Неистинная (СИ) - Шнайдер Анна - Страница 46

— Но ваше высочество! — почти взвизгнула Лейла. — Это нечестно! Мы…

— Честность здесь ни при чём. Есть закон, айла Кинч. Вы так и не поняли, что я предлагаю вам не обязательное отчисление, хотя следовало бы, — а всего лишь смену специальности. Это для вас уже должно быть милостью, а вы ещё чем-то недовольны.

— Мы хотим быть охранителями! — Это они сказали уже хором.

— Хотеть мало, молодые люди. Нужно ещё уметь соблюдать правила и законы. Вы — не умеете.

— Мы исправимся! — слёзно пообещала Мира Рохан, на этот раз сама вцепившись в руку брата. — Обещаем! Можем клятву дать! Мы больше не будем!

— Детский сад! — хмыкнул кто-то сбоку от Арчибальда. Кажется, это был Гарольд Ров.

— Вы плохо меня слышали? — Его высочество уже начал уставать от их упрямства. — Существует закон. И по этому закону студентов, выбравших специальностью охранительство, следует исключать из университета за подобную провинность. Поменяете специальность — останетесь в университете, не поменяете — не останетесь. Остальное обсуждайте с вашим ректором. Возможно, он найдёт для вас лазейку, и вы сможете через какое-то время вернуться к охранительству. Но повторюсь — это вам нужно обсуждать с архимагистром Арманиусом, не со мной. Я всё сказал.

Его высочество развернулся и направился в сторону лестницы, намереваясь подняться в штаб и заняться наконец делом, и через несколько секунд, почти дойдя до первой ступеньки, услышал очередной язвительный комментарий Гарольда Рова:

— А вы думали, его высочество Арчибальд — такой же милый и улыбчивый, как на магпортретах в газете? И обязательно простит, если на него немножечко поплакать? Это не так, детки!

— Нет, мы…

Дальше Арчибальд уже не слушал.

Ему ещё нужно было окончательно разобраться с демонами — а потом можно возвращаться в столицу, к семье.

И к Айрин.

Айрин Вилиус

После того как Арчибальд ушёл, я села на пол гримёрной и закрыла лицо руками, испытывая даже не страх, а истинный ужас.

То, что его высочество делал по жизни, вызывало у меня ассоциацию с тем огненным столпом, возникшим в центре Грааги, когда мы с Сит и Рори утром шли в кафе. На него и смотреть-то было жутко, а если представить, что в него необходимо шагнуть, становилось совсем не по себе. И для меня работа Арчибальда была примерно тем же самым. Не просто риском, а каким-то безрассудством… Почти безумием!

Впрочем, эта агония продолжалась недолго. Успокоилась я через несколько минут, как только вспомнила, о чём мы говорили с его высочеством, когда переносились к Геенне. Всё же безрассудство — рисковать собой без необходимости, а в случае с охранителями необходимость была. Другое дело, что я совсем не хотела, чтобы собой рисковал Арчибальд.

И совершенно точно я не хотела этого не из-за приворотного зелья. Оно ни при чём. Зелье не могло дать мне тех тёплых чувств, что я уже испытывала к его высочеству, не могло внушить уважение и восхищение его душевными качествами. Зелье было направлено исключительно на физиологию, на желания плоти. Но кроме примитивного вожделения я чувствовала ещё много всего. И пять минут назад в основе этих чувств лежал страх, который уж точно не имел никакого отношения к зелью.

Почему Арчибальд вспыхнул пламенем? Он ответил «да» на мой вопрос, но я была не уверена, что он сказал правду. Нет, не потому, что его высочество соврал. Мне показалось, что Арчибальд вообще не знает, что всё это значит и как он должен ответить. Он словно попал в подобную ситуацию впервые… Впервые в жизни выпустил из себя огонь во время поцелуя с девушкой.

Хотя, возможно, и не впервые. Вероятно, такое с Арчибальдом уже бывало, но давно — когда у него была невеста. Тогда это вполне объяснимо. Та девушка умерла много лет назад…

Но ведь Арчибальда, в отличие от меня, никто не поил приворотным зельем. Я не знала этого точно, но предполагала, что его высочество всё же не поили, да и вряд ли на Альго действуют подобные зелья. Что-то я такое слышала или читала… когда-то давно. Про то, что членов правящей династии сложно отравить или приворожить — их огненная родовая магия способна сжигать не только чужую плоть, но и заклинания.

И то что Арчибальд вспыхнул огнём… Это и радовало меня, и огорчало. Радовало, потому что приятно нравиться такому человеку. И огорчало, потому что когда-нибудь правда об авантюре первого отдела всплывёт и тогда его высочеству будет неприятно, если не сказать — больно.

Я не хотела причинять ему боль. Абсолютно не хотела. Но что я могла сделать?

Только ждать. Ждать и надеяться, что Арчибальд сможет меня простить.

.

Вечером этого дня, когда я уже собиралась ложиться спать, завибрировал мой браслет связи. Номер мне был неизвестен. Я думала, это Гауф — он часто связывался со мной не через тот номер, который дал мне, а через какие-то другие, — но это оказалась Бернадет Бэриус, о которой я после всех событий сегодняшнего дня умудрилась напрочь забыть.

Она повторила своё приглашение в гости в воскресенье вечером, и я вынужденно согласилась — раз уж меня об этом попросил маэстро… Бернадет явно обрадовалась, сказала, что я ни в коем случае не пожалею, и, попрощавшись, прервала связь.

Поздно — я уже жалела. Мне не нужно было общение с этой женщиной, и, если бы не тревога за Говарда, я бы отказалась. Хотя и не могла понять, как моё согласие на эту встречу может на что-то повлиять, если айла Бэриус желает разорить «Варьете Родерика».

Появилось желание срочно связаться с Гауфом и попросить его… не знаю… что-нибудь предпринять. Но это было глупо: я даже не представляла, что могу ему сказать. Никаких доказательств чего бы то ни было у меня не имелось, одни слухи и домыслы. И нарастающая тревога.

С другой стороны, у маэстро ведь есть знакомые среди дознавателей. Значит, он наверняка обратится к ним, если поймёт, что дело принимает опасный оборот. Но это ещё необходимо вовремя понять! Я вот, живя с Аланом Вилиусом, до последнего не понимала, что мой отец монстр. Я не любила его и опасалась, но не думала, что он способен на такую мерзость, как в тот вечер, когда я сбежала из дома. В том-то и дело, что иногда настоящий характер человека и его истинные намерения открываются в самый последний момент…

Невольно вспомнился Арчибальд и наш разговор про его отношения с императором. До этого момента я ни разу не задумывалась, как так вышло, что Арен убил своего брата. По какой причине он это сделал. Почему именно в тот день на площади, а не раньше и не позже.

Наверное, император, как и я, до конца не хотел верить, что родной человек — родной хотя бы по крови, раз уж всё остальное не получилось, — желает его уничтожить. И настолько сильным было это желание, что оно, по-видимому, продолжало действовать даже после смерти его высочества Аарона. Я не верила, что тот огненный столп, который я сегодня видела, был сотворён без его ведома и непосредственного участия.

Жаль, что Арчибальд торопился и не рассказал мне, что это был за огонь. Хотя я не сомневалась, что завтра прочту обо всём в газете, но… это всё же не совсем то. Да и всей правды они наверняка не напишут.

.

Случившееся в субботу утром возле Императорского музея на следующий день обсуждали не меньше, чем накануне. И не только потому, что «Золотой орёл», да и другие столичные газеты выпустили статьи с объяснением случившегося, но и потому, что сразу после этого — а газеты выходят рано утром — и в столице, и в других городах начались стычки между аристократией и нетитулованными. Самая масштабная драка, как утверждалось, была в магическом университете Грааги, но подробностей пока никто не знал.

В коллективе нашего варьете стычки были невозможны — не с кем было ругаться, не со мной же? Поэтому мои коллеги не ругались, но обсуждали всё горячо и оживлённо. И кто, и зачем, и почему…

Больше всего всех возмущал тот факт, что покушение было организовано не на императора, взрослого мужчину, который способен постоять за себя, а на его семилетнюю дочь Агату. Причём возмущения было столько, что я не сомневалась — если бы в нашем театре работал хоть один аристократ кроме меня, ему бы точно досталось. Может, до драки и не дошло бы, но до ругани — точно.