Стиратель (СИ) - "Генрих" - Страница 35

И тут я различаю новую ауру, не человеческую, размером с крупную кошку, и странно знакомую… Барсик! Даже в медленном мире Тени он двигается на удивление быстро. Леопард напрыгивает на Арне в тот миг, когда с его пальцев срывается очередная нацеленная в меня стрела. Арне валится на спину, стрела улетает в темное небо. Сам Высший невредим — Барсик не может добраться до его тела через щит. Леопард поворачивается к Кею, толкает его под колени, роняет в грязь. Золотые искры, уже почти собранные в заклинание, беспомощно рассыпаются. Но Арне уже поворачивается к Барсику и готовит следующую стрелу.

Не теряю зря времени, подаренного другом, и исследую щит Арне. Конструкция не особо мощная, но сделана хитро — золотые искры постоянно двигаются. Но все же нахожу зазор — эти щиты не рассчитаны на то, что их будут пробивать из Тени. Удачно, зазор как раз на уровне глаз Арне, а я в них каждый нерв помню. Разрываю сразу два крупных кровеносных сосуда, чтобы кровь залила сетчатку. Будет знать, чем чревата неблагодарность целителю. На самом деле со временем ткани восстановятся, но Арне я об этом не скажу. Теперь Кей… о, в его ауре совсем мало золота, дурачок потерял концентрацию и распылил ресурс. Однако и мои силы на исходе, увлекся я, тяжело все же работать на таком расстоянии. Выныриваю из Тени и пробегаю стометровку. Пробежка под дождем бодрит, только вот саднит левое плечо. Ерунда, царапина.

Кей тянет руки вперед и пытается родить заклинание, однако силенок-то не хватает. Вхожу в Тень и свожу судорогой мышцы его рук, а затем и бедер. Осматриваю Барсика — свежих ран нет, эти ублюдки до него не дотянулись; залечиваю старую, уже начавшую воспаляться ссадину на лапе. Выныриваю.

Барсик неторопливо, с достоинством подходит ко мне, трется о мои ноги. Присаживаюсь на корточки, запускаю пальцы в его шерсть:

— Вовремя ты, дружище. Я уж думал, Танаид не знает, что такое благодарность. Оказывается, это только к людям относится… Ты — куда более совершенное создание.

Барсик согласно фыркает, тычется носом в мои ладони, потом молниеносно разворачивается и исчезает в зарослях. Привязанные к придорожному деревцу лошади испуганно ржут. Только тут замечаю, что их всего две. Арне, выходит, смылся, бросив барона и Кея на произвол судьбы… на мой произвол. Вот же скользкий тип, и слепота ему не помешала… да и черт бы с ним.

Кей лежит на спине, пытается ползти, опираясь на парализованные локти, и верещит:

— Мих, не надо, пощади! Я тебе зла не хотел! Это все барон, он приказал! Это он собирался тебя пытать, Мих!

Так, и что с этими красавцами делать? Ладно Кей, мелкому говнюку достаточно растянуть пару сухожилий. Пусть полежит спокойно недельку, подумает о своем поведении вместо того, чтобы шарахаться по кустам и доставлять мне неприятности. А вот барон…

Барон корчится в грязи у моих ног, хрипит и до крови расцарапывает горло ногтями. Да, крепко я его прихватил — задохнется он раньше, чем пройдет спазм. Вроде и жаль несчастного — но только если забыть, как он обошелся с Юлией. У нее, конечно, мозги куриные были, но все же тетка никому не причинила зла, насколько я знаю. А главное, мне барон всех этих обид не простит, из-под земли достанет. Спасти ему жизнь — оставить опасного и чертовски злого врага за спиной.

Но я все же прежде всего врач, а врач обязан спасать жизни всегда, когда это только возможно. Если я перестану быть собой, значит, позволю Танаиду победить. А оно мне надо?

Вхожу в Тень, снимаю с горла барона спазм, накладываю судорогу на мышцы, временный паралич которых не угрожает жизни. Проверяю, что ни он, ни Кей в ближайшие недели не смогут доставить проблем ни мне, ни еще кому-нибудь. Если слуги догадаются разыскать господ и отвезти в замок, то даже воспаление легких им не грозит. Хотя я бы на месте слуг спешить не стал… Впрочем, то уже не моя печаль.

Бегу назад, к Угольку — вот за кого я сейчас в ответе. Кладу ладонь на холку, вхожу в Тень. Мерзавец барон наделал дел своей «Волной жара». Видел бы это — может, и не стал бы снимать спазм с его горла. Хорошо хоть, ожог не особо обширный, целились все-таки во всадника. Снимаю боль, ускоряю регенерацию поврежденных тканей, наращиваю кожу. Успокаиваю животное — сперва в Тени, потом в реальности, поглаживаниями и ласковыми словами.

Четверть часа спустя Уголек бодр и готов продолжать путь. До перекрестка довожу его под уздцы. Мимо двух скорчившихся тел прохожу, не останавливаясь, а вот лошадей отвязываю, разворачиваю к замку и каждую хлопаю ладонью по крупу — авось они найдут дорогу к родной конюшне. Чуть подумав, снимаю с пояса Кея кинжал в серебряных ножнах, а у барона забираю кошель с монетами. Небольшая компенсация за все неприятности, которые эти хитрожопые деятели мне устроили.

Собираюсь подняться в седло и только тут понимаю, что еще не решил, куда, собственно, поеду. Налево — Пурвц, где меня ждет обещанный Симоной друг; мой ли это друг, вот в чем вопрос. Направо — неизвестность и свобода, хоть этого слова и нет в языке Танаида. Нужна ли мне эта свобода? Серебро — это, конечно, здорово, но барона-то я так и не убил в горячке боя, значит, он будет искать меня, чтобы отомстить. Как бы свобода не обернулась в рекордно короткие сроки новым раундом в его темнице. Оно мне надо?

А друг Симоны… Несложно догадаться, чей она агент. Видимо, Йогана Нагеля, главы ее рода. С графом мы общались на приеме в Академии совсем недолго, но он произвел хорошее впечатление, на фоне барона Рентха по крайней мере. Наверно, он тот самый человек, с которым можно иметь дело.

Поворачиваю налево.

В Пурвц въезжаю на рассвете. Левая рука под повязкой горит огнем — потратил все силы в бою на перекрестке и едва смог остановить себе кровь, о лечении сейчас речи не идет. Да еще и кашель донимает. Скорее бы вышло солнце… Горожане спешат по своим делам, никому нет дела до одинокого путника. Пузатый невысокий человек распахивает ворота постоялого двора. На миг мне кажется, что это Гар, но конечно же нет — новый хозяин. Свято место пусто не бывает. Хоть на виселице никто не болтается, для Пурвца уже неплохо.

Проезжаю мимо дома с совой — того самого, который пройдоха Гар якобы покупал для моей клиники. Накатывает легкая ностальгия по временам, когда еще верил в успех этого проекта; прошли какие-то две недели с тех пор, а кажется, что пара жизней.

У южных ворот, формально за границей города, стоит черная карета, запряженная шестеркой лошадей. Не успеваю с ней поравняться, как дверца распахивается и на подножке появляется юноша. Где-то я его видел… Да, это Эдгар, внук графа Нагеля, который сражался с Киром на поединке. Сейчас на нем не гламурный сверкающий костюм, а неброская темная одежда, и волосы спрятаны под шапочкой. Теперь он выглядит не зарвавшимся мажором, а обычным парнем.

— Рад, что ты добрался благополучно! — приветствует он меня. — Садись же в карету! О твоем коне позаботится лакей.

Не так быстро. Сперва надо кое-что прояснить.

— Ты приехал за мной по поручению своего деда?

— Да.

— И как же это графу Нагелю не зазорно вести дела с низшим?

Парень прищуривается:

— А кто сказал, что ты — низший? Барон Рентх? Видишь ли, целитель, с высоты, на которой находится граф Нагель, не видно особой разницы между Бароном Рентхом и каким-то низшим.

Это хвастливое заявление не очень-то бьется с тем, что карета простояла всю ночь за пределами города. Парень словно бы улавливает мои сомнения и продолжает:

— Однако мой дед несет ответственность за мир во всем графстве, потому не нарушает древних баронских привилегий. При том он уважает людей искусных и знающих вне зависимости от их происхождения. Прошу тебя, садись в карету. Ты промок и замерз, а в трех часах пути отсюда есть весьма приличный постоялый двор. Я отправлю слугу вперед, и к нашему приезду будет готова горячая ванна.

А паренек-то не промах, знает, чем подкупить усталого путника! За горячую ванну сейчас готов заложить душу дьяволу — хотя раз в Танаиде нет бога, то нет, наверно, и дьявола.