Карело-финские мифы - Петрухин Владимир Яковлевич - Страница 33

Австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн, посетивший Московию в начале XVI века, передавал рассказ Григория Истомы (толмача великого князя Московского), совершившего плавание по Ледовитому морю. По Печоре он добрался до Финлаппии — земли лопарей, московских данников, затем до саамов («каянов»), подвластных Швеции. Путь вел мимо мыса Святой Нос — скалы, где шумит страшный водоворот: его называли пупом моря и сравнивали с античной Харибдой, так как считалось, что он может засосать приблизившийся корабль. Корабельщик предупредил, что у следующей скалы нужно принести жертву ради попутного ветра. Христианин Истома стал попрекать его за суеверие, но когда они не смогли плыть дальше, то корабельщик тайно взобрался ночью на скалу и положил на выступающий камень (см. дальше о сейдах) овсяную муку, сдобренную маслом. Только после этого корабль смог продолжить путь, который привел к стране Дикилоппия — название воспринималось по-русски как «Дикая лопь», дикие лопари. До диких лопарей-оленеводов, у которых сорок дней не садилось солнце, добирались русские данщики за мехами, рыбой и особо ценимым в Средние века моржовым клыком — «рыбьим зубом» в русской традиции. Дикие лопари не знали ни хлеба, ни соли, не понимали чужих языков (поэтому считались немыми), но получали металл и одежду из тканей от заезжих купцов, научились у них готовить вареную пищу.

^{Лопари (саамы) в книге Густава-Теодора Паули «Этнографическое описание народов России». 1862 г.}

^{Pauly Theodore, de. Description ethnographique des peuples de la Russie. Par T. de Pauly. Publie a I’occasion du jubile millenaire de I’Empire de Russie. Saint-Petersbourg, 1862}

Саамов соседние финны и скандинавы считали не только умелыми охотниками, но и опасными колдунами-шаманами — к ним даже отправляли учиться колдовству. Недаром в одной из рун о Вяйнямёйнене рассказывается, как искусный «узкоглазый» (намек на монголоидность саамов) стрелок Лаппалайнен подстреливает финского героя, из-за чего тот падает в море и его относит в Похьёлу — во власть злобной хозяйки Севера. Сама мифическая страна Севера иногда отождествлялась с Лапландией, страной лапландцев, лопарей — саамов.

^{Лапландская женщина колдует. Гравюра из книги Олафа Магнуса «Описание северных народов». 1555 г.}

^{Magnus, Olaus. Historia de gentibus septentrionalibus. Antuerpiae: Apud Ioannem Bellerum, 1562}

Слава саамов как колдунов и предсказателей была хорошо известна на севере Европы — от Англии до Руси. Джером Горсей — представитель Московской компании, принадлежащей Англии, — писал в конце XVI века, что перед смертью сам царь Иван Васильевич Грозный велел доставить с Севера — из области между Холмогорами и Лапландией — множество кудесников и колдуний. Шестьдесят этих предсказателей содержались в Москве под стражей, и только любимец царя Богдан Бельский имел к ним доступ, чтобы узнавать у них о ворожбе и предсказаниях, которые так волновали царя.

«Полагают, что первоначально они (саамы. — Прим. авт.) названы лопью, — писал о них просвещенный англичанин Джеймс Флетчер в 1591 году, — по причине их краткой и отрывистой речи. Русские разделяют всех лопарей на два рода: одних называют лопарями мурманскими, т. е. норвежскими, потому что они держатся вероисповедания датчан, а датчан и норвежцев признают здесь за один и тот же народ. Других, не имеющих никакой веры и живущих дикарями и в язычестве, безо всякого понятия о Боге, называют дикими лопарями.

^{Лопарь задает направление ветра с помощью веревки. Гравюра из книги Олафа Магнуса «Описание северных народов». 1555 г.}

^{Magnus, Olaus. Historia de gentibus septentrionalibus. Antuerpiae: Apud Ioannem Bellerum, 1562}

Весь народ находится в совершенном невежестве и не употребляет даже никаких письменных знаков или букв. Но зато превосходит он все другие народы колдовством и чародейством, хотя, впрочем, рассказ (слышанный мною) об очаровании кораблей, плавающих вдоль их берегов, и способности их производить ветер попутный для своих друзей и противный для тех, кому хотят вредить, посредством узлов, навязанных на веревке (отчасти подобный рассказу об Эоловых мехах), есть не что иное, как басня, выдуманная (как кажется) ими самими для устрашения мореходцев, чтобы они не приближались к их берегам». Впрочем, ранее подобным рассказам о финнах доверяли и такие отчаянные северные мореплаватели, как викинги. Гравюры шведского ученого-гуманиста Олафа Магнуса (XVI век) передают эти опасности плавания в Средние века.

Вместе с тем саамы — соседи прибалтийских финнов и скандинавов и имеют с ними много общего в мифологии. Саамы не только сохранили богатейшую мифологическую и шаманскую традицию, но и многому научились у своих соседей — финнов, балтов и скандинавов, заимствовали от них некоторые мифы и имена мифологических персонажей.

Знаменитым собирателем саамского фольклора был русский ученый В. В. Чарнолуский (1894–1969). В его литературной обработке стали известны циклы повествований о лунной деве и витязе Найнасе, о чудесном олене Мяндаше.

Как был сотворен мир

Саамский миф о творении начинается странным образом: в начале не было ничего, кроме… головы старика. На его темени находились колодцы, но вода была недоступна, пока гром не разорвал шапку, которая покрывала голову. Тогда струи из колодцев поднялись до неба и залили весь мир. Летающая над водой утка нашла травинку среди океана. Сначала та не выдержала птицу, но потом подросла и вокруг нее поднялась земля. Птица положила на травинку пять яиц. Из них возникли растения, источники, рыбы, птицы, звери и, наконец, мужчина и женщина. У этой первой человеческой пары родились сын и дочь. Они отправились в разные стороны на поиски супругов, ведь браки между братьями и сестрами были запрещены. Но первые люди не нашли никого — они обошли всю землю и встретились вновь. От них и произошел человеческий род.

Творение мира на теле первосущества — характерный сюжет первобытной космогонии: вспомним карело-финские представления о творении на торчащем из Мирового океана колене вековечного старца Вяйнямёйнена. В большей мере саамский миф напоминает эпическую картину творения в процессе борьбы стихий в скандинавской мифологии. Там первосущество — великан Имир, из тела которого сотворен мир (его череп стал небосводом).

Другой миф, уже дуалистический, рассказывает о двух творцах мира — добром и злом. Верховный бог Юбмел советовался со злым духом Перкелем о будущем творении. Бог хотел, чтобы деревья состояли из одной сердцевины и их не надо было очищать от коры, чтобы в озерах вместо воды плескалось молоко, а на всех травах росли ягоды. Но злой дух воспротивился этому, и мир стал таким, какой он есть. Затем коварный Перкель изобрел цепи и заковал в них бога, но тот осилил своего врага и заковал его самого. Правда, Перкель вырвался из оков, и противостояние добра и зла продолжается. Под влиянием христианства у саамов возник миф о Всемирном потопе: Юбмел просто перевернул землю, которая покоилась посреди Мирового океана. Уцелели лишь брат и сестра, которые были перенесены на «Святую гору». От них произошло человечество.

^{Лапландские божества. Гравюра Бернхарда Пикарта. 1726 г.}

^{Finnish Heritage Agency, историческая коллекция}

Юбмел — общефинское имя небесного бога: вспомним финского и эстонского Юмалу, иногда он считается предком саамов. Перкель (как и у прибалтийских финнов) — имя, заимствованное у соседних балтов, но у них, однако, оно обозначало не черта, а громовника: таковы Перкон у латышей, Перкунас у литовцев, которые считались преследователями чертей. Такое «переворачивание» значения чужих мифологических персонажей свойственно архаичному родоплеменному обществу: чужак был потенциально враждебным, его добрые боги становились злыми для иноплеменников. Напомним, что сами саамы считались враждебными колдунами у соседних народов.