Падение Калико (ЛП) - Лэйк Кери - Страница 33

Разинув рот, он издает звук, одновременно агонии и удовольствия, который вырывается из глубины его груди.

Тепло, которое струится мимо его члена, все еще внутри меня, бальзамом смягчает боль натянутой кожи там. Словно плавящаяся сталь, его мышцы расслабляются в моих ладонях, и содрогнувшись, он падает, удерживаясь на вытянутых руках, прежде чем его тело раздавит меня.

— Ты плачешь. Его голос хриплый и прерывистый от усталости.

— Я причинил тебе боль?

Улыбаясь ему в ответ, я провожу пальцами по линии роста его волос, вдоль лба.

— Нет. Боли больше нет.

— Хорошо. С сонными глазами он притягивает мое тело к своему, достаточно близко, чтобы мое ухо прижималось к его груди, и я могу слышать сильное и размеренное биение его сердца. Я поворачиваюсь ровно настолько, чтобы поцеловать его в грудь, а он, в свою очередь, ласкает мою макушку, прежде чем оставить поцелуй там.

Мои мысли возвращаются к тому моменту, когда он сказал мне, что я принадлежу ему. Как прекрасно это придало смысл мыслям в моей голове.

— Я не лгала, Валдис. Я отказала Кадмусу.

— Я знаю, что ты сделала. Я почувствовал это.

Нахмурившись, я откидываю голову назад при этих словах. Я слышала, как девушки описывали ощущения, когда мужчина ломает их барьер, или девственную плеву, как некоторые называли это, как это иногда бывает неловко, но я не почувствовала ничего необычного, кроме боли от того, что его член растягивает меня.

— Что ты почувствовал?

— Тебя. Я чувствовал все. Я знаю, что он не овладел тобой таким образом.

Его ответ расплывчатый, и я поднимаю голову, чтобы посмотреть, не пролила ли я кровь на его кровать.

— Как? Спрашиваю я, щурясь, чтобы разглядеть что-нибудь в тусклом свете комнаты.

Смешок, который грохочет в его груди, возвращает мое внимание к его довольному лицу, и странно, что веселье на нем заставляет меня хотеть обладать им снова.

— Потому что ты доверяла мне. Если бы ты сначала была с Кадмусом, я очень сомневаюсь, что ты позволила бы мне сделать то, что я только что сделал. Он открывает один глаз, поглядывая на меня сверху вниз.

— И ты бы не расцарапала мне спину так, как ты это сделала.

— Что? Я приподнимаюсь на локте, чтобы посмотреть, но он дергает меня обратно на кровать рядом с собой.

— Это не больно. Я наслаждаюсь болью. Это усиливает удовольствие. Его большие руки снова обхватывают меня, крепко прижимая к своему телу.

— Еще одна причина, которую я знал. Тебе не было бы так больно.

— Ты был бы достаточно зол, чтобы отвергнуть меня тогда, если бы я сначала была с Кадмусом?

— Сердишься? ДА. Отверг тебя? Нет. Я недостаточно силен, чтобы отказать тебе. Я хотел тебя. С того дня, как ты стояла, дрожа, в моей камере, напуганная, как маленький котенок, и я впервые услышал свое имя из твоих уст.

— В тот же день, когда ты держал меня за горло.

— Ты должна знать, что я не горжусь тем, как вел себя по отношению к тебе.

— Я думала, ты меня ненавидишь. Я была уверена в этом.

— Я не ненавидел тебя. Я боялся тебя. Боялся того, как легко я бы потребовал тебя для себя. Он на мгновение замолкает, как будто тяжесть того, что мы сделали, внезапно начала давить на него.

— Как легко они могли бы контролировать меня, если бы ты была моей. Он проводит рукой по моей голове, пряча мое лицо у себя на груди, когда целует меня в лоб.

— В тот день, когда я был вынужден смотреть, как они тебя секут…

— Я чувствую, как напрягаются его мышцы рядом со мной, чувствую, как растет его бицепс у моей щеки, его тело дрожит от напряжения.

— Это был самый тяжелый день, который у меня был в этом месте. Я видел и слышал ужасные вещи, но ничто так не преследовало меня, как звук твоих криков той ночью, когда я лежал здесь в постели. Мне хотелось разорвать каждого человека в той комнате в клочья. У меня были видения, как я сдираю кожу с костей стражника, который приводил в исполнение наказание.

В его словах есть чувство удовлетворения, которое я не произношу вслух. Я уверена, что если бы он захотел, он мог бы это сделать.

— Я рада, что ты этого не сделал. Они причинили бы тебе боль похуже. Или убили бы тебя за это. В любом случае, мне невыносимо представлять последствия этого.

— Я никогда не позволю другому снова причинить тебе такую боль. Чего бы это ни стоило.

— Тогда я молюсь, чтобы они этого не сделали.

В этом месте очень мало света. Темнота не спасает, но я начала ценить это, когда лежала рядом с Валдисом, обнаженная и теплая. Когда моя нога обвивается вокруг его тела, и в воздухе витает аромат секса, я впервые в жизни довольна.

Я не могу представить, чтобы мне наскучил металлический запах его кожи, поскольку он насмехается над моей челюстью, пробуя его на вкус. Его грудь поднимается и опускается, пока он спит рядом со мной, как воин, отдыхающий после войны. При скудном освещении я провожу взглядом по шрамам, покрывающим его массивное тело, отчаянно пытаясь не представлять, что могло их там оставить, хотя некоторые рассказывают очевидные истории.

Круглое пятно на его грудной клетке, которое выглядит так, как будто само зажило и покрылось новой блестящей кожей, было выжжено чем-то, охваченным пламенем. Длинные полосы, пересекающие выступы на его мускулистом животе, несут на себе те же следы от кнута, которые теперь оставляют шрамы у меня на спине. Три полосы на его боку поразительно похожи на когти существа, которое пыталось напасть на меня тогда, в обсерватории. Все свидетельства его боли и страданий навсегда врезались в его плоть.

Я наклоняюсь вперед, чтобы поцеловать того, кто ближе ко мне, осторожно, чтобы не разбудить его, но он вздрагивает. Пальцы сжимаются вокруг моей челюсти, давление предупреждает меня, что одним щелчком он может сломать кости на моем лице. Вместо этого он моргает, его глаза все еще отяжелели от сна.

— Шшш. Я провожу кончиками пальцев по его напряженной руке, которая все еще прижата к моему лицу, и его мышцы расслабляются.

— Это всего лишь я, Валдис.

На длинном выдохе он откидывается на подушку, отпуская меня.

Я целую его руку и грудь, предлагая постоянный поток контактов, чтобы он не совершил ошибку и случайно не свернул мне шею, и я чувствую, как его ладонь пробегает по моей голове, давая мне понять, что он не совсем спит.

Соль его кожи поражает мои вкусовые рецепторы, как единственный недостающий ингредиент в идеальном блюде, когда я провожу языком по шрамам на его неестественно выпуклых грудных мышцах, которые вздрагивают от моего прикосновения. Металлический привкус задерживается на моих губах, и я слизываю его с желанием наполнить свой рот этим вкусом. Взгляд блуждает по его телу, я замечаю длинную вялую форму его изогнутого члена, представляю его у себя во рту. Какой восхитительный вкус, когда я высасываю его с его кожи. Чтобы обхватить губами его толщину. Я никогда не делала этого с другим мужчиной, но я слышала, как другие девушки рассказывали о своем опыте общения с охранниками, и слушала, как Роз описывала член Кенни более подробно, чем мне хотелось бы знать. Как прикосновение губ к нему и посасывание его мужского достоинства могли бы вызвать те же самые выделения, которые он влил в меня прошлой ночью.

Она утверждает, что это лучший подарок, который может сделать девушка, и после того, как он освободил меня, это то, что я хочу дать взамен.

С медленным и осторожным усилием я сползаю вниз по его телу, стараясь не потревожить его, хотя он наблюдает за мной сонными глазами, уголки его губ приподнимаются в улыбке. Лишь небольшое движение нарушает его обычно спокойный вид, и секундой позже я слышу, как он тяжело дышит через нос, едва не переходя в храп.

Я скольжу дальше вниз по его ногам, пока мой подбородок не оказывается у его паха, и я смотрю вниз на длину его покоящегося члена. Нет ни малейшего шанса, что все это поместится у меня во рту, но я все равно отчаянно хочу попробовать.