Короли Падали (ЛП) - Лэйк Кери - Страница 15

— Твоя матка кажется немного большой в течение восьми недель. Ты уверена в своем последнем менструальном цикле?

К счастью, Шестой ждет снаружи, вместе с теми, кто еще собрался посмотреть, из-за чего поднялся переполох, иначе у него, вероятно, было бы дюжина или больше вопросов к Хасее прямо сейчас.

Лежа на спине, с согнутыми ногами, я мысленно подсчитываю, когда в последний раз мне приходилось думать о кровотечении. Каждая девочка, рожденная в поколении Рейтов, которые чуют запах крови, знает с точностью до часа, когда начинается их цикл, и у меня в последний раз был свой, перед тем как я отважилась выйти за стену после смерти папы, чуть больше двух месяцев назад.

— Честно, да.

— Хммм. Есть боль, когда я нажимаю здесь? Она проводит рукой по моему животу и усиливает давление.

— Нет. У меня были только небольшие спазмы, а потом пошла кровь.

— Я не нахожу чрезмерного количества крови во влагалищном канале, так что, возможно, мы подождем и посмотрим. Тебе следует отдохнуть, поскольку я уверена, что путешествие сказалось на тебе.

— Через восемь недель? Не кажется ли вам, что рановато для подобных опасений?

— Каждая беременность отличается от другой, милая. Я не совсем уверена, что всего два месяца. Ты потеряла одного до этого, верно?

— Да. Я съела несколько ягод. Я не знала, что они…

— Я не выношу суждения. Она убирает пальцы изнутри меня и опускает обе руки в ожидающее ее ведро для мытья посуды, натирая их мылом.

—Никаких половых сношений в течение пары дней. Просто пока мы не узнаем, что происходит с маленьким горошком. Я подозреваю, что это обычное кровотечение, возможно, даже вызванное имплантацией. Но если предположить, что вы пришли так рано, как говорите, то есть ряд причин, и я хотела бы исключить некоторые из них.

— Спасибо. Я опускаю ноги, прикрывая их тонким одеялом, которое Шесть дал мне ранее.

С улыбкой она вытирает руки о кусок ткани, который принесла с собой в палатку, и кладет ладонь мне на живот.

— Давай не будем беспокоиться, пока не узнаем наверняка, хорошо? Это не помогает.

— Обещаю.

Она фыркает и поджимает губы.

— Кто будет тем, кто убедит Риса не волноваться, хммм? Клянусь, этот человек беспокоится о вас больше, чем если бы прямо сейчас по лагерю пробежала орда Бешенных.

Я хихикаю, мои опасения рассеиваются от ее спокойного голоса.

— Я заверю его, что пока беспокоиться не о чем.

— Хорошо. И я сообщу новости о том, что ему придется воздерживаться день или два. После этого ты свободна заниматься своими делами. Она поводит бровями и фыркает от смеха.

— А теперь отдыхай.

Отдыхать. Это означает, что из-за меня мы не двинемся вперед, во Флориду. Мы потратили последние недели, собирая достаточно припасов, чтобы отправиться туда, а также обратно, на случай, если на востоке будет хуже, чем там, откуда мы пришли.

В тот момент, когда Хасея отодвигает плетеную дверь в сторону, Шестой стоит там, его глаза перебегают с меня на акушерку. Позади него небольшая толпа, которая держится от него на расстоянии, возможно, опасаясь того, что он сделает, если возникнут проблемы.

Хасея кладет руку ему на грудь и легонько похлопывает.

— Ей нужен отдых. И спокойствие. Отдых и безмятежность, ясно?

Нетерпеливо кивнув, он входит в пещеру, закрывая за собой дверь, и садится у стены с противоположной стороны. То, как он потирает свой бритый череп, напоминает мне о тех днях, когда он был всего лишь мальчиком, мучившим себя из-за возможности того, что он причинил мне боль.

— Привет. Я поднимаю голову, глядя на него сверху вниз.

— Ты не сделал ничего плохого. Я в порядке.

Руки прижаты к его черепу, он тяжело дышит через нос и качает головой.

— Тем более, крови было не так много, как я думала. И она сказала, что спазмы могут быть следствием зачатия.

Он молча наблюдает за мной, и я не могу сказать, доходят до него мои слова или нет, пока он безмолвно не поднимается на ноги и не устраивается рядом со мной, кладя руку мне на живот. Этот человек всегда был тихим созерцателем, возможно, с тех пор, как он обрел свой голос, но в такие моменты, как сейчас, я нахожу это разочаровывающим.

— Ты собираешься лежать здесь и мучить себя всю ночь, не так ли? Ты собираешься винить себя и ненавидеть себя, и все это будет напрасно, потому что со мной все в порядке.

— Я знаю. Ты сильная. Самая сильная женщина, которую я знаю.

— Достаточно сильные, чтобы надрать тебе задницу, если ты не прекратишь ненавидеть себя, чем ты занимаешься. Поверь мне, Шестой. Я скажу тебе, когда в чем-то будет твоя вина. Я хороша в этом.

Он фыркает и целует меня в плечо.

— Так и есть. Мы останемся здесь, пока ты не поправишься настолько, чтобы путешествовать.

Вздыхая, я отвожу взгляд в сторону костра.

— У нас были такие большие надежды прибыть через два дня.

Обхватив мое лицо ладонями, он возвращает мое внимание к себе.

— Если это место существует, оно никуда не денется. Я буду ждать столько, сколько потребуется, чтобы убедиться, что ты достаточно здорова для нашего путешествия.

Я поднимаю взгляд на окружающую пещеру и улыбаюсь.

— Это место достаточно уютное. Тогда, может быть, мы останемся здесь навсегда.

— Где бы ты ни была счастлива. Он проводит рукой по моим волосам и прижимается губами к моим.

— Я бы разбил лагерь в самом центре ада, чтобы остаться рядом с тобой, женщина.

— Там достаточно жарко, не так ли?

Из его груди вырывается смешок, и он перекатывается на спину.

— От тебя становится в два раза теплее, но да, я надрываю задницу в этой пещере.

— Я скучаю по тинайе в старой пещере. Помнишь, как плавал там? Охлаждался в воде?

— Зачатие ребенка внутри тебя. Движение его бровей привлекает мое внимание.

— Возможно, я был слишком поспешен. Слишком требователен. Мне снились сны о твоем животе, растянутом моим ребенком. Но, возможно, все это было слишком рано.

Я провожу костяшками пальцев по его щеке.

— Я тоже хочу этого ребенка. И пройдет совсем немного времени, прежде чем это произойдет. Может быть, даже раньше. По словам Хесайи, моя матка стала больше, чем она ожидала.

Он смотрит краем глаза, и его брови хмурятся еще больше.

— Это необычно?

— Полагаю, немного, но я не собираюсь беспокоиться, пока у меня не будет причины. И тебе тоже не следует.

— Тогда я не буду. Пока у меня не будет причины.

— Хорошо. Я провожу пальцем по глубоким бороздкам у него на лбу.

— Я бы хотела видеть тебя без всего этого беспокойства, постоянно написанного на твоем лице.

— Это результат того, что я был без ума от тебя.

КАЛИ

Я лежу рядом с Кадмусом, положив голову на свернутый спальный мешок, и наблюдаю из задней части грузовика, как солнце начинает садиться, отбрасывая оттенки оранжевого и красного. Его пах прикрыт одеялом, под которым он бесстыдно обнажен, не потрудившись одеться после того, что мы сделали ранее. В Калико не было никакой скромности, когда дело доходило до наготы. Врачи там раздевали нас перед толпой других врачей, которые продолжали тыкать. В какой-то момент нам просто стало так же комфортно без одежды, как и в ней. В любом случае, ткань никогда особо не защищала наше достоинство.

Несмотря на это, я лежу рядом с ним полностью одетая.

Он затягивается сигаретой и выпускает дым.

— Знаешь, курение убивает, — говорю я с улыбкой в голосе.

— Да, ну, как и любовь. Сигарета потрескивает от очередной затяжки, и он поднимает голову, выбрасывая то, что от нее осталось, в кузов грузовика, привлекая мое внимание к его коротко остриженным светлым кудрям, которые начали отрастать.

— Откуда взялись эти кудри?

— Моя мать. Он закидывает руку за голову и смотрит вдаль.

— У нее были длинные, красивые кудри, которые доходили до середины спины. Я всегда играл с ее волосами, когда был ребенком.