Мастер печатей. Том 2 (СИ) - Ангел Илья - Страница 6

— Мы догадывались, что ты об этом попросишь, поэтому Ужинцев пока оставлен в поместье. Но только в моем присутствии и в присутствии агента имперской службы. Ни мне, ни особенно тебе неприятности не нужны, ты же это понимаешь? — не мигая, посмотрел он мне в глаза. — Если с графом что-то случится на территории Сапсановых, то первым подозреваемым станешь ты, как наиболее заинтересованная в мести сторона.

— Разумеется, — я пожал плечами. Нельзя, чтобы с ним что-то случилось на нашей территории, я тебя услышал, дядя.

— Пошли, — он снял наложенные на комнату заклинания и вышел в коридор, идя в направлении подвала, не оглядываясь.

Внизу поместья ничего не поменялось. Тот же холод, серые стены и железные двери. Только вот охраны, с предыдущего моего визита сюда, было гораздо больше, и по навыкам несравнимо выше. Отворив дальнюю дверь, внутрь первым зашел Шмелев, в сопровождении мужчины, стоявшего в дверях. Дверь закрылась, как только я зашел в комнату, которая оказалась на удивление довольно просторной. Только из мебели, как и в прошлый раз, был лишь стол и несколько стульев. Сидевший по одну сторону от стола мужчина выглядел расслаблено, прикрыв глаза. Я подошел к столу, отметив, что Шмелев с агентом имперской службы остались возле двери.

— У тебя пять минут, — произнес дядя, от чего Ужинцев резко открыл глаза и встрепенулся, хотя я прекрасно видел, как сердце участило свой ритм в тот момент, как мы только зашли. Наигранная расслабленность словно показывала, что ему нечего скрывать и доказывала его невиновность. Старый фокус, сам частенько подобным пользовался.

— Что вам тут нужно, барон? — усмехнулся граф, окидывая меня пренебрежительным взглядом.

— Где Глеб Сапсанов? — прямо спросил я, решая не ходить вокруг до около, теряя отведенное мне время на болтовню. Не за этим я сюда пришел.

— Понятия не имею. Кажется, где-то за границей, — развел он руки в сторону. — Я уже ответил на все вопросы, даже о том, какого цвета у меня трусы, в присутствии хорошего обученных людей и сенсоров, которых невозможно обмануть. Ты-то что можешь мне сделать? — закатил он глаза, сложив на груди руки.

— Ой, да брось, — протянул я. — Сенсоров за нос водить особо ума не требуется. Врать-то ты в их присутствии, конечно, не можешь, но вот недоговаривать — запросто. Так где он? Неужели тебе, с твоим влиянием, которым кичишься, еще не надоело терять родных во благо его желаний? Сначала ты направил по мою душу прирученных скорпинид и потерял такой ценный боевой ресурс. Потом свою дочь, теперь внуков. Неужели ты, граф, такая бесчувственная сволочь, которая во благо своего положения и денег даже родственников не считает? — покачал я головой. Он не сводил с меня взгляда, буквально прожигая меня им. Сердце начало ускорять ритм, а кровь в его теле потекла быстрее. Вот она точка, на которую нужно давить. Как бы он не старался выглядеть невозмутимо, он переживает за то, что случилось с членами его рода. — Кем ты еще готов пожертвовать, чтобы избавиться от меня и Сапсановых?

— Я ко всему этому никакого отношения не имею, — покосился он в сторону агентов, после чего перевел взгляд на меня.

— Да конечно имеешь. Только прежде, чем тебя отсюда увезут, я хотел посмотреть в твои глаза и честно предупредить, что всех, кого ты пошлешь по мою душу, я буду истреблять, как бешеных зверей, не отдавая никого в лапы имперского правосудия. В конечном итоге, ты останешься один, влачить жалкое существование на горе золота и крови своих близких.

Граф резко вскочил со своего места и, вскинув руку, накрыл нас толстым багряно-красным щитом, через который не было видно ничего, что творилось снаружи.

— Я такие угрозы не оставляю без ответа, щенок, — процедил Ужинцев, не сводя с меня налившихся кровью глаз. — Ты еще не дорос до того, чтобы открывать свой рот в присутствии графа.

Меня окутал красный туман, который стремился проникнуть внутрь моего тела, но я был готов к этому. Все, что мне было нужно, это его спровоцировать, чтобы он первым ринулся в атаку. Магия жизни зеленым потоком хлынула из рук, образуя своеобразный щит, через который не мог проникнуть уплотнившийся, разъедающий мою кожу дым. Когда изумрудного цвета кокон был полностью сформирован, я разбил его, развеивая тем самым заклинание старого графа.

Энергия жизни хлынула из моих рук, формируясь в множество тонких нитей, которыми я без труда проник в тело графа, несмотря на наложенный на него щит, больше напоминающий засохшую кровавую корку. Сразу после этого, жизненная энергия мужчины довольно массивным потоком ринулись от Ужинцева ко мне, концентрируясь в кольцах и буквально за несколько мгновений ослабляя противника. Он одновременно держал щит, чтобы Шмелев не успел прийти мне на помощь, и старался магией крови воздействовать на мое тело. Но я явно был сильнее, и с легкостью подавлял любые попытки манипуляции моей собственной кровью.

Щит начал трещать под попытками пробить его из вне. Пора действовать. Тонкая нить огненной магии начала неохотно вплетаться в нити жизни, которые уже полностью оплели сердце графа, воздействуя на него и заставляя замедлять свой ритм. Слияние потоков прошло быстро. До этого дня у меня получилось это сделать только однажды, но гнев — довольно неплохая мотивация. Под воздействием фиолетового пламени, кровь мужчины начала нагреваться, но этот эффект он легко смог подавить. Правда, если бы мне было необходимо, чтобы он пострадал от огня, то он бы уже корчился на полу горящим трупом. Но сделать нужно все чисто, оставить след моей магии и зарядить на полную накопители, макры в которых светились ярко, говоря о том, что до полного их насыщения осталось совсем немного. А теперь настала очередь основы печати, которую необходимо наложить незаметно ни для графа, ни для остальных. Я заставил нити слегка сдавить оплетенное ими сердце. Секунда, и основа печати заняла свое место в груди мужчины, исчезая во вспышке резкой боли, которую почувствовал мой противник.

Щит распался, и нас с Ужинцевым откинуло в стороны друг от друга, приложив о стены. Граф схватился за грудь, стараясь отдышаться, а я направил поток исцеления к ранам, которые оставил после себя красный туман, разъевший не только одежду, но и кожу, местами проникнув довольно глубоко.

— Какого хрена вы творите⁈ — рявкнул Шмелев и открыл взмахом руки двери, впуская внутрь целителей.

— Я всего лишь защищался, — поморщился я, садясь на стул, теперь ожидая вердикта целителей.

— Защищался он, ты его спровоцировал, — прошипел дядя, подходя ко мне ближе и нависая надо мной. — Он маг крови седьмого уровня, и гораздо опытнее тебя. Тебе повезло, что ты жив остался. Я меньше, чем за минуту взломал его мощнейших купол, но и то думал, что от тебя только одно большое кровавое пятно останется.

— С восьмым бы не справился, но магия жизни очень хорошо работает против атак на крови. Уже проверено на его дочурке, — раны быстро исцелялись, оставляя после себя лишь небольшие красноватые пятна.

— Ослаблен, но никаких повреждений нет, — подошла к нам девушка-лекарь. — Я могу осмотреть следующего.

— Не нужно, — процедил Шмелев. — Он сам маг жизни. Все, уводите его отсюда, — отдал он распоряжение, и несколько охранников вместе с агентом имперской службы подхватили графа под руки, выводя из комнаты. Я бегло осмотрел его истинным зрением. Небольшие повреждения в его теле излечивала оставшаяся в его теле моя магия жизни, наверняка оставив свой след. Магии, оставшейся от основы печати, видно не было. Я посмотрел на кольца. Судя по собранной в них энергии, Ужинцев довольно крепкий мужчина. Многие бы уже умерли на его месте.