Еще воспарит. Битва за Меекхан (ЛП) - Вегнер Роберт М. - Страница 14

Вот так выглядит подготовка к решающему столкновению.

Она устала, но в то же время по какой-то необъяснимой причине чувствовала себя счастливой и возбужденной, как будто настроение момента давало о себе знать. Все готовились к чему-то грандиозному, и очевидно, что это будет великое событие.

Ей было приятно принимать в этом участие, а тот факт, что впервые она несла письмо, перевязанное красной лентой, лично врученное ей главой внутренней разведки, вызывал у нее особую гордость. Красная лента означала- послание первой важности, чтобы передать его императору.

Эта гордость раздувалась в ней до тех пор, пока Креган-бер-Арленс не сломал печать и не прочитал послание.

Она чуть не упала в обморок, увидев, как изменилось лицо правителя.

- Сказал ли он вам то, что написано здесь? - Император не поднимал на нее глаз, поэтому ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что вопрос был адресован ей.

Она задыхалась. Проклятье, она пригнулась, как учила ее мать.

- Нет, Ваше Величество.

- Ну, я напишу… Нет, лучше я скажу вам, а вы передадите это лично Гетроверу. Секрет должен быть сохранен… никаких записей, и чем меньше людей знают о том, что произошло, тем лучше…

Последние слова он пробормотал почти неразборчиво. Но когда он посмотрел на нее, его взгляд был удивительно ясным и трезвым.

- Отныне в этом деле ты - единственный посланник между мной и Первой Крысой, девочка. Ты немедленно отправишься к нему и скажешь, чтобы он нашел его. Независимо от стоимости. За час до рассвета он должен быть у моей палатки. Если нет, то он, вторая и третья крыса потеряют головы. Даже если это будет последнее, что я сделаю как император Меекхана. Запомнишь?

Вспомнит ли она? Ее учили этому в течение последних месяцев.

- Да, Ваше Величество.

- Тогда иди. Сейчас же!

Сев на лошадь, она дрожала так, как никогда раньше, с тех пор, как ждала в тюрьме, чтобы быть повешенной. Молодой щенок гончей собирается передать смертельную угрозу одному из самых могущественных людей в Империи. Она почти скучала по своей уютной камере.

* * *

Начальник Норы сидел в кабинете князя и тупо смотрел на разобранный пол. У него заканчивались идеи.

Он уже успел опросить почти всех местных жителей- от знатных дворян и до бродящих по улицам нищих, и никто не видел ничего подозрительного. То есть, никто не заметил группу людей, выносящих из княжеского дворца длинный рулон или большой ящик, и никто не видел ни одной кареты или повозки, въезжающего или выезжающего из поместья в течение последних двух дней.

- Первый этаж пуст. Остались голые стены, - доложил Крыс, покрытый известковой пылью, как помощник каменщика.

Аркансель Гетровер махнул рукой.

Он не ожидал ничего другого, но они должны были что-то сделать, чтобы, когда они будут докладывать императору, у них был готов ответ на любой вопрос. Включая такие вопросы, как: "Вы тщательно проверили поместье Кул-Марреса?". В тот момент он смог ответить им: "Да, сэр. Мы разобрали полы, содрали штукатурку со стен и потолка, вычистили подвалы до уровня земли и чердак до стропил. Мы также разобрали дымоходы и вырвали дверные коробки, а наши волшебники проверили, не попал ли во владение князя какой-нибудь магический тайник, хотя тайник, достаточно большой, чтобы вместить Великое Знамя, вероятно, слишком дорог для него, и я могу с уверенностью сказать, что Знамени в особняке нет".

В таком случае, куда он, черт возьми, делся?

Если бы хоть кому-то пришло в голову, что этот жалкий, напыщенный, тупой сукин сын способен на такое, Первая Крыса лично отправил бы сюда пять отрядов Норы с приказом следить за его руками без малейшего отдыха. Количество документации о Субрене-куль-Марресе, накопленной в архивах внутренней разведки, было довольно скудным, и в ней преобладали такие термины, как "ленивый", "не очень умный" и "не очень амбициозный".

Такие люди не совершают драматических поступков, довольствуясь несбыточными мечтами об известности и славе, а вершиной их бунтарских действий являются анонимные памфлеты, распространяемые по столице. Даже главным заговорщикам пришлось потрудиться несколько дней, прежде чем князь наконец взялся за свою миссию.

И все же, в самом конце своей не слишком важной жизни, князь Восточной Сатрии сделал то, в чем никто не мог его заподозрить.

Он украл у Империи Великое Знамя.

Если бы не тот факт, что битва за столицу только разгоралась, это была бы худшая новость для Империи за многие годы.

Было уже за полночь, и вся, буквально вся Крысиная нора в городе искала его. Все остальные задачи были заброшены, поскольку обещание Императора о судьбе, которая постигнет команду Внутренней разведки, было смертельно серьезным. И судьба битвы… Первая Крыса знал детали этого безумного плана достаточно, чтобы понять, что на рассвете Великое Знамя должно парить на вершине Лебединого холма. Только таким образом все пехотные части в один и тот же момент были бы оповещены о приближении кавалерийской атаки. Ведь если пехотинцам не удастся убрать эстакады, которыми они отгородились от атак се-кохландийской конницы, и самим не уступить дорогу кавалерии Ласкольника, произойдет величайшая военная катастрофа в истории империи. В течение нескольких часов командирам всех войск, входящих в долину, было приказано следить за Великим Знаменем, и не было никакого способа предупредить всех о новом сигнале ночью в этой волнистой, заросшей местности.

Нора должна была найти Знамя. Он должен был, во что бы то ни стало, найти Знамя.

Вдобавок ко всему, все слуги исчезли из дворца, и след их потерялся. Почти сорок человек. И в данный момент эти люди были его единственным шансом получить хоть какую-то информацию.

Они должны были захватить хотя бы одного из них.

* * *

Страница насмехалась над ним своей наглой белизной, а он уже трижды брал и откладывал перо. За окном небо начало светлеть, хотя до рассвета было еще далеко. Он записывал воспоминания больше половины ночи. Столько часов, а стопка страниц, испещренных черными буквами, казалась ему жалкой и микроскопической. Но если он не закончит его сегодня, он никогда не закончит его, потому что никогда не соберет достаточно сил, чтобы снова вернуться на этот холм.

"В первую ночь они ударили по нам силами не менее трех тысяч человек, - начал он. "Откуда я знаю, сколько их? Потому что оба наших холма были атакованы одновременно, а ряды се-кохландийцев были настолько плотными, что в темноте казались бесконечными. Таким образом, их было не менее трех тысяч. Мы по очереди спали на месте. Половина роты стояла на страже, другая дремала в нескольких шагах от них, в доспехах, шлемах и с оружием в руках.

Мы ожидали нападения, а они все равно нас удивили. Было темно, деревья над головой закрывали небо так, что лунный свет едва проникал под ветви, и они шли тихо, бесшумно. Невероятно, как спокойно они могли ходить. Они носили темные туники, так что ни цепные, ни панцирные пластины не звенели и не сверкали, и чернили свои шлемы, а также металл своих щитов, рукояти оружия, наконечники копий и даже лица. Они надевали на ноги куски стеганой ткани и шли.

Они были похожи на армию призраков. Но убивали они как мужчины.

Они яростно били по нам, пока половина роты, стоявшая в карауле, не была оттеснена и не столкнулась с нами, спящими. В одно мгновение мы все спутались в огромную, сбившуюся в кучу, визжащую и проклинающую массу. Это то, что я запомнил лучше всего - проклятия. Я не буду их здесь записывать, потому что не все любят читать такие вещи, но, правда в том, что герои с вишневых холмов не умерли, призывая имя Великой Матери или восхваляя Империю, но оскорбляя чужих матерей, отцов, братьев и сестер. И я тоже это делал. Я кричал, проклинал и наносил слепые удары по каждой темной фигуре передо мной. Это был верный способ - ведь наши кольчуги блестели, а плащи были яркими, так что даже в такой темноте было легко отличить своих от врагов".