Железом по белому (СИ) - Костин Константин Александрович - Страница 68

В общем, все его друзья отличились. А он? Что сделал он? В юбках сбежал из Беренда? Великий подвиг, ничего не скажешь… Даже талеры, которые он должен был переправить в банк Бранда — и те, наверняка, еще в подвалах Изумрудного замка. Или нет? Вот смеху-то будет, если, пока он здесь отбивается от всяких щук, монеты давным-давно уехали в Бранд…

С палубы послышались восторженные возгласы, и Цайт привстал в кресле, чтобы посмотреть в окно, чему так радуется народ.

За широким стеклом расстилалась ровная, как лист голубовато-серого стекла, гладь Риттерзейского озера.

Путешествие закончено.

Зеебург

Изумрудный замок

12 число месяца Монаха 1855 года

Цайт

2

— Вы уверены?

— Разумеется, госпожа Аманда!

Цайт зарычал, но холерный конструктор не обратил на этот звук никакого внимания. Вот и поди пойми: он так своеобразно шутит или вполне серьезен, просто относится к той редкой, ушибленной на голову, категории людей, которые всегда называют человека так, как его представили при первой встрече. Один такой, известный Цайту, называл своего знакомого полковника, не иначе как «рекрутом», потому что тридцать лет назад, при их первой встрече, убеленный сединами полковник был еще мальчишкой-рекрутом, черным и тощим, как вороненок.

Мысль мастера Бирне вообще странствовала очень извилистыми путями, смутными и неочевидными большинству людей, читай — любому, кого можно назвать «нормальным».

Когда рыцарь Зеебурга вызвал к себе Вольдемара Бирне, то он предполагал, что мастер изготовит что-то вроде плавучей капсулы. Плывет лодка, за ней, под водой, на буксире, следует капсула с монетами. В случае опасности — трос отцепляется, капсула остается под водой, никак не связанная с судном, в итоге ее невозможно отыскать при любом обыске. Попробуй, найди на корабле то, чего на корабле нет, то, что находится в нескольких десятках футов от корабля, под водой, и никак с ним не связано! Таможенники уплывают, один из команды корабля, умелый ныряльщик, как следует из названия его рода занятий — ныряет, снова подцепляет трос к капсуле, путешествие продолжается.

Оставалась сущая малость — рассчитать объем капсулы, так, чтобы она не всплывала и не тонула. Пустяк. Однако, уяснив задачу, мысль Бирне отправилась теми самыми извилистыми путями.

Плавучесть капсулы сильно зависит от плотности воды, ее температуры, подводных течений, то есть — от множества факторов, в результате, вместо ожидаемого нахождения в точно рассчитанной точке в толще воды капсула может опуститься на дно, на радость будущим подводным археологам, если когда-нибудь, лет через сто, изобретут такую профессию, либо всплывет на поверхность, на радость уже вполне современным таможенникам. Оба варианта одинаково плохи, даже первый — монеты могут оказаться на глубине, недоступной самому лучшему ныряльщику. Что делать? Надо управлять погружением капсулы, поднимать, если она тонет и топить, если всплывает. Но сделать это можно только с помощью чего-то вроде троса, каковой тут же выдаст всю хитрость. Значит, нужен кто-то, кто будет находиться под водой рядом с капсулой и управлять ею (необходимость такого пустяка, как дыхание, мастер не принял в расчет). Но если этот кто-то находится под водой и управляет капсулой — почему он не может двигать ее вперед? А если может — в чем тогда смысл существования судна на поверхности воды?

Вместо подводной капсулы Вольдемар Бирне построил подводный корабль.

Сейчас это, с позволения сказать, судно, качалось на воде у причала. Издалека — очень издалека — оно походило на обычный деревянный корабль, разве что несколько более длинный и узкий, чем полагается быть приличному кораблю. На самом же деле деревянный верх был не более чем ширмой, под которой прятался склепанный из стальных листов короб, в который предполагалось загрузить весь накопившийся запас серебряных монет, затем набрать в баки воды, погрузиться… и двинуться вперед.

— Я слышал краем уха об экспериментах одного перегринского инженера с подводными судами… Его два раза с трудом успевали достать из воды, когда люк захлестывало волной и субмарина тонула.

— Субмарина… Что за дурацкое название?! Терпеть не могу древнеэстский! Субмарина! Сразу представляется, что находишься под какой-то девахой по имени Марина! Нет! Мой корабль будет называться «подводная лодка»! «П-лодка», если вам угодно, но никаких Марин я не потерплю!

— Мастер… Вы несколько отошли от интересующего нас вопроса касательно того, что перегринские суб… подводные лодки тонули вместе со своим изобретателем.

— Его два раза спасали!

— Так-то оно так… Только лодка тонула три раза. Тело так и не нашли, как и саму лодку.

— Джон Сегвейер был идиотом! Два, ДВА раза его лодка тонула потому, что люк находился слишком низко и его заливало волной. И что сделал этот кретин? Что он сделал?

— Что?

— Да ничего! И в третий раз люк остался таким же низким! Налетела волна — и всё!

Мастер кричал и размахивал руками, но он вел себя так все то время, что Цайт его знал, то есть уже сутки, с того самого момента, как с парохода сошла «госпожа Аманда», имевшая неосторожность именно так представиться сумасшедшему конструктору ненормальных лодок.

— Умный учится на своих ошибках, а дурак не учится ничему и никогда! А мудрый человек и я — учатся на ошибках чужих! В моей П-лодке сделана высокая рубка, люк находится в самом верху. Волна не зальется туда никогда. Если, конечно, вы не начнете погружение с открытым люком, но в этом случае вам не поможет уже ничего. Потому что кретинизм, как известно, неизлечим.

Цайт мысленно попытался представить процесс перемещения на такой вот… П-лодке… Залезаешь по лестнице на вон тот железный стакан, который торчит посередине, чуть прикрытый деревянными щитами, чтобы издалека походить на обычную рубку… Внутри, где и так мало места, до приличная часть его занята ящиками с серебром, пробираешься в нос, где Бирне обещал поставить рычаги управления… Открываешь клапаны набора воды в баки… С криком «Я кретин!!!» бежишь завинчивать люк, про который благополучно забыл… Лодка медленно уходи под воду… бррр, даже представлять страшно, потому что ты в этот моменты — внутри железной коробки, а из освещения у тебя — только два круглых иллюминатора на носу, делающих жутковатое суденышко похожим на крайне удивленную акулу… Но ты, собрав свои… свое мужество в кулак, все же дожидаешься того момента, когда судно полностью скроется под водой… кстати, не забыть уточнить у мастера, как при этом дышать… надеюсь, он не забыл об этом пустяке?… Погрузились… А потом…

— Мастер Бирне, а какой двигатель стоит на лодке?

Потому что паровой двигатель сожрет весь пригодный для дыхания воздух внутри лодки за секунды, а потом задушит остатки экипажа дымом. А торчащая из-под воды дымящая труба делает идею подводной лодки несколько… абсурдной.

Мастер Бирне замахал руками еще сильнее — еще чуть-чуть и он взлетит — разражаясь проклятьями и ругательствами. Как оказалось, в данный момент двигатель подводной лодки наотрез отказывается в нее залезать.

Лодка была на мускульном ходу.

3

— Три, четыре!

Цайт и Ганс синхронно закрутили два вентиля на противоположных сторонах узкого помещения. Послышался глухой шум воды, поступавшей в цистерны.

Деревянный настил пола под ногами качнулся. Сзади тихо забормотал молитву Отто.

— Поехали… — прошептал Цайт.

Никуда они, разумеется, еще не поехали. Подводное судно, П, чума ее порази, лодка, пока начала свое движение только в одном направлении. В том, в котором нормальные корабли, излаженные не сумасшедшими конструкторами, свое путешествие обычно заканчивали.

Вниз.

Отто продолжал молиться и Цайт, при всем своем равнодушии к религии, испытал постыдное желание к нему присоединиться. Не зря говорят, что все моряки, даже пираты — религиозны (пусть и несколько… по-своему…). Когда твоя судьба зависит исключительно от капризов природы и таких же, как ты, разгильдяев, а твоя смерть плещется, отделенная от тебя всего парой дюймов дерева — волей-неволей захочешь получить более солидную поддержку.