, как мы сбежали. Что, если они узнают меня?

— Тогда молись, чтобы они этого не сделали.

Как и ожидалось, к нам приближаются грубые руки, которые отводят нас в сторону и проверяют наличие оружия. Положив руку на пистолет, Арти небрежно стоит в стороне, склонив голову набок, наблюдая за обыском. Морщины, появившиеся на его лице, и темные круги под глазами говорят о бессонных ночах и стрессе.

— Как вам удалось сбежать от повстанцев?

— Во время транспортировки. Какое-то время они держали нас в Сенизе. Охранник, обыскивающий меня, приседает ниже, проводит руками по каждой ноге, и желание пнуть его яростно одолевает меня, но я этого не делаю.

— Мы должны были снова двигаться, но… Я бросаю взгляд на Кали, которая стоит с вытянутыми руками, пока офицер обыскивает ее.

— Мы с подругой сбежали. Выскочили из грузовика и спрятались в кустах.

— И куда именно они направлялись.

— На север, — лгу я.

— Куда на север?

— Зачем мятежникам сообщать своему врагу, куда они направляются, Арти?

Поглаживание заканчивается, и солдат Легиона хватает какое-то портативное устройство, прикрепленное к его боку, оставляя небольшой зазор между ним и моей кожей, когда проводит им по моему телу.

— Что это?

— Новая технология обнаружения укусов хищников. Она обнаруживает скопления антител, которые вызывают тревогу, — Арти постукивает новой сигаретой о ладонь, прежде чем сунуть ее в рот.

— Надо бы посмотреть на то дерьмо, которое у нас сейчас есть. Теперь, когда они закончили техническое здание, все происходит быстрее.

Качая головой, я позволяю офицеру Легиона завершить его обыск, и, по-видимому, удовлетворенный, он отходит от меня.

— Она чиста, — говорит он.

— И эта тоже. Офицер второго Легиона слегка подталкивает Кали ко мне, заставляя ее споткнуться, когда она достигает меня.

— Надолго ты остаешься на этот раз, малыш? Выпуская струйку дыма, Арти протягивает мне сигарету, но я отказываюсь.

— На какое-то время, я полагаю. Если сказать ему иначе, это вызовет подозрения, которые мне не нужно пробуждать.

— Жизнь за стенами не такая, какой кажется.

Он фыркает и стряхивает пепел, делая еще одну затяжку.

— Я мог бы сказать тебе это раньше.

— Что случилось с семьями, разбившими лагерь за воротами?

Отмахиваясь от офицеров Легиона, он украдкой оглядывается вокруг.

— Чего ты хочешь, Рен? Правду? Мы не могли доверять никому после того, как повстанцы напали на больницу. Легион составляет треть от его численности.

— Значит, вы убили их всех.

— Милосердно. Один выстрел в голову.

В этом мире нет милосердия, это то, чему я научился.

— И детей тоже?

— Некоторых привезли для усыновления. У тех, у кого был низкий уровень антител.

— Захра?

Пренебрежительно махнув рукой, он качает головой.

— Черт возьми, я не знаю их имен. Едва ли знаю их лица.

Потому что он видит в них только дикарей. Животных, и все же, даже животное не было бы убито так безжалостно.

— Она молодая, с вьющимися волосами и зелеными глазами. У нее было пятеро братьев. Интересно, пощадили ли они вообще ее братьев или убили их вместе с родителями.

— Возможно, видел ее. В основном они все усыновлены, живут в новых семьях. Их жизнь лучше, Рен. То, чего хотели бы их родители.

Я тоже слышала эту ложь раньше, когда однажды спросила о судьбе своего младшего брата.

— Их родители хотели получить шанс самим вырастить их здесь.

— Я не отдаю приказы, я просто выполняю их. Он бросает сигарету на землю, затаптывая ее ботинком, и наклоняется вперед, чтобы поднять окурок.

— Легион будет стоять на страже у старого дома твоего отца. Не заставляй меня жалеть, что впустил тебя обратно.