Спасти СССР. Часть 5 (СИ) - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" - Страница 71

Как оказалось, генеральный секретарь имеет такие же взгляды, что и самые отважные журналисты его поколения. Что советскую действительность не нужно приукрашивать — нужно говорить правду, такую, какая она есть. Но при этом — нельзя просто показывать, что всё плохо, что есть зло — нужно показывать и то как зло наказывается а проблемы — решаются.

Дальнейшее — он встретился с новым министром МВД и как оказалось — министр имел до него свои интересы. В милиции процветала антигосударственная практика укрытия преступлений от регистрации, оставшаяся от прежних времён. Практика эта появилась во времена Хрущёва, когда совместились два процесса. Массовое переселение в города, сопровождающееся ростом преступности, когда люди выпадают из жёстких сетей социального контроля села. И при этом — Никита Сергеевич заявил о том что с преступностью будет покончено в течение десяти лет. Это заявление не имело под собой никаких оснований, но привело к ликвидации МВД СССР! Два года МВД не было вообще, и лишь потом, спохватившись, его начали воссоздавать на основе МООП РСФСР, тем самым, кстати, лишив РСФСР своего министерства. При этом — милиционеров не хватало, не хватало техники, не было специализированных учебных заведений для МВД и большая часть ментов даже не имела высшего образования. В милицию проводили наборы на предприятиях, среди комсомола — но новичков надо было учить! И преступность неуклонно росла — во времена ГУЛАГа советское общество получило «прививку» уголовной субкультуры, через лагеря она стала массовой. Так как многих посадили незаконно — в обществе вообще пропал иммунитет к уголовной субкультуре и к «сидельцам», сидел — это больше не было клеймом на всю жизнь, сидевший мог быть и не виновен.

Вот и стали скрывать. Укрывать от регистрации. Под любым предлогом. Потом, при Щёлокове — и ВУЗы появились, и техническое оснащение стало лучше и людей набрали — но вредная практика сохранилась и расширилась. Появились милиционеры без совести, для которых укрывательство было нормальным.

Министр Карпец на первой же коллегии нанёс первый мощный удар по укрывательству. Заявил, что теперь за выявленные факты укрывательства отвечать будет не сам укрывавший — а его начальство как допустившее неблагополучие на своём участке работы. Тем самым рвалась порочная связь, когда опер, начальник розыска — оказывался в этой истории крайним. Он укрывал, за хорошее (и ложное) состояние дел получали звания и награды его начальники — а он шёл под топор если всё выяснялось. Кого-то выгоняли, кого-то сажали, кого то просто понижали до опера и отправляли в глушь. Проблема не решалась, потому что от неё одни получали плюшки, а другие — плюхи.

Министр же заявил, что наказывать будут как раз тех, кого раньше награждали. И это уже привело к значимым результатам, настолько значимым, что данные засекретили даже внутри министерства. Даже с учётом того что не все перестали укрывать — приходили жуткие цифры, по некоторым категориям преступлений (кражам прежде всего) преступность выросла в разы. Но это был не конец и об этом они говорили с Краузе. Министр предложил Краузе выступить в роли своего рода общественного контролёра деятельности МВД.

Ещё пять лет назад это просто невозможно было себе представить. Министерство было довольно закрытым сообществом, все проблемы решая как бы внутри себя. Никакие комсомольские или партийные призывы — ничего не меняли[70]. Шаг министра — показывал всю его решимость сломать гнилую систему лжи и очковтирательства, чего бы это не стоило.

Краузе прошёл в Верховный совет и стал депутатом — с неприкосновенностью и правом направлять депутатские запросы. По стране — пошли разоблачения мафиозных группировок, присосавшихся к бюджетам разных уровней, к госпредприятиям. Репортажи становились всё острее — например история о Черноморском пароходстве наделала такого шума, что один из режиссёров писал сценарий для художественного фильма.

Спрут — не Спрут[71], но…

И вдруг оказалось — что когда раздаются позывные передачи «Человек и закон» — улицы пустеют, у экранов — вся страна.

Сегодня — Краузе принимал бригаду из Ростова-на-Дону. Они прибыли с шокирующим, просто неслыханным материалом. Оказалось, что бывший учитель, а ныне скромный снабженец какого то предприятия Андрей Чикатило на досуге… убивал людей. Ножом.

Его никто не мог заподозрить, потому что он совершенно не походил на убийцу, каким его представляют люди. Он не был амбалом, он не был наглым, он не вёл себя вызывающе. Он был сутулым, обтёрханным дядькой средних лет в запотевших очках, с потёртым портфелем ждущим автобуса или электрички. Таким же как все. Может быть, его бы запомнили если бы от него пахло алкоголем. Но от него никогда не пахло…

Первое убийство он совершил в семьдесят восьмом. Лена Закотнова, ученица второго класса. Оно могло стать и последним, потому что нашлись свидетели, которые показали, что видели Закотнову вместе с Чикатило на улице. Был составлен фоторобот, по которому директор училища где «учил» детей завуч Чикатило — уверенно опознал своего подчинённого. Если бы милиционеры опросили учащихся, то выяснилось бы, что Чикатило домогался к воспитанникам. До ГПТУ Љ 39 его уволили из школы-интерната Љ 32 и тоже за домогательства к детям. Но тут был арестован некто Кравченко, который отбыл десять лет за изнасилование и убийство ребёнка. И встал вопрос, кого судить. Члена КПСС Чикатило или бывшего уголовника ранее судимого за то же самое — Кравченко. Который ещё и очень удачно совершил только что кражу.

В 1983 году Кравченко расстреляли. К расстрелу его приговорили только на третьем процессе — суды шли один за другим, каждый приговор кроме смертного вызывал возмущение жителей и родителей убитой девочки.

Как уже выяснили — только после того как Кравченко приговорили к расстрелу — Чикатило совершил следующее убийство. Боялся.

И вот теперь — материалы следствия, не все конечно, попали в руки журналистов. Что интересно, на том чтобы дать возможность журналистам ознакомиться с материалами, настоял лично Горбачёв.

В деле поражало многое. Но главное — масштаб. Три десятка зверски убитых детей заставляли задуматься о большом. О том, что есть такое советское общество. О том что есть такое советский человек. Как в принципе — в советском обществе мог появиться такой монстр.

Чикатило взяли странно — по какой-то анонимке, написанной неизвестно кем и подброшенной в милицию. Сначала он строил из себя честного советского гражданина — но в какой-то момент сломался и начал сознаваться. В том числе сознался и по нескольким эпизодам, о которых милиция не имела понятия. Но в деле всё ещё не было полной ясности.

Прежде всего, как ему удалось уйти от ответственности после убийства Закотновой, в семьдесят восьмом. Тогда на руках у милиции был вполне нормальный фоторобот, свидетель, который видел как Лена Закотнова шла с каким-то мужчиной, и директор СПТУ в котором на тот момент трудился завучем Чикатило — он уверенно опознал по фотороботу своего подчинённого, Андрея Чикатило. Достаточно было сделать ещё один запрос — и выяснилось бы, что с предыдущего места работы Чикатило уволили за домогательство к девочке, а в этом СПТУ — имело место домогательство к мальчику. То есть Чикатило был явным извращенцем, педофилом с нездоровой тягой к детям. Но по каким-то причинам — следствие резко переключилось на Кравченко, который к слову был соседом Чикатило по садовому товариществу[72].

Вариантов ответа было два, оба раскопали журналисты, причём одним — с ними «на ухо» поделился один из следователей из следственной группы. Первый вариант — просто чудовищное моральное разложение местных органов МВД, готовых для того чтобы побыстрее «срубить палку» фальсифицировать доказательства даже в деле об убийстве ребёнка. Могло быть и то что недобросовестные «дяди Стёпы» просто решили подвести неудобного и продолжающего совершать преступления Кравченко под расстрел. Ведь он в те дни был арестован за кражу каких-то вещей с просушки и только после запроса в НИЦ МВД — выяснилось, что он судим за изнасилование и убийство ребёнка. И никто даже не задумался, что если Кравченко невиновен, и его расстрелять — то где-то рядом остаётся жить монстр.