Пятнистый сфинкс - Адамсон Джой - Страница 51
- Предыдущая
- 51/64
- Следующая
Им исполнилось почти одиннадцать месяцев, и вели они себя все более независимо. Вынюхивая норки или гоняясь за птицей, они уходили иногда на два-три часа. В таких случаях Мбили была самой предприимчивой, но именно она больше всех заботилась о том, чтобы семья не распадалась. Если одна из ее сестриц забредала слишком далеко, она упорно звала — «прр-прр», — пока все не собирались снова вместе; тогда она прижималась к ним по очереди и все счастливым хором принимались мурлыкать. Мбили явно была любимицей в семье — когда ее что-то тревожило, все окружали ее, как бы стараясь защитить, и облизывали, пока она не успокаивалась. Она была еще очень худа, несмотря на те лишние кусочки, которые я ей подбрасывала. Из дичи, которую добывал Джордж, гепарды больше всего любили зебру; на последнем месте стоял водяной козел, а газель Гранта они соглашались есть, только если она была убита совсем недавно. Это казалось мне странным, потому что газель Гранта по своим размерам единственная добыча, которую гепард может убить самостоятельно; кроме того, это наиболее многочисленный вид местных антилоп. Я спросила об этом у Локаля, и он мне объяснил, что мясо водяного козла вязнет в зубах и вызывает сильнейшую жажду, а запах лежалого мяса газели Гранта неприятен хищникам. Эта антилопа — животное мелкое, обычно его поедают в один присест, как только убьют; и семейство Пиппы выражало недовольство только в том случае, когда мы держали мясо в холодильнике по нескольку дней. Доставлять им так много мяса становилось все труднее, но молодые едва стали подрастать, и я продолжала кормить их, когда Пиппе не удавалось добыть достаточно дичи. Однако она охотилась вовсю и часто исчезала вместе с молодыми дней на шесть; обычно они возвращались из этих походов вполне сытыми.
Наша счастливая жизнь в лагере была нарушена, когда Локаль после очередного воскресного отдыха вернулся с новой женой. Я была рада за него, но никак не могла согласиться, чтобы они проводили свой медовый месяц в палатке, где жили еще Стенли и повар. Мне не нравилось и то, что Локаль по целым дням не отходил от своей новой жены, — я с самого начала предчувствовала, что она, как и все другие, разобьет ему сердце. Он нехотя согласился ночевать с ней в Кенмер-Лодже, а днем уходить со мной кормить гепардов. Прошла неделя пассивного сопротивления — он таскался следом за мной, ежедневно изобретая все новые виды мозолей и ран, чтобы как можно больше сократить наши переходы; но в одно прекрасное утро он пришел с бесстрастным выражением лица и больше не заикался о своей последней женитьбе. Я не стала смущать его вопросами, но через несколько дней, когда в кузове проехавшего грузовика я увидела его жену и с ней другого егеря, помоложе, мне стало очень жаль бедного старого Локаля.
К счастью, он так полюбил Пиппу и ее малышей, что наши ежедневные встречи с ними очень скоро вернули ему хорошее настроение. Теперь Пиппа уводила детей дальше за Мулику, на равнины, простиравшиеся до Скалы Леопарда и ограниченные вдали рекой Мурерой. Если она будет держаться в этом районе, ей обеспечена великолепная охота на весь сезон дождей и от нашего лагеря ее не отрежет наводнением. Сейчас равнина просто кишела дичью, и однажды утром мы видели, как Пиппа выслеживает десяток газелей Гранта. Заметив нас, они унеслись прочь, а Пиппа, недовольная тем, что ей помешали, влезла на дерево — футов на пятнадцать над землей — и оттуда продолжала высматривать антилоп. Она демонстративно не замечала нас и не покидала наблюдательного пункта, пока мы кормили внизу молодых, а потом соскочила и, видимо, приказала им не трогаться с места, когда она будет охотиться. Нам не терпелось узнать, чем же кончилась ее охота, и мы на следующий день пришли пораньше, но, судя по аппетиту всей семьи, на этот раз охота не увенчалась успехом.
Мбили по привычке подбежала первой, чтобы получить свою дополнительную порцию, и, набросившись с жадностью на молоко с фарексом, опрокинула миску. Я легонько шлепнула ее, она ответила рычанием. На следующий день она нарочно облила меня молоком и получила шлепок посерьезнее. Это подействовало — на другое утро она выпила свое молоко особенно аккуратно и с тех пор никогда не безобразничала. Однажды я подвесила сумку с фотоаппаратами на ветку, до которой она не могла допрыгнуть, но Мбили не собиралась сдаваться и, балансируя, стала пробираться по ветке поближе к сумке. Наконец ей удалось подтянуть к себе ремень передней лапой и, ухватив его зубами, сдернуть сумку. Она одна из всех гепардов любила, чтобы за ней гонялись, и, несмотря на неудобный трофей, который ей пришлось держать в зубах, легко от нас удрала. Когда наконец нам удалось отнять у нее фотокамеры, мы еле двигались от усталости. Утром мы увидели, что земля испещрена львиными следами и, естественно, не нашли гепардов. Меня всегда удивляло, как Пиппа ухитрялась ускользнуть от исконных своих врагов, даже когда малыши едва передвигались. То, что ей пришлось жить поблизости от львов во время съемок фильма «Рожденная свободной», могло ослабить ее реакцию на этих животных, но все же она уходила при малейшем намеке на их присутствие.
Однажды утром, когда мы ехали к гепардам, нас обогнали два лендровера, в точности похожие на мой. Через некоторое время я заметила на довольно большом расстоянии четыре темных пятна и только в бинокль разглядела, что это головы гепардов. Они скрывались от первых машин, а к нашей доверчиво подошли и стали есть. Не думаю, чтобы Пиппа могла разглядеть нас издали, — непонятно, как она узнала, что мы сидим в последней из трех совершенно одинаковых машин.
На следующее утро вся семья ждала нас под деревом возле песчаного островка, где мы кормили гепардов во время последних дождей. Они смотрели, как мы делим мясо на четыре равные доли и смешиваем в миске фарекс с молоком. Пока я сосредоточенно капала поливитамины в небольшие порции фарша, к нам быстро и совершенно бесшумно подобрались слон и слониха со слоненком; мы заметили их, когда они оказались уже ярдах в двадцати: слон несся прямо на нас. Мы тут же бросились бежать. Локаль схватил ружье и выстрелил в воздух, чтобы отпугнуть преследователя; но ему пришлось сделать четыре выстрела, убегая со всех ног, чтобы разъяренный слон не настиг его. Наконец слон повернулся и присоединился к своему семейству, которое удирало от какого-то из наших гепардов. Я думала, что это Пиппа смело бросилась на защиту своих детей, но, вернувшись к дереву, мы увидели, что она ест мясо вместе с Тату и Уайти. Тут к нам подошла Мбили и улеглась возле Пиппы. Она так явно гордилась своей победой над слонами, что я дала ей несколько лучших кусочков, а она позволила мне приласкать себя.
Прошло несколько дней, и мы нигде не могли отыскать наших гепардов. Мне нужно было съездить в Исиоло, и, пока меня не было, Локаль продолжал разыскивать следы. Когда я вернулась, он сообщил мне хорошую новость: он нашел свежие следы гепардов у аэродрома возле Скалы Леопарда. Впервые Пиппа так далеко увела своих детей; она явно расширяла свои охотничьи угодья. Выехав пораньше и проехав не больше мили, мы встретили все семейство на дороге — они шли прямо от Скалы Леопарда. Все были здоровы, только устали от дальнего пути. Быть может, Пиппа заметила меня в машине накануне вечером, когда я проезжала мимо аэродрома? Значит, она прошла двенадцать миль за ночь, чтобы получить еду. К счастью, у нас было с собой свежее мясо, и мы устроили им хороший завтрак. Но, очевидно, не только голод вынудил гепардов приблизиться к лагерю — передохнув два дня, они снова исчезли. Пока они были рядом, шерсть Пиппы была особенно шелковистой, и я решила, что у нее течка. Она бывала в лагере нерегулярно, и мне никогда не удавалось точно установить, когда у нее наступает течка. Единственным признаком, по которому я могла судить о ее состоянии, было то, что она не любила, чтобы я ее трогала именно тогда, когда ее мех был так необычайно мягок.
Если Пиппа оставляла меня в неведении относительно своих брачных периодов, то парочка нитехвостых ласточек не делала тайны из своих семейных дел. Пристроившись на веревке для белья, они внимательно изучали наш лагерь, выбирая подходящее место для гнезда. Их выбор пал на мою палатку, и они стали летать туда с клювиками, полными глины, не обращая на меня никакого внимания. Обидно, что я как раз собиралась снимать палатку — дожди ее сильно подпортили — и ставить вместо нее более удобную хижину из пальмовых бревен. Мне вовсе не хотелось, чтобы славные птички даром тратили время и обзаводились семейством в палатке, которая идет на снос, и я прикрепила небольшую картонную площадку под крышей хижины-кабинета — она стояла рядом с моей палаткой. Я надеялась, что они соблазнятся этой дополнительной опорой для гнезда. Но парочка, обследовав конструкцию, решила ее не принимать, предпочтя пустую палатку поодаль. Я так и не поняла, в чем дело: то ли им пришлась не по вкусу картонная площадка, то ли полотняное жилье им нравилось больше, чем деревянное. И они уже прикрепляли крохотные кусочки глины к полотняной крыше. Но вот незадача — когда гнездо, похожее на чашечку, было почти совсем готово, порыв ветра налетел на палатку и гнездышко развалилось. Я опять постаралась помочь им и прикрепила другую площадку из гофрированного картона прямо под крышей, недалеко от обвалившегося гнезда. К этой основе легче прикреплять глину, но им что-то не понравилось и они исчезли. Мне было очень жаль, что я помешала им гнездиться в лагере, — я уже успела полюбить этих чудесных птичек.
- Предыдущая
- 51/64
- Следующая
