Спасти СССР. Часть 5 (СИ) - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" - Страница 67

— Жаль… много потерял… мальчик. Такое… как в космос летаешь… без скафандра

Снова злобный истерический смешок

— Где вы берёте… наркотики

— Где брала там уже нет. Убили его…

Она снова жадно посмотрела на него.

— Доза есть? Я за дозу ноги лизать тебе буду. А захочешь и не только ноги.

Этот дикий разговор внезапно прервался — хлябнула входная дверь, послышались начальственные голоса, потом ещё раз — дверь, ведущая из предбанника. В помещении сразу стало тесно, вошло сразу несколько человек, в форме и в штатском

— Эт-то что тут…

— Задержанных привезли…

— Кто привёз?

— Габерия…

— А ты какого хрена их принял? Пусть и вёз бы к себе в город…

Начальственного тона мужик посмотрел на них

— Кто такие? — спросил он по-русски

— Журналисты.

— Не местные?

— Человек и закон.

Начальственного тона мужик развернулся и влепил пощёчину тому кто оправдывался. Мазур вздрогнул… если бы это было скажем в Чили или в ЮАР. Но это был Советский союз. Советская страна. Родина.

Последовал краткий, но экспрессивный диалог на грузинском. Резанула слух промелькнувшая фамилия — Сталин. Потом мужик развернулся, показал на журналистов

— Этих — ко мне в кабинет. По одному

— А эту?

— Девайте куда хотите…

— Фамилия

— Мазур

— Имя…

— Ян. Ян Кириллович

— Родился?

— гэ Ленинград

Начальственный мужик заполнял протокол допроса не на машинке — от руки. Писал усердно, по-ученически. То ли не привык, то ли рука была более привычна к грузинскому письму.

— Судим?

— Нет.

— Член партии?

— Кандидат.

Начальственный мужик взглянул на него по-новому. В таком возрасте, даже кандидат в члены партии, если ты не рабочий — а служащий, «человек интеллигентного труда» — это что-то. Некоторые специально два года отрабатывали рабочим на заводе чтобы стать кандидатом. Значит, есть «мохнатая лапа». Он не знал, что прошло распоряжение, и процентные квоты для рабочих отменены, а публично вопрос о расширении приёма в партию интеллигенции будет поставлен на Съезде.

— В Грузию когда приехал?

— Вчера. То есть — позавчера уже.

— Зачем?

— С редакционным заданием

— Где оно?

— На квартире осталось.

Начальственный мужик что-то прикинул про себя, отложил лист протокола

— Зачем приехал? — по-простецки спросил он, но Мазур чувствовал опасность. Он уже достаточно видел — когда они шли сюда, он краем глаза видел в одном из кабинетов, в приоткрытую дверь, как на решётке висит, прикованный наручниками человек с вывернутыми за спину руками. Репортаж сделать не дадут, да и пойди найди этого человека — но этого было достаточно для того чтобы таким отделением заинтересовалась прокуратура, и не местная, а союзная, и всем кто тут работал — хорошо если в колонии надзирателем дадут доработать. Он уже понял систему — внизу все заодно, но как только про беспредел становится известно в Центре, включается другой закон — каждый сам за себя

— Дали задание — я приехал.

— Кто дал?

— Редактор.

Мужик достал сигареты

— Куришь?

— Нет.

— У тебя пачку нашли.

— Это не для себя

— Смотри-ка… какие журналисты пошли.

Мужик убрал пачку

— К вору в законе ты как попал?

— К какому вору в законе?

— Не крути! На чьей хате тебя взяли? Анзор Тбилисский!

— Какой вор в законе?

— Ты не знал, что он вор в законе?

— Нет.

Мужик снова достал пачку. По-блатному прилепил сигарету к нижней губе, закурил

— Не верится что-то. Лучше по-хорошему скажи. Тебя из Москвы договариваться послали?

— С кем?

— С Анзором!

— Да я то кто! Я журналист!

— Ну, ваш Человек и закон. Поговаривают, где вы там день разбоя с мордобоем.

…

— Раньше если надо было руководство где-то поменять — посылали проверяющих. А теперь вот посылают журналистов. Так?

— Я просто журналист — упрямо сказал Мазур

— Да нет, милый — сказал мужик — не просто. Как ты попал к Анзору?

— Пригласили.

— Вот так — просто пригласили?

— Да.

Мужик покачал головой

— То ли ты дурак, то ли ты умный слишком. Ну, допустим. И о чём вы говорили с Анзором?

— Да мы не успели толком поговорить — вы ворвались!

— То есть, прибыли сотрудники милиции.

…

— Хорошо. Допустим. Анзор похитил человека. Ты с ним говорил об этом?

— Нет.

— А знаешь, что он похитил человека?

— Нет

…

— Да я увидел, как кого-то из подвала ведут! И всё!

— То есть ты с ним не говорил?

— Нет!

Начальственный мужик смотрел на него, явно размышляя, что делать. Потом покачал головой

— Нет. Не верю.

— Да что здесь вообще происходит?! — психанул Мазур — вы что!? Мы что-то нарушили!? Позвоните в Москву, в редакцию!

— Позвоним, обязательно позвоним — мирно сказал мужик и, перейдя на крик, заорал — встать! Встать я сказал!

…

— Из карманов всё на стол! Живо!

Мазур принялся выкладывать всё из карманов. Ключи, портмоне, журналистское удостоверение, пачка сигарет, зажигалка, жвачка и…

Какой-то пакетик.

— Это что? — зло сказал мужик

Мазур не понимал, как это оказалось в его кармане. Вот тут он понял — когда его ударили по почкам — это для того чтобы он отвлёкся на боль, а в это время и подсунули

— Это не моё.

— Все так говорят. Где взял?

— Не моё.

— Ничего. Экспертиза установит. А такой молодой. Пять лет обеспечено.

Мужик снял трубку

— Давайте понятых…

— Да это не моё!

— Твоё — не твоё, экспертиза установит.

— Я не употребляю наркотики!

— Значит, продавать нёс. Анзор дал?

…

— Ну, смотри. Молодёжь пошла. Бездельники, одна половина танцует, другая поёт. К станку вас надо, к станку. Когда Иосэб Бессарионович был, порядок был, не то, что сейчас. Распустились. К ворам в законе ездят. Но ничего…

…

— Наведём порядок.

Кабинет, в котором всё происходило, был свежим — совсем недавно провели субботник, убрались, покрасили всё. Всё было по новой моде — белёный верх, низ либо крашеный, либо отделан деревом. Здесь — крашеный, кабинет не начальства. Но дверь утеплённая, с прослойкой ваты, дермантином и фигурными гвоздями. Всё это было совсем ни к чему — был май, только что прошли праздники, в окна било почти летнее солнце и в лужах купались радостные, дожившие до тепла воробьи.

Задержанный был свежим, ещё не пропитавшимся духом тюремной камеры. Не сломленным. У него не было ремня, во всём остальном — он был ещё в гражданском. Содержали его в одиночной камере, если бы не это — с ним в первую же ночь расправились бы уголовники. Здоровый, красивый ещё — правильно товарищ Сталин говорил, чекистская работа мужицкая. Наглый, вызывающий взгляд, усмешка на губах. Хозяин. Победитель — из той уже уходящей породы победителей.

Они ещё не поняли, что времена их — прошли и пришли другие времена. Времена серых, лысоватых, средних лет бюрократов, неспешно решающих судьбы людей. И новой поросли — молодёжь с комсомольскими значками.

Среди последних — на Ставрополье есть парень по имени Миша. Плоть от плоти. Его только что не взяли в прокуратуру, и он решил пробиваться по комсомольской линии…

— Доставили, товарищ старший следователь — отрапортовал старший конвоя

— Спасибо, свободны. Присаживайтесь. Наручники с него снимите.

Щёлкнул замок. Задержанный с кривой усмешкой помассировал запястья — он сам привык заковывать людей в наручники, а тут вот — нате! Пришлось и самому.