Всё о жизни чайных дракончиков - Уайт-Смит Нелл - Страница 15

– Это же простой отборочный забег, здесь Эйде не с кем соревноваться, она даже не нагружает механику, – улыбнулся Дейран в ответ, отмечая опытным взглядом каждое мельчайшее движение ее ног. – Хотя я бы на месте тренера не выпускал ее сегодня, так как шанс повредить колено остался, а это может поставить под удар весь сезон. С другой стороны, его можно понять: зачем нужен сезон, если нет участия в кубке Эйлира…

Пропустив всю эту галиматью для болельщиков мимо ушей, я счел своим долгом в первой же паузе заложить прекрасную Эйдераанн со всеми потрохами:

– Она так ничего и не сказала тренеру.

Дейран осекся, остекленевшим взглядом наблюдая, как спортсменка берет старт, а затем, и сам дернув не хуже любой из этих девушек, кинулся к физкультурнику. К тому моменту, как он закончил излагать суть поломки коленного сустава, а тренер перестал попеременно багроветь и бледнеть, как огонь в неисправном примусе, Эйдераанн уже выиграла забег с отличным отрывом, обойдя молоденькую великаншу, занявшую в итоге всего-навсего пятое место, к нашему с ней расстройству.

Медалей, как я понял, тут не давали, окончание забегов никак не отмечали, хотя несколько механоидов охотно спустились на беговую дорожку, чтобы взять автографы, и им Эйдераанн отдала решительный знак отрицания, не побоявшись расстроить.

Она направилась к нам. Я видел, Дейран видел и уж, само собой, тренер тоже, что она экономит каждый шаг, что проход до двери гаража для нее, не знавшей еще о нашем с Дейраном совместном предательстве, куда более сложная и более важная дистанция, чем все предыдущие забеги, ведь она сделала что-то страшное, чтобы скрыть свою травму, и все еще надеется, что это не зря. Я чувствовал, как колотится ее сердце, мое трепетало не меньше, Дейран затаил дыхание, и тут Эйдераанн встала как вкопанная. Я понял, что у нее отказало колено. Самое страшное сбылось.

К ней начали подходить за автографами по второму кругу, и она, скромно и тепло улыбаясь, запрещая себе выдать душащий ее страх, расписалась для всех желающих.

Когда толпа рассеялась, ее окружила команда, изображая дружескую поддержку с обязательными подбадривающими хлопками по плечу. Очевидно, травму афишировать не хотели. Наверняка из-за каких-то страшных и сложных интриг в сфере ставок или, может, из-за бюрократической волокиты с допуском к соревнованиям.

Распорядитель игр поздравил Эйдераанн еще раз и прогнал зазевавшихся посетителей. Начали готовить дорожку к другому соревнованию – новый распорядитель уже занимал свой пост. В первый же благоприятный момент девушку, не дав ей даже рта раскрыть, отвезли, заклинив колени в прямом состоянии, в гараж на специальном устройстве и устроили все на том же кресле. С этого момента начало происходить все то ужасающее, неназываемое, чего бедняжка Эйдераанн изо всех сил старалась не допустить.

Тренер на нее орал чуть ли не до хрипоты. Насколько я понял, ей не следовало бегать вечерами, поскольку в это время за ее ногами никто не следил и никто не вел протокол тренировок. Запретить это не удосужились, просто не выдали специального прямого разрешения, что, по мысли тренера, приравнивалось даже не к строжайшему запрету, а к чему-то вроде сакрального табу или даже хуже, поскольку за нарушение табу следовала всего лишь смерть, а за использование свободы, дарованной умолчанием, – вот этот вот сеанс ора.

Далее Эйдераанн вменялось в вину применение средства экстренной починки. Так как оно стоило довольно дорого. По сути, работало это средство с помощью микроскопических механизмов интуитивной адаптации и особенно навредить не могло, но его использование оставалось на усмотрение спортсмена, а действовать на свое усмотрение, как вы уже сами поняли, приравнивалось почти к победе Хаоса.

Выслушав все это, Эйдераанн, чьи побледневшие от нервного напряжения губы казались двумя тонкими белыми полосками, спокойно и очень тихо сказала тренеру, положившему, по его собственным громогласным утверждениям, на ее карьеру самую жизнь:

– Вы уволены.

Физкультурник посмотрел на нее так, как если бы мне подобное заявила чайная ложка, и Эйдераанн повторила то же самое, но чуть громче и обращаясь к команде:

– Вы все уволены.

– Да ты хоть понимаешь, дура, кому ты принадлежишь вместе со своими ногами?! – побагровел почти до отечной синевы тренер.

– Сердцу города, – ответила девушка почти беззвучно, вцепившись в подлокотник кресла одной рукой, а второй сжав спрятанный за тканью кулон на цепочке.

С каким именно бунтом мы тут имели дело? Против чего? Подавление? Насильственная деформация личности? Растление? Эйдераанн выглядела довольно уверенной в себе девушкой, но сейчас она, привыкшая бросать вызов ветру и невозможному, избрала противника явно не по зубам, и я не сомневался, что в ближайшие несколько часов он вернет контроль над ней, еще хуже ее сломав.

– Ты знаешь, что сделает с тобой Сердце, если ты перестанешь приносить ему призовые места в кубке Эйлира? А? А? Отвечай, когда тебя спрашивают!

– Знаю, – ответила тихо Эйдераанн.

Она задрожала сильней, ее глаза все еще горели бездымным пламенем, но она уже готовилась к шквалу сокрушительных аргументов, и те не заставили себя ждать.

– Тебя сотрут, и ржавой пыли от тебя не останется! Ты думаешь, что долго продержишься против Рода, оставшись одна? Думаешь, много набегаешь против спортсменок мастера Тойвана, когда мастер Райхар вышвырнет тебя на улицу?!

– Мастер Райхар? – шепотом переспросил я и, поскольку Дейран даже не услышал, встал на задние лапы и заскребся ему в мочку уха, а когда он и это проигнорировал, укусил и проорал так громко, как мог: – Он сказал «мастер Райхар»?

– Да, – отозвался наконец Дейран, вспомнив обо мне и опять отсадив на полку, – это мастер Сердца города. Он ничего не понимает в спорте и во всем верит тренерам атлетов.

– Так, – выдохнул я, понимая, что теперь владею ситуацией, – я знаю, что нужно делать. Заступись за Эйдераанн. В драку лучше не лезь, но отгони его, и подальше.

– Но…

– Послушай, если ее хозяин – мастер Райхар, то я решу эту проблему, верь мне.

– Вы с ним что, хорошо знакомы?

Мысленно я оценил степень моего знакомства с механоидом, которого никогда в жизни даже не видел, и ответил:

– Я с ним просто идеально знаком! Давай, спасай ее!

Дейран, со свойственным ему полнейшим отсутствием критического мышления применительно к живым существам, взял тяжелый разводной ключ с полки, куда меня отпустил, и встал между Эйдераанн и тренером, глухо, но очень уверенно заявив:

– Вы слышали, что она сказала. Мы все уволены. Уходите.

– Ты… пожалеешь, – зло прошипел тренер, отдав Дейрану знак угрозы. – Ты сейчас уничтожил и ее, и себя. Ты уволен!

И покинул помещение вслед за главным и вторым механиками (тем, нужно сказать, вся эта драма казалась не слишком-то и интересна – видимо, с подобным они здесь сталкивались не раз, и их всегда потом нанимали назад). Я опять обратил на себя внимание:

– Я немного запутался. Кого, откуда и куда уволили? Можете пояснить?

– Я потерял четыре работы, – тихо сказал Дейран.

– Три, – кротко поправила его Эйдераанн, ласково кладя руку на плечо, – ты же останешься со мной, хотя я потеряла тренера и спонсора?

– Да, конечно, я здесь. Сейчас проверим тебя по итогам забега, – печально ответил Дейран, как и ожидалось, вообще ничего не поняв в реплике девушки.

– Ну… – заключил я, – думаю, что мне в таком случае самое время познакомиться вот с той чайной машиной у вас на кухне!

Ближе к вечеру я оставил Дейрана сидеть в одиночестве и полной прострации на краю кровати и смотреть в стену. Он впервые за долгое время оказался в ситуации, когда вместо того, чтобы зарабатывать на жизнь, приходилось о ней думать. Так что я счел за лучшее не трогать его в эту минуту редкой мыслительной деятельности.