Космический экспресс (ЛП) - Уильямсон Джек - Страница 1

^{© John Stewart Williamson, The Cosmic Express, 1930}

_{© перевод Андрей Березуцкий — Stirliz77}

Для журнала «Amazing Stories» 1928 год стал годом великих открытий. Они с такой скоростью открывали новые таланты (Харл Винсент, Дэвид Х. Келлер, Э. Э. Смит, Филип Фрэнсис Нолан, Флетчер Пратт и Майлз Дж. Брейер), что Джек Уильямсон едва успел стать одним из таких выдающихся открытий, украв обложку декабрьского номера для своего первого рассказа «Металлический человек».

Ученик А. Мерритта, он попытался имитировать по стилю, настроению и сюжету магию этого покойного мастера фэнтези. Имитация нашла большую поддержку у читательской аудитории, и почти мгновенно Джек Уильямсон стал важным именем на страницах «Amazing Stories». Свой первоначальный успех он закрепил двумя короткими романами — «Зелёной девушкой» в «Amazing Stories» и «Инопланетным разумом» в «Science Wonder Stories», ещё одном издании Гернсбека. Обе эти истории были точными копиями А. Мерритта, чей стиль и метод Джек Уильямсон использовал для достижения популярности в течение восьми лет.

Но самое удивительное заключалось в том, что Джек Уильямсон был одним из самых разносторонних авторов научной фантастики, когда-либо садившихся за пишущую машинку. Когда вместо моды на научное фэнтези пришла мода на супернауку, он создал запоминающегося супергероя Жиля Хабилулу в качестве главной достопримечательности в зажигательном трио космических опер «Космический легион», «Кометчики» и «Один против Легиона». Когда пришёл в моду мрачный реализм, он создал «Третий фактор», а когда им понадобилась экстраполированная теория в настоящем времени, он породил Уилла Стюарта и популяризировал в научной фантастике концепцию противоземной материи в «Корабле Сити» и «Сити Шоке» И, наконец, когда в ход пошли психологические исследования будущего, он выпустил «Со сложенными руками…» «… и ищущий разум».

«Космический экспресс» представляет особый интерес, потому что он был написан во время «пинка» А. Мерриттом Уильямсона, когда он писал совсем немного, и этот текст даёт самые ранние указания на его выдающиеся возможности. Лёгкость подачи особенно актуальна, он едва избегает фарса в силу обоснованности идеи о том, что беспроводная передача материи — это следующий большой транспортный рубеж, который предстоит покорить. Это особенно важно, потому что стилистически предвосхищает более позднюю тенденцию принимать фон как данность, независимо от количества чудес, и продолжать историю. На момент написания книги существовало всего несколько тысяч телевизоров со сканирующими дисками, и предположение, что это средство массовой информации будет естественным для просмотра программ в будущем, было особенно проницательным.

Джек Уильямсон родился в 1908 году на территории Аризоны, когда крытые фургоны были основным видом транспорта, а апачи всё ещё совершали набеги на поселенцев. Его отец занимался скотоводством, но для юного Джека ранчо не имело ни капли очарования. «Мои дни были заполнены, — вспоминает он, — монотонными раундами того, что казалось бесконечной, душераздирающей войной с засухой, морозами и пыльными бурями, ядовитыми сорняками и градом, ради выживания на Ллано Эстакадо». Открытие «Amazing Stories» было спасением, которого он искал, и он задался целью стать писателем-фантастом. Он трудился для достижения этой цели, и впервые узнал, что его рассказ был принят, когда купил декабрьский номер «Amazing Stories» за 1929 год. С тех пор он написал миллионы слов научной фантастики и как-то заявил следующее: «Я чувствую, что научная фантастика — это фольклор нового мира науки и выражение реакции человека на технологическую среду. Под этим я подразумеваю, что это самая интересная и стимулирующая форма литературы на сегодняшний день».

Мистер Эрик Стоукс-Хардинг выбрался из-под смятого постельного белья — поразительная стройная фигура в пижаме в фиолетовую полоску. Он с нежностью улыбнулся в сторону другой кровати, где тихо лежала под лёгкими шёлковыми покрывалами Нада, его хорошенькая невеста. Со стоном он встал и начал серию причудливых физических упражнений. Но после нескольких неуверенных движений он сдался и вошёл через открытую дверь в небольшую светлую комнату, стены которой были заставлены книжными шкафами, а также научными приборами, которые показались бы странными человеку жившему четыре или пять столетий назад, в те времена, когда только-только начиналась эра авиации.

Зевнув, мистер Эрик Стоукс-Хардинг встал перед большим открытым окном и уставился на улицу. Под ним простиралось широкое пространство, похожее на парк, с изумрудно-зелёными лужайками и яркими цветущими растениями. В двухстах ярдах от него возвышалось огромное пирамидальное здание — предмет искусства, сверкающий белым мрамором и ярким металлом, с зелёными полосами террасных садов на крышах, его стройный пик поднимался, помогая поддерживать серую стеклянную крышу со стальными рёбрами наверху. За пределами парка простирались безграничные просторы, прерываемые изящными зданиями с колоннами, которые поддерживали огромную стеклянную крышу.

Над стеклом, над этим Нью-Йорком 2432 года нашей эры, бушевала ледяная метель. Но это мало волновало легко одетого человека у окна, который глубоко вдыхал ароматный воздух от растений внизу — воздух, поддерживаемый зимой и летом на уровне 20 °C.

Ещё раз зевнув, мистер Эрик Стоукс-Хардинг вернулся в комнату, залитую ярким золотистым сиянием, лившимся из подвешенных наверху шаров холодного атомсвета, освещавшего укрытый снегом город. С гримасой отвращения он уселся за широкий, заваленный бумагами стол, посидел несколько минут, откинувшись назад и заложив руки за голову. Наконец он неохотно выпрямился, вытащил из ящика маленькую пишущую машинку и начал нетерпеливо стучать по ней.

Ведь мистер Эрик Стоукс-Хардинг был писателем. На стене висела целая полка с его книгами в ярких обложках, красных, синих и зелёных, они вызывали трепет удовольствия в сердце молодого романиста, когда он отрывал взгляд от своей грохочущей машинки.

Он писал «захватывающие остросюжетные романы», как говорили его восторженные издатели и телевизионные режиссёры, «о прошлых веках, когда мужчины были мужчинами». О мужественных героях, энергично реагирующих на волнующие страсти первобытной жизни!

Он совершенно непредвзято подходил к вопросу выбора источников для своих «захватывающих романов» — при условии, что все они были достаточно далеки от современной ему цивилизации. Его героем мог стать обезьяночеловек, с рёвом пробирающийся через джунгли с окровавленным камнем в одной руке и красивой девушкой в другой. Или ковбой, «лихой наездник, меткий стрелок», исчезающий герой древних ранчо. Или мужчина, застрявший с прекрасной женщиной на необитаемом острове в Южных морях. Его герои неизменно были сильными, бесстрашными, находчивыми парнями, которые могли обращаться с дубинкой наравне с пещерным человеком или призвать на помощь науку, чтобы защитить прекрасную подругу от ужасов безлюдной пустыни.

И сто миллионов человек читали романы Эрика и смотрели их экранизации на экранах телевизоров. Они были в восторге от простой, романтической жизни, которую вели его герои, платили ему солидные гонорары и подсознательно разделяли его мнение о том, что цивилизация забрала всё лучшее из жизни человека.

Эрик с художественным упоением принялся описывать чувственный восторг своего героя от жареных мозговых костей мёртвого мамонта, когда хорошенькая женщина в соседней комнате зашевелилась и вскоре, споткнувшись, вошла в кабинет, весёлая и жизнерадостная, и — как справедливо считал её муж, с которым она прожила уже несколько месяцев, — невероятно красивая в ярком шёлковом халате.