Крест Марии (СИ) - Фонд А. - Страница 33

Может, это аллегория такая? Да нет, скорее бред, а не аллегория.

Я осторожно отхлебнула еще. И тут мой взгляд упал на бисквит.

Точно!

Я совсем забыла за бисквит!

Хотя я, если честно, совсем не планировала его сейчас есть. Думала, может, стоит порезать его на тонкие ломтики и высушить? Он калорийный, значит, в голодные моменты, его надолго хватит. Хотя, с другой стороны, он такой жирный, что вряд ли будет сохнуть. Скорее сгниет. Но если сгниет – я его на подкормку моим растениям могу использовать.

В общем, я еще сомневалась. Поэтому отхлебнула ещё вина.

И решила, что могу порезать бисквит прямо сейчас и заодно пойму – будет он сохнуть или нет.

Я взяла нож и начала аккуратно резать. Под лезвием что-то звякнуло. Ещё одно послание? Или таки лупрос?

С большой предосторожностью, я разрезала бисквит, и вытащила небольшую плотно закупоренную бутылочку. В которой неожиданно сидел жук! Большой, светящийся! Это был жук!

Я до того обрадовалась, что даже засмеялась!

Вот и сбылась моя мечта о собственном домашнем питомце!

Да, я понимала, что приобрести котёнка в таких условиях невозможно. Но зато теперь у меня есть мой жук! Точнее лупрос. Не знаю, что это, очевидно, это местный подвид жука.

Я поднесла склянку поближе к глазам. Жук завозился и засиял чуть ярче!

С ума сойти! Жук-светлячок!

Он был больше похож на жука-носорога, только без рога спереди. Его панцирь был зеленовато-желтым и периодически светился.

– Ты мой зайчик! – радостно сказала я.

Лупрос не воспринял мои слова, потому что не отреагировал.

– Надо тебе придумать имя, – сказала я и отхлебнула ещё вина. Настроение у меня было ух!

– Будешь Роберт? Или лучше Огюст? Ну а что, назову тебя в честь старикашки Больца. Так-то он хоть и гад, но в Цюрихе вполне даже уважаемый человек.

Я смотрела на лупроса и перебирала варианты имен. Неожиданно передо мной встала проблема – это девочка или мальчик? Вот как понять? Нужно вытащить и посмотреть! Только на что смотреть?

Я уже хотела вытащить, когда вдруг вспомнила, что в записке было написано «Не допусти коснуться лупроса, молю тебя!». Значит, его нельзя касаться. Вопрос – почему нельзя? Существуют только две причины. Первая – он очень нежный и может погибнуть, если его касаться. Сердце разорвется или что там у лупросов вместо сердца? Ну, погибнет, в общем. И второй вариант – от ядовитый!

Я вытащила из-под топчана книгу по зоологии и отыскала там главу, где были очерки о ядовитых животных. Да, всё верно, у всех них яркая предостерегающая окраска!

Бинго!

Я расхохоталась так звонко, что бедный лупрос, наверное, очень удивился!

Боженька услышал мои молитвы!

Он прислал мне ядовитого лупроса!

А это значит, что скоро на одного Щукаря или Фавна в этом мире станет меньше!

Глава 15

Дни шли за днями, я старательно дёргала рычаги, внимательно следила за тем, чтобы не пропускать. Мой крест поднялся уже на второй уровень и вот-вот должен был подняться на третий.

Это меня здорово угнетало.

Ну, во-первых, я ещё не придумала, как заставить лупроса залезть в щель и напасть на моего обидчика. Ведь нет никакой гарантии, что он внезапно полезет обратно и не нападёт на меня.

Вторая проблема была в том, что у меня был всего один лупрос. А этих уродов – двое.

Если же вдруг придётся решить, кого из них, то я на первое место поставлю, конечно же, Щукаря. Фавн хоть и натравил его на меня, но сам лично не убивал. А вот Щукарь, совершенно посторонний человек, почти убил меня. И только чудо спасло меня от смерти.

И третья проблема (да, она была. И именно она была самой главной), это то, что я совершенно не знала – ядовит ли лупрос или нет. Вся моя месть строилась на моём предположении, что раз окраска яркая, значит он ядовит. Но это совершенно не обязательно. Вон даже у нас бабочки имеют яркую окраску, ну так они же не ядовиты. Или коралловые рыбки. Да, среди них есть всякие, но в основной массе они вполне безобидные. Может быть и мой лупрос такой же. А то, что в записке было предостережение не трогать его – так, может, он просто нежный и не любит, чтобы его трогали. К примеру, светиться перестает.

И как всё это проверить я банально не знала. Проверять на себе глупо. Если действительно он ядовитый, то это опасно. А больше проверить и не на чем.

Звякнуло, лязгнуло и зазвенело. Я отбросила вязание и прислушалась – иногда я путала звуки лязга и не сразу определяла – бежать дёргать рычаг, нестись к кормильне или же это стыковка. Я опять прислушалась и кивнула сама себе. На этот раз я не ошиблась – лязг предвещал стыковку.

Я поправила волосы, одёрнула своё рубище, прихватила товары на обмен и пошла к окну.

С той стороны на меня смотрел мужчина. Смотрел с немалым изумлением.

– Мария? – сказал он.

Я тоже удивилась, откуда он меня знает, но согласно кивнула.

– Вы же умерли! – мужчина был не менее удивлён, чем я.

– Почему? – спросила я, сделав вид, что не понимаю, о чём он.

Глаза мужчины за толстыми стёклами очков забегали:

– Ну ваш крест резко начал снижаться, вы практически опустились на самое дно. Вот мы и решили, что вы умерли.

– Мы? – вопросительно подняла бровь я.

– Другие узники, – я бы, пожалуй, поверила, если бы мужчина на каких-то полсекунды не вильнул взглядом.

– Понятно, – я сделала вид, что вполне удовлетворена его версией.

– Так что же случилось? – мужчина от жадного любопытства подался вперёд, его массивная, покрытая многодневной щетиной, нижняя челюсть чуть отвисла, и он стал напоминать старого больного бульдога.

– Да вот, – демонстративно вздохнула я, – уснула, не дёрнула рычаг вовремя.

– Бывает, – также декоративно посочувствовал мне мужчина, – у меня когда-то аж два раза так было. Здесь у любого так может случиться. Но я тогда заболел, оба раза. Так что у меня причина уважительная, а вот вы ещё молодая, и вам нужно быть повнимательнее!

Вот терпеть не могу таких стариков: брюзгливых, сварливых, которые почему-то свято уверены, что длинный отрезок жизни, который они прожили, даёт им полное право поучать всех вокруг. А ведь сколько так бывает, что человек всю жизнь примитивно существовал по схеме: «работа – дом – работа – на выходные на дачу». И самые сильные у него потрясения в жизни были – это поход к стоматологу или повышение цен на пиво. И вот именно такие вот «диванные воины» любят всех поучать и всем советовать. Те же люди, которые прошли страшные жизненные взлёты и падения, у которых всё сердце в шрамах, они, как правило, крайне редко кого-то поучают.

Очевидно, этот был из первой категории. Более того, отчего-то мне кажется, что он в связке Щукарь-Фавн.

– Ты носки вяжешь! – скорее утвердительно, чем вопросительно сообщил он мне. – Давай!

– Что давать? – сначала не поняла я.

– Носки, говорю, давай! – очкарик начал сердиться от моей нерасторопности.

– Носки я вяжу на обмен, – спокойно постаралась сказать я, вроде как получилось выдержать тон спокойным.

– Так я обменяю! – вконец рассердился мужчина, – положи носки, а я обменяю.

– На что? – спросила я всё ещё спокойным тоном.

– Дам монету, – он порылся в кармане изрядно мятых и замусоленных брюк и вытащил монету. – Гляди!

Он приложил к стеклу кругляшек. Я всмотрелась – это был советский рубль, с Лениным.

– Не интересует, – я покачала головой.

– Это деньги! – возмутился очкарик, – тебе больше никто не даст.

– Мало, – пожала плечами я, – я за рубль носки продавать не буду.

– Тебе больше никто не даст! – упрямо повторил он скрипучим голосом, тряся головой, от чего его неопрятные, сальные волосы совсем рассыпались.

– Ничего страшного, – пожала плечами я, – рано или поздно кто-то найдётся, кому носки надо будут. А я никуда не спешу. У меня ещё почти сорок лет впереди.