100 великих зарубежных писателей - Ломов Виорэль Михайлович - Страница 29

После внезапной смерти Сэнгина Мацуо поступил в услужение к Кигину, литературному наставнику Сэнгина, и в течение пяти лет изучал японских и китайских классиков, каллиграфию, учение буддийской секты «Дзэн», конфуцианство. Молодой самурай вошел в литературное братство Эдо (ныне Токио), поместил в нескольких популярных сборниках свои стихи, не раз участвовал в поэтических турнирах. На первых порах его материально поддерживали друзья поэты Бокусэки и Сампу.

Летом 1676 г. Мацуо уехал на родину, но вскоре вернулся с Тоином, то ли сиротой племянником, то ли приемным сыном. Чтобы прокормить себя и Тоина, Мацуо пришлось устроиться на службу, где он четыре года отвечал за ремонт водопроводных труб, пока не стал учителем поэзии с нищенским жалованием.

Число его учеников, многие из которых потом прославились, росло год от года. Упрочилось его положение и в поэтическом мире Эдо, где он стал автором ряда публикаций и приобрел популярность в поэтических турнирах. Вокруг него стали группироваться другие поэты. После издания нескольких циклов «нанизанных строф» Мацуо официально возвели в ранг учителя жанра «хайкай». Собрание стихов было вскоре издано в Киото под названием «Три цикла нанизанных строф из Эдо», обеспечив тем самым признание поэта и в столице. Вскоре он был признан главой новой поэтической школы, опубликовавшей в 1680 г. «Двадцать одиночных циклов», а следом за ним еще несколько сборников.

Сампу, сын богатого поставщика рыбы ко двору сёгуна, уговорил отца подарить Мацуо маленькую хижину, расположенную на берегу реки Сумида в округе Фукагава. Поэт посадил возле нее саженцы банановой пальмы, от которой пошло и название жилища поэта – Банановая хижина, а впоследствии и его литературный псевдоним – Басё.

Наконец-то он мог насладиться покоем и тишиной, налюбоваться красотой окружающего мира! Стихи были естественным продолжением образа его жизни, пронизанной светом дзэн-буддизма и собственными поэтическими озарениями; правда, сама жизнь проходила в беспросветной нищете и постоянной заботе о куске хлеба. Хорошо еще, что его не оставляли своим вниманием друзья и ученики.

В 1682 г. во время пожара, уничтожившего полстолицы, Банановая хижина сгорела. Сам Басё едва не погиб в огне. Новая хижина, отстроенная его учениками, и новое банановое дерево, посаженное им самим, стали лишь памятниками его прошлой жизни. Через два года Басё решил стать странником и отправился в свой первый путь.

В одеянии буддийского паломника, преодолевая горные кручи и пограничные заставы, он побывал в легендарном храмовом комплексе Исэ дайдзингу, в Уэно (где от брата узнал о смерти родителей), еще в пяти провинциях страны, после чего вернулся в свою обитель. О чувствах, которые выкристаллизовались у него в слова, можно судить по хайку «Прядка волос покойной матери»:

Нищий паломник был знаменит – в любом месте Японии поэты и аристократы почитали за честь пригласить его к себе в гости, а числу поклонников и почитателей, крестьян и самураев, не было счета.

Рассказ о своём путешествии по Японии Басё озаглавил «Смерть в пути». В сборнике стихов «Весенние дни» появилось стихотворение поэта «Старый пруд», ставшее вехой в истории японской поэзии, к трем строчкам которого составлены десятки томов комментариев.

Странствия многому научили Басё. В холод он согревался в горячих источниках, застигнутый ночью под открытым небом, спал под деревом либо в шалаше из веток, страдая от хронической желудочной болезни, лечил себя «естественным» голодом. Он не различал важное и ничтожное, большое и малое, простое и сложное. Он не думал о вчерашнем дне и дне завтрашнем. Для него любая вещь, любой предмет, любое создание – от муравья до вселенной – было великим и единственным, а в сегодняшнем дне он каждому мгновению своим талантом дарил вечность.

В конце 1691 г. после трехлетнего перерыва Басё вернулся в Эдо. В Банановой хижине давно уже жили другие люди, и поэт перебрался в новую, где писал в основном прозу и наблюдал за работой учеников над составлением их сборников.

Через два года скончался Тоин, Басё долго не мог оправиться от этого удара. Проведя месяц в затворничестве, он отразил свое душевное состояние в эссе «О закрывании ворот». Прислуживал поэту в это время Дзиробэй, которого считали его сыном от гетеры Дзютэй.

В 1694 г. Басё закончил работу над путевыми записками «По тропинкам Севера». Это единственный путевой дневник, который был подготовлен к изданию самим поэтом. Он сам дал ему название, сам вручил переписчику.

В последнем своем путешествии Басё занемог, а в Осака окончательно слег. 10 лет скитаний сказали свое слово. Окруженный заботливо ухаживающими за ним учениками, поэт скончался 12 октября 1694 г. Останки Басё были захоронены у храма Гитюдзи в Оми. На родине поэта, в храме Айдзэнъин при монастыре Бодайдзи была погребена прядь волос Басё и поставлен надгробный камень.

Басё оставил около тысячи «хайку», сохранилось около ста шестидесяти циклов «нанизанных строф», в которых он принимал участие, более ста прозаических произведений, среди которых особое место занимают пять путевых дневников и более двухсот писем.

В 1709 г. были опубликованы его «Записки из дорожного сундучка», а также трехтомник: «Проза старца Басё», «Строфы старца Басё» и «По тропинкам Севера». («Старцу» не было и пятидесяти.) «Семитомное собрание хайкай», наиболее полно представляющее поэзию «хайкай» школы Басё, появилось в 1732–1733 гг. и имело большой успех в японских литературных кругах.

Поэзия и эстетика Басё оказали влияние на развитие японской литературы Средних веков и Нового времени. Необыкновенная популярность «хайку» за пределами Японии обязана прежде всего основателю своего жанра. В самой же Японии Басё легендарная и обожествленная личность.

На русский язык отдельные произведения Басё переводили Т. Бреславец, В. Соколов, А. Долин, И. Фельдман, Н. Конрад, Г. Монзелер. Наиболее полный перевод осуществлен Верой Марковой.

Это признание сделано писателем не ради красного словца. Кредо Дефо, как истинного дитяти своего времени, было – «Всё на продажу». И он торговал всем, чем можно: от сальных свечей до своего таланта. Он, как муха на мед, летел на все коммерческие и политические предприятия, и как муха попадал на липучку.

Даниэль Дефо родился в Криплгейте, неподалеку от Лондона, 26 апреля 1660 г. в семье то ли мясника, то ли торговца сальными свечами Джеймса Фо и его жены Алисы. Семья была пуританской и исповедовала взгляды так называемых диссидентов, противников господствовавшей англиканской церкви. Мальчик рано постиг грамоту и пристрастился к чтению исторических и приключенческих книг.

С 12 лет Даниэль учился в школе, а затем в пуританской духовной академии в пригороде Лондона, готовившей пасторов. Изучив греческий и латинский языки и классическую литературу, молодой человек понял, что карьера священнослужителя не для него, и, возмечтав стать виноторговцем, стал приказчиком у чулочного торговца. Бывая по делам фирмы во Франции, Италии, Испании и Португалии, попутно изучал особенности национального виноделия и языки. «Увлечения» чулками хватило на три года, и Фо занялся журналистикой. Ему нравилось будоражить своими статьями общественное мнение. Попутно он сочинял религиозные стихи, но вскоре решил заняться «серьезной» коммерцией. Какое-то время мотался по Европе, торговал вином и табаком в Испании, побывал в плену у алжирских пиратов, откуда его выкупили. Когда в 1684 г. представилась возможность заключить выгодный брак с дочерью зажиточного бондаря, он женился на Мэри Таффли, которая принесла ему приданое в 3700 фунтов стерлингов, а в придачу (со временем) восьмерых детей. Торговля и супруга оставили ему еще достаточно молодецкого пыла на участие в восстании герцога Монмаута против своего дяди Якова II Стюарта. После подавления восстания Дефо скрывался от преследования в разных городах, занимаясь себе в убыток торговлей либо издавая газеты.