Ответная угроза (СИ) - "Генрих" - Страница 69

— Значит, обожравшаяся, — небрежно отвечаю на Яшкино замечание.

Двойная колёсная пара, затем одинарная это мост на котором размещено оборудование, главным элементом которого является белый шар диаметром в два метра. За ним какие-то баллоны со сложной системой трубок и двигатель. Движок работает только на сжижение кислорода и поддержание в жидком виде. Платформа идёт прицепом к грузовику. В кузове бочки с топливом.

Командует всем этим хозяйством Егор Никодимович Сарганов, начальник технической экспериментальной группы при командовании Ленинградским фронтом. При участии начальника инженерной службы, разумеется. Полковника Силантьева, куда без него.

Сарганов мужчина высокий, но тощий, даже лицом напоминает самый популярный и простой инструмент для рубки. Немногословный. В самом начале рявкнул на всех, чтобы даже не думал никто курить в радиусе ста метров. Одобряю. Я ему только направление работы показал.

— Подожди ещё, Егор Никодимович, — отвечаю на его вопросительный взгляд.

По бокам «гусеницы» располагаю пару аэросаней, развёрнутых от озера. Озадачиваю их экипажи блокировкой. Аэросани не должны двигаться, когда их вентиляторы заработают. На льду озера, поодаль и чуть в стороне стоит машина-поливалка. Вот она уже работает. Заливает площадку перед «гусеницей» водой. Вода смешивается со слоем снега, притапливает его. Температура минус двадцать семь, но этого пока недостаточно, чтобы вода замерзала на лету.

Мы ждём, когда на ледяной поверхности озера сформируется лужа. Перед «гусеницей». В какой-то момент решаю, что хватит и даю отмашку Сарганову. Вокруг «гусеницы» возникает суетня, на лёд вытаскивают жестяную трубу. Отгоняю всех и отхожу сам метров на пятьдесят в сторону. Наблюдаем оттуда.

Зрелище завораживающее. Из трубы, которую установили на уровне колена от поверхности озера, повалили сначала клубы плотного тумана. Труба мгновенно покрывается инеем, и только потом на ладожский лёд выливается жидкий кислород. Голубая жидкость кипит, испаряется, над ней возникает облако кристаллического льда, медленно опускающегося вниз. Водяная лужа, которую налила поливалка, мгновенно стекленеет. Туман расползается широким пятном.

Сарганов сам командует включиться аэросаням. Подступающий к «гусенице» туман ему тоже не нужен. При такой температуре любая сталь превратится в подобие стекла и хрустнет от малейшей нагрузки.

Пропеллеры аэросаней гонят кислородное облако дальше от берега. Жидкая фаза меж тем кончается, опять из трубы валит один туман. Сарганов последки выдувает.

— Всё! — оборачиваюсь к личному составу. — Представление закончено. Все по рабочим местам.

У нас много дел. Здесь будет первая база, начало целой цепочки опорных пунктов. Финны сильно удивятся, сильно и неприятно, когда я её задействую. Для того и создал инженерно-технический батальон при штабе Ленинградского фронта. С прямым подчинением себе, любимому.

Личный состав строит укрытия-блиндажи, ставит большие и утеплённые палатки, размещает другое оборудование. Всё строго под масксетью, которую временно могут снять только во время взрывных работ. Намертво промёрзший грунт вручную берётся, — наш человек может многое, — но уж больно медленно.

С палатками я совет дал. Это по факту две совмещённые палатки. Одна в другой. Заходишь в неё и оказываешься перед другой, поменьше и по-настоящему тёплой, с буржуйкой. Ещё можно снежными и ледяными блоками обкладывать. Это в процессе. Тогда никакой ветер страшен не будет.

Примечания.

* — «Кригсорганизацион Финляндия» — структура абвера.

** — Обе личности реальные, и комкор и комдив. Ибо ни к чему выдумывать то, что было.

*** — Название аэродрома выдумано. В сети ничего не нашёл о северных финско-немецких аэродромах, но они, наверняка, были. Не могли не быть.

Окончание главы 17.

5 января, понедельник, время 09:15.

Г. Волхов, штаб маршала Павлова.

— Паш, ну, подожди…

— Что подожди, Григорич, что подожди⁈ — Паша продолжает бесноваться. Отвожу трубку подальше, чтобы громогласность его не сверлила мне голову, а выродилась в невнятное громыхание. Дожидаюсь паузы. Видимо, надо дух перевести.

— Паша, ты можешь пару минуток… — опять, поморщившись, отвожу трубку, из которой уже извергается не совсем цензурное.

— Самолёты, блять, забираете, теперь, с-сука…

Провели ВЧ на мою голову.

Рычагов хороший парень, великолепный лётчик, замечательный организатор. Как часто к таким характеристикам примешивается мелкое и подлое «но». Один я Д’Артаньян, хотя кто его знает, какое «но» мне приписывает товарищ Сталин, например? Не говоря уж о Берии.

— Паш, ты успокоился, наконец? Позволишь слово вставить старшему товарищу?

— … — в ответ злое дыхание.

— У тебя почти готовы полсотни лётчиков. Они прибывают сюда…

— Не прибывают. Я их не отпущу…

— Они прибывают сюда, формируем из них истребительный авиаполк…

— Угу, угу… — ядовитый скепсис почти льётся из трубки.

— Этот авиаполк как бы сдаёт экзамен. Профессиональный. Приобретает боевой опыт, экипажи слётываются…

— Они и так слётаны…

— Усилят слаженность, — сдаваться не буду, советские маршалы не сдаются, — кто-то, если не все, нарисуют звёздочки на фюзеляже. Кто-то награды получит. Видишь ли в чём цимес, Паша? Дело в том, что финские ВВС заметно слабее асов люфтваффе, с которыми вы имеете дело на Западном фронте. Просекаешь выгоду?

Даю короткую паузу для ответа, но Паша молчит. Полагаю, понимает, не дурак же! Судя по молчанию, дурость кончилась, а мозг, наконец-то включился. Натаскивание, так это называется!

— Они на них потренируются в реальной боевой обстановке, приобретут уверенность, научатся летать ночью. Тут ведь круглые сутки полярная ночь. Или летай ночью, или не летай совсем. Но самое главное!

Самое главное обстоятельство приберегаю на заключительный удар.

— Самое главное, Паша, вся эта байда с Финляндией не продлится долго. Месяц, край полтора. Поэтому на твоём месте я бы со скоростью пули отправлял лётчиков сюда. Им надо успеть. Им ещё с ТВД осваиваться, к самолётам привыкать…

— А-а-а… вон как дела обстоят, — почти слышу, как Паша чешет затылок.

— Ты что же, — начинаю вкрадчиво, — думал, что маршал Павлов с этими чухонцами полгода будет возиться?

И максимально накачиваю голос обидой. Пусть чувствует себя виноватым, ибо нехрен!

— Хорошо же ты думаешь о своём командующем… мне, если честно, этот полк не так уж и нужен. Но упускать возможность получить целый авиаполк асов — преступление!

— Да, я всё понял, Дмитрий Григорич, — уже вполне вменяемым тоном говорит.

— Ладно, Паша, до свидания.

— До свидания, Дмитрий Григорич.

Уф-ф-ф! До чего он иногда тяжёлый бывает! В качестве груза можно использовать, чтобы кого-нибудь утопить.

7 января, среда, время 10:20.

Северная оконечность Кареджской косы.

— А что только одна пила? Поставил бы сразу пару, не пришлось бы возвращаться? — с майором госбезопасности Крайковым наблюдаем за работой связистов.

— Не успели сдвоить, — вздыхает Крайков. — Обещают через неделю. А через неделю уже не понадобится. Или?

Глядит вопросительно.

— Или. Только линия будет раза в два короче. Но только тс-с-с! — прижимаю палец к губам. Хотя офицеры госбезопасности все секреты блюдут на автопилоте. Ноблесс оближ. Ему ноблесс оближ, а я облизываюсь на остров Валаам. Там тоже опорный пункт с временным аэродромом не помешает. Для лёгких самолётов, пешек там не будет.

Радио это хорошо и прекрасно, вот только в этих краях иногда бушуют магнитные бури. Когда праздный человек любуется сполохами северного сияния, это оно и есть. В такие периоды самолётам лучше не летать. Многие приборы, не только радио, отказывают. В этом времени лётчики больше на глаза, конечно, полагаются, но бережёного ВКП(б) бережёт.