Эльфийский бык (СИ) - Демина Карина - Страница 14

А потом он уехал.

Верочка же вдруг выросла. Как-то слишком уж быстро. И резко.

— Да… с Ванечкой она поступила очень плохо, — матушка покачала головой. — До сих пор в голове не укладывается, как она могла просто взять и бросить его! Там!

— Ты так говоришь, будто она его оставила одного посреди леса, — проворчал Кошкин.

— Формально так и получилось!

— Лес был Предвечным, мама. И оставила она его не просто на полянке, а на попечении отца…

— Господи, Паша, ну хоть ты-то… ты же видел этого отца! Его даже эльфы считают… слишком…

— Фанатичным?

— Странным, — матушка выбирала куда более мягкие эпитеты. — И она не могла не знать… не могла не видеть… ладно, любовь, но дальше-то⁈ Хотя какая теперь… разница.

Наверное, никакой.

Верочка, окутанная материнской любовью и пониманием едва в них не задохнулась, а потому и сбежала из родного дома при первой же возможности. А уж что замуж, так… многие девицы туда сбегают.

Матушка даже как-то нормально новость восприняла.

Про замуж.

И отсутствие свадьбы, потому как у эльфов так не принято… потом оказалось, что свадьбы вполне себе приняты, только один конкретный эльф считает их излишеством, впрочем, как и многое иное.

Включая образование.

Ваньке было десять, когда матушка привезла его.

Верочка уже год болталась где-то в субтропиках, то ли спасая кого-то очень редкого, то ли изучая, а может, все и сразу. Связь была нестабильна, да и сестрица не горела желанием слишком уж часто общаться с семьей. Сам Кошкин тоже был занят, впрочем, как обычно.

Вот матушка и заскучала.

А со скуки и решила наведаться в тот самый лес, куда наведывалась и прежде, но ненадолго. А тут посещение затянулось, и когда матушка позвонила с требованием немедля отыскать контакты лучшего законника, который может заняться вопросами опеки, Кошкин не удивился.

Даже обрадовался.

Лучше пусть опекой занимается, а не его личной жизнью, которой матушка перед отъездом вдруг озаботилась.

Законник нашелся. Правда, оказалось, что не сильно он и нужен был, поскольку Эльдраил Третий уже достиг той степени просветления, которая позволяет ему отказаться от ненужных связей. А потому документы подписал легко.

Верочка попыталась было возмутиться матушкиным самоуправством, заподозрив в том действии покушение на личную свободу, но тут уж Кошкин нашел, что сказать.

Ему, в силу врожденной толстокожести, в принципе решение конфликтов давалось проще.

— Будешь матушке нервы трепать, — сказал он, — финансирование урежу. Содержание тоже.

Экспедиции, если так-то, дело недешевое.

Племянник… ну, до нынешнего времени его существование воспринималось, как нечто само собой разумеющееся. Да, Кошкин помнил того тощего мальчишку с какими-то несуразно огромными даже по эльфийским меркам ушами.

Взгляд настороженный.

Диковатость.

И то, как ожила вдруг матушка. Ему еще подумалось, что в конечном итоге получилось неплохо. Получалось. До недавнего времени.

А теперь вот…

Все-таки дети растут слишком уж быстро.

— Знаешь, дорогой… — матушка, допив кофе, поднялась. — Возможно, в этом что-то есть… рука судьбы, можно сказать… да и… мальчику пора учиться самостоятельности.

Кошкин кивнул.

— А места там красивые… ему понравится, вот увидишь…

В этом Кошкин сомневался. Но будучи человеком до крайности благоразумным, сомнения оставил при себе.

— Только сапожки надо будет прикупить. Резиновые… а то в мое время, помнится, мне очень их не хватало…

Глава 8 Где пред героями открывается перспектива новой жизни

«Истинная леди никогда не признает, что совершила ошибку. Отнюдь. Изобразив некоторое удивление и даже легкий восторг, она воскликнет: „Надо же, до чего интересно получилось…“»

Книга советов юным леди

Сапожки сорок пятого размера Ванька взял двумя пальцами и брезгливо сморщился.

— Это… зачем вообще? — спросил он.

Сапоги хорошие. Армейские. Кошкин лично со склада запросил. Не то, чтобы его волновала сухость ног одного эльфийского олуха, но если заболеет ненароком, матушка точно испереживается.

Еще и потребует домой возвернуть.

— За надом. Бабушка сказала.

Сапоги весили изрядно. Иван такого не ожидал. Они что, из свинца отлиты? Он, когда их принял из заботливых дядюшкиных рук, то едва удержать сумел.

— Бери, бери… а то лично привезет, если вдруг ненароком забудешь.

Этого Ивану точно не хотелось.

— А…

Дядя протянул бурый армейский рюкзак.

— Пайка, — сказал он. — Чтоб с голодухи не помер первое время…

Судя по немалому весу рюкзака, первое время было понятием очень растяжимым.

— С-спасибо.

— Карточка… уж извини, твои я заблокировал.

— Что⁈

— Распоряжение свыше. На новой — подъемные в установленном размере, хватит, если не шиковать. А там, глядишь, и зарплата пойдет… — почему-то показалось, что дядя произнес это с насмешкой. — Так что, главное, до аванса дотянуть…

— А…

— Вещички свои сам пакуй. Тут можешь не стесняться. Машину я вам, обалдуям, хорошую взял… зверь — а не машина.

— Так у меня же ж есть… своя…

Бабушкой подаренная не так давно. Конечно, её бы уже сменить, но что-то подсказывало, что меняться стоит не с дядюшкой. Уж больно у того улыбка довольная. А Иван давно подозревал, что дядюшка его недолюбливает. То в кадетский корпус запихнуть пытался, то вовсе на военную кафедру, хотя всем известно, что эльфы — существа миролюбивые до крайности… ну, если не доводить. Иван же вовсе считал себя убежденным пацифистом.

— Свою тут оставь, — дядюшка хлопнул по плечу, и Иван едва не присел. — Поверь, от твоего… паркетника толку будет мало. Да и…

Ухмылка стала шире.

— Не потянешь ты его.

— В смысле?

— Одна заправка сожрет половину твоих подъемных, не говорю уже о замене масла и прочих… мелочах, — как-то это было с насмешкой произнесено. — Пойдем, покажу… говорю ж, не машина — зверь!

Редкой породы.

Того же темно-болотного выразительного окраса, который навевал мысли о служении родине и сражениях вовсе не с яблоневой плодожоркой.

— Это… оно… вообще какой марки?

Иван потрогал машину пальцем, искренне надеясь, что та развеется, или хотя бы внешность её престранная, нелепая даже, изменится. Но палец коснулся краски и железа.

Машина… была.

Была машина.

Она даже как-то на джип походила. Отдаленно. Такой вот болотно-зеленый, миниатюрный и явно беспородный.

— УАЗ это. Или грузо-пассажирский автомобиль повышенной проходимости, — дядя хлопнул машину по боку, и та задребезжала, чудом, кажется, не развалившись. — К слову, действительно самый универсальный и проходимый автомобиль. Можешь поверить моему опыту.

Верить не хотелось.

Хотелось закрыть глаза и представить, что этого чуда… нет.

— Выносливый. Неприхотливый. Починить можно буквально на коленке…

Иван сглотнул. Перспектива чинить этого машиномонстра на коленке не вдохновляла.

— В свое время три таких вот УАЗика в стандартной комплектации на Эльбрус поднялись. Почти.[1]

— Может…

— Их уже больше шестидесяти лет выпускают…

— Заметно, что дизайн давно не обновляли, — не удержался Иван и дернул дверь. Дверь не поддалась. И со второго разу.

— Бестолочь, — дядя нажал на ручку. — Бережнее с машиной надо… чинить отныне за свой счет будешь.

Внутри пахло свежей краской.

— Кузов открытый, под тентом, но можно снять. Четыре двери. Пять мест. Может перевозить до семи человек и сотню килограмм багажа. Или, если вас двух дураков, то и больше полутонны возьмет.

— А как тут… — Иван опустился на водительское сиденье. — Где тут…

Панели активации он не видел. Да и вообще выглядело все довольно примитивненько. Круг спидометра. И второй еще… какой-то круг.