Спасти СССР. Часть 5 (СИ) - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" - Страница 56

Грузинская ССР, по данным экономиста Кеннана Эрика Скотта из Вашингтонского института, давала на советские прилавки 95 % чая и 97 % табака. Львиная доля цитрусовых (95 %) также шла в регионы СССР из Грузии.

О чае и табаке стоит сказать особо. Грузинский чай был так отвратителен на вкус, что к нему приходилось примешивать индийский, чтобы его хоть как-то было можно пить. Тем не менее мерзкой бурдой поили весь Союз. Грузинский табак был такой же дрянью, и столь же безальтернативной.

Стоит упомянуть о грузинском вине. Советская власть вкладывала невероятные средства и усилия, пытаясь хоть как-то повысить его качество. Достаточно вспомнить Кварельский тоннель, пробитый в скале, — многокилометровое сооружение, используемое как винный погреб. Тоннель строил Метрострой. Затраты на его возведение были такими, что позволяли бы построить полноценный метрополитен в каком-нибудь крупном городе. Но винный погреб для грузин был важнее.

Благосостояние грузин описывалось известным советским анекдотом: грузин заходит в ресторан, кладёт на столик чемодан, а на вопрос, что у него, отвечал: «Кошелёк». Так оно примерно и было: разрыв между доходами грузина и русского был принципиальный, в сто и более раз (да, именно так).

У грузин были огромные права — например, строить большие частные дома, иметь земельные угодья и так далее. Наивные русские, глядя на каменные хоромы грузин где-нибудь в захолустье, не понимали, в чём дело. Сытые вальяжные грузины им объясняли, что грузины очень трудолюбивые, а русские свиньи не умеют работать и пьянствуют. Русские верили.

Грузины имели доступ к ценным потребительским товарам. У грузин были джинсы, магнитофоны, автомобили, о чём восторженно писал грузинский философ Мераб Мамардашвили (которому русские интеллектуалы до сих пор поклоняются):

«Существует грузинское достоинство. Мы не хотели принимать дерьмовую, нищую жизнь, которой довольствуются русские. Они с ней согласны, мы — грузины — нет.

Посмотрите на тбилисские дома, тротуары. Грязные дома, обветшалые ворота, зато внутри благоустроенные квартиры, забитые вещами, высококачественной импортной аппаратурой. Атмосфера отражает самоуважение грузин, которое отсутствует у русских.

Русские готовы есть селёдку на клочке газеты. Нормальный, не выродившийся грузин на то же самое не способен. Внутренняя поверхность раковины отражает образ самоуважения грузина, его чувство собственного достоинства».

Думаю, тут всё понятно.

Константин Крылов

Советскому интеллигенту при одном слове — «Грузия» полагалось глупо улыбаться от нахлынувшего счастья. Знаменитая грузинская интеллигенция, добрый деликатный народ. В промозглом сером Париже на панелях продают себя русские графини, графы-кокаинисты роются в клоаках; а в Солнечном Тбилиси идёт джигитовка — целые эскадроны в развевающихся бурках с саблями наголо врываются на горные вершины мирового духа. От всех этих бесконечных джугашвили, ментешашвили, орджоникидзе, берий, окуджав, енукидзе, мжаванадзе, рухадзе, шеварднадзе, георгадзе, а равно противостоящих им, но тоже совершенно НЕИНТЕРЕСНЫХ И НЕНУЖНЫХ НИКОМУ В РОССИИ, «тицианов» табидзе и «паоло» яшвили, а также прочих гамсахурдий русских давно рвёт….

Дмитрий Галковский

Для чего нужна независимая журналистика?

Это мало кто понимает. Для многих куда комфортнее, когда журналистика зависима, когда ей занимаются, откровенно говоря, интеллектуальные проститутки и проституты, которые готовы врать не краснея, про очередные исторические победы, которые говорят одно, думают другое, а делают третье, которые промолчат когда надо. Некоторые вообще не видят разницы между журналистикой и пропагандой, считая, что журналисты это своего рода глашатаи, как в Средние века в Европе…

Проблема в том, что за такую позицию общество потом платит очень и очень дорого. Страшной ценой платит.

Журналист — это своего рода следователь, но следователь от общества и не связанный УПК, журналист нужен для того чтобы выкапывать, вытаскивать на свет самые неблаговидные вещи, какие есть в обществе и тем самым заставлять и власть и общество что-то предпринимать, журналистика — это иммунная система общества. Журналист нужен и для того, чтобы как выразился ещё Пётр I «дурость каждого видна была». Беря интервью у публичных людей и тех, кто желает стать таковыми — он показывает обществу их истинную суть — если он конечно хороший журналист и интервьюер. В конце восьмидесятых — начале девяностых советское, а потом и российское общество навыбирало в депутаты огромное количество пустых, недостойных, мелких людей — и до сих пор не задан вопрос, а как такое могло случиться?

А вот так и могло. В советской культуре очень важное значение приобрело молчание. Умолчание. Умалчивались и замалчивались самые важные вещи. В интеллигентской среде очень важным было правильно и уместно молчать. А если не молчать — то говорить иносказательно, говорить не говоря. Ни в одной мировой культуре не приобрели такого веса анекдоты — шутки на темы, о которых следовало бы говорить всерьёз. Появилось понятие «анекдотчик». Кто-то рассказывал анекдот про окружающую действительность, все смеялись и этот смех заменял обсуждение проблемы и поиск путей решения. Идут советский человек и иностранец по улице, иностранец показывает на вывеску «Мясо» и спрашивает — что это означает. Советский человек отвечает — это значит, что тут нет мяса, а вон в том магазине — нет рыбы. Проблема в том, что мяса в достатке действительно не было и рассказом анекдота проблему было не решить. Рассказывая анекдот и смеясь над ним, люди подразумевали, что проблему отсутствия мяса должен решить кто-то другой, не они. Анекдот означал, что проблему должен решать кто-то, абстрактное «государство» и что они не знают, как решить проблему и даже не должны брать себе труд задуматься, как её решить.

Под этот всеобщий сардонический хохот на авансцену истории выдвинулись люди, которые умеют критиковать и высмеивать, но не решать проблемы. Коммунисты, те самые мастодонты — они хоть как то решали, жизнь заставляла — а эти никак, у них всегда была виновата советская власть, а что делать — они понятия не имели и не думали об этом. Это были очень мелкие люди, но они умели и критиковать, и загадочно молчать, создавая себе неоправданную репутацию. Если бы они были вынуждены ежедневно, еженедельно участвовать в открытой и конкретной публичной дискуссии на страницах прессы, если бы они давали интервью — вся их мелкая и пустая сущность легко была бы выявлена и предъявлена людям на обозрение и вряд ли бы они после этого прошли бы даже в местный Совет. Но этого не было, и они загадочно молча или отделываясь общими фразами — проскочили к высшей власти. И свою пустоту и неспособность ни на что — показали уже там, в деле …

Антон (на самом деле Ян) Мазур — происходил из древнего рода выходцев из Мазовии, которые ещё в имперские времена — переселились в столицу страны Петербург, ставший теперь Ленинградом. Их должны были выселить в сталинские времена, но не выселили: дедушка Яна Мазура был одним из людей которые охраняли Ленина, у него была фотография, на которой Ильич уже в Москве позирует вместе с группой латышских стрелков — охранников. А на обратной стороне подпись Ленина. Когда в тридцать седьмом следователь это увидел, у него фотография выпала из рук. Два месяца помурыжив в изоляторе и так ничего и не предъявив, Карла Мазура выпустили на свободу. Польский гонор в Яне Мазуре — сочетался с немецким упорством и русской любовью к правде…

Он учился на востфаке Ленинградского университета, место это легендарное, восходящее к Лазаревской школе восточных языков. Но так получилось, что ещё в школе он увлёкся ведением стенгазеты и после получения диплома — ушёл в журналистику.

Тут его ожидал облом — КГБ по каким-то своим причинам запретил выезд. Причин могло быть много, например — подозрительная фамилия и национальность, КГБ ни перед кем не отчитывался, решения свои не объяснял, и его сотрудники боялись «недобдеть» — если кто-то станет невозвращенцем, проблемы будут и у того кто его проверял. Ну и что — что человеку судьбу ломаешь? Так Антон Мазур, готовый журналист — международник со знанием языков, остался без своей профессии и пришёл по случаю в Человек и закон, глубоко оскорблённый и настроенный против.