Ответная угроза (СИ) - "Генрих" - Страница 60

А так-то можно было Анисимову вцепиться в хвост отступающих, Кузнецов ему в помощь, и развернулась бы эпичная битва на огромном пространстве. Брутальная и увлекательная. Сколько бы книг и фильмов бы потом написали и сняли! О-о-о! Опять я целый культурный пласт родной страны порушил, ха-ха-ха…

21 декабря, воскресенье, 09:20

Минск, штаб Западного фронта.

— Голубеву топлива хватит, чтобы выйти сюда и сюда, — тычу пальцев в огромную карту, расстелённую на двух столах сразу, — и взять Варшаву в клещи. С северо-восточного направления.

— Ему на большее хватит, — замечает Курдюмов, наш самый главный снабженец.

— С запасом надо считать. Что-то немцам удастся разбомбить, где-нибудь неожиданный перерасход случится. Война — дело такое…

— С юга к Варшаве сдвинется 4-ая армия, — продолжаю строить наполеоновские планы. — Авиаразведка докладывает, что плотность немецких войск там до сих пор на недопустимо низком уровне.

— Могут скрытно резервы подвести, — осторожно возражает Климовских.

— Вряд ли, — пожимаю плечами. — И на это есть войсковая разведка и разведка боем.

— Хорошо бы резервами подкрепить, — снова осторожничает начштаба.

— Они у нас есть?

— 47-ой, 50-ый стрелковые корпуса, 4-ый воздушно-десантный корпус, 3-я и 4-я дивизии ополчения… — Климовских забарабанил, как пулемёт. Хренассе, сколько войск он зажилил!

— Ещё в Смоленске формируется моторизованный корпус, но там долго ещё будет тянуться. Лейтенантов из училищ ждут.

— Если есть, чем подкрепить, то давай, — решаем передать Коробкову, командарму-4, 47-ой стрелковый корпус. С наказом сделать из него моторизованный за счёт трофейной техники. Т-34 подбросим по мере поступления. 4-ый мехкорпус у него уже фактически моторизованный, хотя по названию остался механизированным.

Полковник Каршин пишет на фишке «47 ск» и ставит её на нужное место.

— А почему я раньше ничего не знал об этих замечательных резервах? — доходит до меня неприятная несуразность. Как так-то? Комфронта о своих войсках чего-то не знает!

— Их фактически не было, Дмитрий Григорич, — улыбается Климовских. — Только по бумагам считались. Там личного состава меньше трети в июне насчитывалось, техники кот наплакал. А за эти полгода потихоньку привели их в божеский вид. Только боевого опыта мало. Кое-какие части в Минском сражении участвовали и всё.

А, ну тогда ладно. Меня отпускает.

Теперь авиация. Двигаем фишки, ставим отметки обеспеченности топливом и боеприпасами. То и дело бегают связисты, шлют в войска уточняющие запросы. Учитываем всё, включая банно-прачечные поезда, которые наклепал генерал Васильев. Его мобильные лесопилки уже давно уходят в войска. Строить линии обороны станет удобнее и быстрее.

Инвентаризируем возможности бомбардировочной авиации.

— М-да… — комментирую таким междометием доклад Копца, — хотелось бы больше.

Ограничены мы всё-таки в своих хотелках.

— Тогда сделаем так. Ближние города, которые могут достать пешки, пусть они и бомбят. А дальние…

А на дальние, тот же Берлин, в нашем распоряжении всего пять-шесть массированных налётов самолётами ТБ-7. Выбираем цели с наивысшей концентрацией промышленных и стратегических объектов вроде мостов и шлюзов. Постепенно вырисовывается общий план.

Изнурительная штабная работа продолжается до четырёх часов пополудни.

В пятом часу закругляю длинное совещание.

— Сделаем так, товарищи. Спокойно поужинайте. Вечер и ночь подумайте, вдруг что забыли. Окончательно план примете завтра. И уже под командованием Владимира Ефимовича (Климовских). А я уезжаю к финской границе. Сталин мне приказал плотно Финляндией заняться. Так что вы уж тут без меня, товарищи. В том, что вы не подведёте, у меня нет ни малейших сомнений.

Поговорка такая есть к месту. Дождалась сука праздника, сама лежит, щенята лают. Вот я та самая сука и есть. Дождался праздника. Могу всё бросить на своих щенят-генералов, и не боятся. Они всё сделают без меня в лучшем виде. Конечно, со мной будет в наилучшем, но и так не плохо.

— Последнее пожелание. Нашим войскам предстоят городские бои. Обдумайте способы действий, методы штурма зданий, формирование штурмовых групп. Там обычное деление на взвода и роты не очень хорошо подходит. Штурмовые группы часто будут действовать с большой долей автономности от командования.

Обсуждаем эту проблему, завершаю совещание последним приказом, который вызывает весёлый смех:

— Брать Берлин без меня строго-настрого запрещаю!

Этот приказ, хоть и несерьёзный, наглядно показывает моим генералам, насколько я в них уверен.

23 декабря, вторник, время 11:45.

Аэродром под Волховым.

Выпрыгиваю из своей тэбешки. У меня модернизированный вариант, летает выше, герметизация близка идеальной, в дальнем конце фюзеляжа закуток, где можно нужду справить. По дороге приходится кислородное оборудование обходить. Благодаря нему можем почти до двенадцати километров высоты запрыгнуть. Вот только здесь его пока нет. Надо заказывать.

Облёт совершал, с ТВД, театром военных действий надо знакомиться лично, в том числе визуально. Природа похожа на белорусскую, но заметно холоднее. Хмыкаю. Пока шагаю на выход с поля, где меня дожидается транспорт, интересная мысль рождается. Поспешил Гитлер на нас летом напасть. Надо было зимой, когда все белорусские болота замёрзли бы.

Вот, как мы сейчас будем с финиками разбираться, запрыгиваю в лимузин ГАЗ-61, что мне Жданов подогнал. Надо озадачить местных умельцев печку в салон организовать.

До Волхова не доезжаю. Свой личный штаб устроил в одном из бараков, в которых ранее гнездились красноармейцы. Они и сейчас гнездятся, в своей половине, то есть, будут гнездиться. Сегодня-завтра должны мои охранные ребята прибыть. Сейчас красноармейцы хозроты при штабе местной 54-й армии занимаются ремонтом и утеплением, связисты радиостанцию устанавливают, короче работа кипит. Мне не всё нравится, мои ребята, по моему субъективному мнению работают лучше. Но дело идёт, контора пишет, народ старается, это — главное.

Обеды для нас местные вознамерились было доставлять прямо сюда, отменил сие излишество. В столовой удобнее, а крыс и мышей плодить в казарме ни к чему. Так что дружною гурьбой во главе со мной катим в столовую, что всего метрах в двухстах.

После обеда еду в Волхов, там у меня официальная резиденция. И оттуда названиваю командующим фронтов. Вызываю на ковёр на процедуру, для которой в армии даже в 21 веке не придумали цензурного выражения.

Подготовка совещания — непростое дело, приходится побегать, местный командарм мне в помощь.

24 декабря, среда, время 08:20.

Волховский монастырь, штаб 54-ой армии.

С утра необычное оживление, машины, в основном легковые и бронеавтомобили, заезжают. Выезжает несколько крытых грузовиков, впрочем, теряющихся во встречном потоке.

Совещание с командующими фронтов.

Все прибывают со своими начштабами, зампотылами, начальниками артиллерии и связи. Присутствует с парой своих человек и Жеребченко Фёдор Фёдорович, шеф ВВС и всего лишь полковник. Предыдущего командарма воздушной армии репрессировали. Судя по карте, которая перед нами, было за что. Линия фронта здесь примерно такая же, как в реальности Арсеньевича. Так же всё прохлопали. Только Ленинград не в блокаде, с юга никто не пришёл, увязли в белорусских лесах.

Все, это Северный, Ленинградский и Карельский фронты. Ну, с Северным-то я уже решил, что сделаю.

Через сорок минут выяснения ряда «мелочей», — лишь для них мелочей, в чём их убеждает и мой легковесный тон, — выношу вердикт. Мне окончательно всё ясно.

— Ну, что ж, товарищи, мне предельно ясно, почему вы позволили финнам продвинуться так сильно, — неподдельно весело оглядываю прячущих глаза генералов и полковников. — Я тут прикинул по карте, вы отдали территорию, как бы ни больше моей Белоруссии вместе с Литвой. Наверное, в этом непристойном деле только Южный фронт может с вами конкурировать. Пол-Украины, Молдавия…