Эльфийский бык (СИ) - Демина Карина - Страница 8

— Маг, — отозвалась маменька эхом. — Искусствовед, специалист-культуролог и регионовед.

Почему-то прозвучало издевкой.

Надо было идти на реставрацию, там и интересней, и…

Поздно.

— А в Подкозельске аккурат клуб имеется. Имелся. Года три как с баланса сняли. Но теперь опять поставят. Для повышения культурного уровня населения, — маменька поднялась и Береслав на всякий случай втянул голову в плечи.

Береника Волотовна только пальцем погрозила.

— Посидишь там, — сказала она. — Годик-другой… концерта организуй какого. Мероприятие устрой. Придумаешь чего-нибудь. Но чтоб с отчетностью, ясно⁈

Отчетность она всегда уважала.

— А… можно не в Подкозельск? — почуяв, что маменька отошла, а она-то, пусть и гневаться была горазда, но и отходила быстро, Береслав осмелел.

— Можно, — кивнула Береника Волотовна. — Можно не в Подкозельск, а сразу на каторгу… там тоже культурная целина лежит, ждет не дождется, когда кто-нибудь ея поднимать станет. Заодно и пообвыкнешься.

— С чем?

— С каторгой, дорогой… с каторгой… если мозгов у тебя не прибавится, прости Господи, то рано или поздно там и окажешься. А так-то и ехать недалече будет, и людишки кругом уже знакомые…

Говорила она вроде бы с насмешечкой, но по спине побежали мурашки.

— Лучше… все-таки Подкозельск, — решился Береслав. — Погожу я пока с каторгой… сельская культура, мама, она мне как-то душевно ближе, что ли. Прям… чую желание единиться с природой.

— Вот и хорошо, — маменька окончательно успокоилась. — Каторга, конечно, место занятное и в окультуривании весьма нуждается, а регионы у них там такие, что ведать — не переведать. Но есть у них одно обыкновение. Любят удерживать особо ценных специалистов… обычно лет на десять-пятнадцать. В зависимости от статьи.

— К-какой?

— Кто ж его знает… на месте, чай, подберут. Значит, Подкозельск?

Береслав поспешно кивнул, решив, что совершенно точно не хочет знать, какую именно статью подберут такому особо ценному специалисту, как он.

— Вот и хорошо, — маменька, кажется, обрадовалась. — Да и дружок твой туда же отправится…

— Иван?

— А у тебя еще какой завелся?

— Нет, — вынужден был признать Береслав.

Все же сила, как и её отсутствие, значили много. С друзьями было сложно… в целом было сложно. Он пощупал переносицу, которая несколько раз ломалась в процессе диалогов разной степени конструктивности, а потому четко запомнила, что иных друзей у него нет.

Но если Иван тоже… может, все не так и плохо?

— А он за что?

— Он… за голую правду, скажем так, — маменька с трудом сдержала улыбку. — На самом деле это его в Подкозельск отправили, а я уж постаралась, чтоб и тебя заодно…

— Спасибо, мама, — это Береслав сказал совершенно искренне.

— Не за что… Дураки должны держаться стаями.

— Почему?

— Пасти будет легче… Грехи мои тяжкие…

Ваньке надо будет позвонить.

Если его ссылают, то о выходке дурной — а Береслав теперь сполна осознавал глубину её дуроты — наверняка узнал дядюшка. Князь же Кошкин и без того к племяннику относился весьма холодно.

— А выезжать-то когда?

— А вот завтрева… документы выправите и вперед. И да, — словно спохватилась маменька. — Жить будешь на свою зарплату.

— Что? — а вот такого подвоха Береслав не ожидал.

— Высочайшее распоряжение… кто-то там опять инициативу выдвинул, о пересчете тарифов. Оптимизация, реконструктизация и чего-то там еще… ну, как оно обычно бывает. Вот Император и распорядился это дело… как это… — маменька щелкнула пальцами. — Апробировать. Вам и выпала высокая честь выяснить, как молодым специалистам на оптимизированных тарифах житься будет.

— Нам с Ванькой?

— Всем, — маменькина улыбка была полна доброты и безмятежности. — Всем отпрыскам высоких родов, которые вдруг ощутили в себе желание трудиться на благо отечества…

Береслав подумал.

Представил.

И хмыкнул.

Что ж, ради такого-то и Подкозельск потерпеть можно будет… но Ваньке все одно надо позвонить. Береслав лишь надеялся, что старый приятель еще жив.

Ванька не ответил.

А вот Нютка трубку взяла.

— Привет, дорогой, — произнесла она тем томным тягучим голосом, который бесил неимоверно. Причем Береслав сам бы не мог сказать, что именно его раздражает. — Хорошо, что ты позвонил…

— Да? — обычно он звонил или почти не вовремя, или совсем не вовремя. В общем, не проявляя должной эмпатии и чувства момента.

— Я как раз собиралась… не обижайся, ты славный парень и дело вовсе не в тебе…

В душе шевельнулось нехорошее предчувствие.

— Но ты сам должен понимать, что в сложившихся обстоятельствах… у нас нет будущего. Так что давай останемся просто друзьями.

— В каких обстоятельствах? — уточнил Береслав на всякий случай.

— В нынешних, — произнесла Нютка с особым выражением. — Дядюшка настоятельно советовал… дистанцироваться.

Значит, знает.

Береслав подавил вздох.

— И вообще… слышал? У нас тут… государева инициатива, — теперь в голосе Нютки звучала насмешка. — С распределением.

— Меня вот распределили, — пожаловался Береслав, чувствуя, как душу наполняет обида. Пусть он и не собирался жениться, разве что когда-нибудь потом, в отдаленной перспективе, но… вот так взять и бросить?

Одного?

В Подкозельске?

— Куда? — живо поинтересовалась Нютка.

— В Подкозельск.

— А где это?

— Понятия не имею.

Надо будет уточнить у маменьки, а лучше в сети глянуть, это всяко безопаснее.

— Не обижайся, но звучит как-то оно… не вдохновляюще. В общем, сочувствую от души… а меня вот на море. Дядюшка обещался… сказал, что в коллекцию. Что, мол, на Черном я уже была, на Красном тоже…

Береслав поморщился.

— А теперь и на Белом побываю…

И закашлялся.

— Уверена?

— Ага… сказал, что полезно будет…

Да, дядюшка Нюткин славился некоторой суровостью нрава, но чтобы настолько…

— Представляешь, сначала заявил, что я замуж выхожу, что он мне жениха нашел, какой-то там сын маминой подруги… или его друга… я не очень поняла. Но сказала, что не пойду! Я ведь думала, что ты мне предложение сделаешь…

Береслав даже головой замотал.

— А дядя тогда сказал, что за тобой больше нет перспективы и вообще… или замуж, или отрабатывать учебу. И главное, папенька с ним согласный. И маменька… и все против меня! Я и решила, что отработаю. Назло возьму и отработают. В конце концов, я свободная женщина!

— Свободная…

— Вот ты меня понимаешь. Жаль, что нам расстаться выпало… но не переживай. Я буду о тебе помнить. Слушай, а как ты думаешь, мне какой купальник взять? Белый или черный? Белый на Белом море… звучит. Или по контрасту? Тем более белый у меня уже есть, я в нем на Черное летала… а черного нет, но мне черный не очень идет…

— Красный, — посоветовал Береслав. — Главное, чтоб на меху…

Глава 5 О радостных и не слишком перспективах сельского хозяйства

«Тяжела жизнь в деревне. То закопай картошку, то откопай обратно…»

Откровения одного очень городского человека, которому случилось вдруг купить дачу.

— Маруся! — вопль, раздавшийся снизу, прервал приятную полудрему, сквозь которую доносился стрекот кузнечиков, куриное кудахтанье и гудение пчел в густых кудрях липы. Липа была старой, от возраста чуть накренилась, едва не дотянувшись до старого забора. Вот под ним, на телеге, Маруся и прилегла.

На минуточку.

У нее тоже, между прочим, право отдохнуть имеется.

— Маруся! — голос у Таськи был зычный, такой, что и мертвого подымет.

Куры заткнулись.

Кузнечики тоже.

Только пчелы продолжали гудеть.

— Чего? — Маруся подавила зевок. Время — полдень, самый солнцепек, и люди нормальные от солнца прячутся.

— Вот ты где! — Таська поспешно забралась в телегу. — Тебя Петрович ищет!