Боец 5: лихие 90-е - Дамиров Рафаэль - Страница 22

Слышно было, как Валентин Эдуардович неразборчиво забухтел в трубку, и тембр бухтения был вполне благожелательный. Алина кивала, поддакивала, что-то чертила в блокноте, потом сказала:

— Спасибо, но нас двое. Я и мой сопровождающий… — она медово засмеялась, — ассистент, можно, и так сказать. Да, сейчас!

И продиктовала наши имена фамилии и отчества — мои данные она помнила назубок, секретарская выучка. Попрощалась.

— Вот так, — сказала она мне с выражением. — Паспорт с собой?

— Да.

— Отлично. Поехали!

— Куда⁈

— По дороге расскажу.

Пока спускались, она поведала, что уважаемыелюди организовали ей выход на редактора спортивных программ в Останкино — или теперь это называется Редакция спортивных и развлекательных программ?.. У них там, на телевидении, тоже бесконечные перестройки и переделки, от которых черт ногу сломит! Короче, едем в Останкино. Сейчас на ресепшене закажем такси и поедем. Нас ждут.

— Такси? — засомневался я. — Не дорого обойдется?

— Не проблема, — надменно обронила Алина.

Она заметно приобрела привычку сорить деньгами. Девушке на ресепшене щедро отлистнула купюры, отчего та едва не пустилась книксены делать, вмиг вызвала таксомотор — вероятно, здесь имелись «свои» водители. Через пять минут «Волга» стояла у парадного входа.

— В Останкино? — переспросил водила, молодой парень ушлого вида.

— Да, в телецентр, — сухо, командно ответила Алина.

И мы поехали. Сидя на заднем сиденье, глазели на Москву, перебрасывались пустыми репликами, посмеивались. Конечно, от меня не укрылось, как таксист бросает в салонное зеркальце взгляды на мою спутницу, и в этих взглядах, да и на лице отчетливо читается: «Эх, не моего поля ягода, а жаль…» Впрочем, вел он себя безупречно-корректно, ни слова не проронил, пока его не спросят, а мы и не спрашивали. Потому рулил молча вплоть до самого Телецентра, при расчете лишь кивнул на наше вежливое «спасибо».

Алина полистала свой блокнотик:

— Так, нам в тот, кажется, подъезд?.. Ну, пошли.

На пункте охраны стоял милицейский младший лейтенант, какой-то до крайности флегматичный. Он взял наши паспорта, сверил с длиннымисписками, выписал две бумажки — пропуски…

— Проходите, — сказал равнодушно, пропуская сквозь турникеты.

Телецентр Останкино — если не город по размерам, то какой-нибудь завод точно. Мы шли по длиннющим темным коридорам, в зловещем полумраке давно не ремонтированного неонового освещения, где одна треть ламп была погасшая, иные судорожно моргали, издавая при этом неприятный звук… Вообще, антураж идеальнейшим образом подходил для съемок фильма ужасов — я и подумал: неужто никому еще не пришло в голову снять здесь что-то подобное, так сказать, не отходя от рабочего места?.. Богатейшая идея!

Приемная и кабинет Валентина Эдуардовича, однако, оказались светлыми ухоженными помещениями с огромными окнами, а сам Эдуардович — авантажным мужчиной в золотых очках «Силуэт», вида одновременно и солидного, и богемного. Встретил он нас развязно-приветливо, но в меру; предложил чаю. Надо полагать, что «уважаемые люди» все же были реально уважаемыми, без их рекомендации такой тип бы нас и на порог не пустил.

— Ну-с, гости дорогие, — покровительственно произнес он после церемонии знакомства,развалившись во вращающемся офисном кресле, — что вас привело сюда?.. Я, конечно, в общих чертах догадываюсь, но желательно бы услышать в подробностях…

Алина изложила ему в подробностях — говорила четко, связно, я аж позавидовал. Речь свою она построила примерно так: мы организовали и провели региональный турнир по рукопашному бою — колоссальный успех, бешеная прибыль. Стало быть, если организовать это на всю страну с телетрансляцией, это будет не просто разовая прибыль, но возможность, что называется, застолбить поляну за собой на много лет вперед, если не сделаться монополистом в этой сфере…

Про монополиста Алина произнесла очень осторожно, округленно, а меня представила как победителя турнира, перспективного спортсмена, и по совместительству, своего помощника в деле организации турнира… Валентин Эдуардович слушал все это молча, спокойно, и мне стало ясно, что идея его не увлекла. То есть, не то, чтобы… Оно, может, и вправду здорово, но это журавль в небе: хлопотно, утомительно, а он привык просто сидеть на месте, не перегружать себя, рулить уже известными телепрограммами, от которых какой-то денежный ручеек оттекает и к нему… Три «с»: сытно, спокойно, стабильно. Так чего напрягаться ради неясной цели⁈ Примерно так я перевел его реакцию.

Правда, на Алину он поглядывал маслеными глазами, и тут мне все было ясно. Глядишь, ее идеязаинтересовала бы его, будь она одна… но он несколько раз и в меня стрельнул взглядом, видимо, догадался по моему виду, что сладкие разговоры с этой девицей заводить опасно для здоровья… и я прямо-таки уловил, как его взяла досада на то, что я торчу здесь. Не будь меня, он попробовал быподкатить к ней на розовых педалях, глядишь, и наобещал бы с три короба насчет будущей передачи… потом бы, наверное, кинул… а хотя, черт его знает! Да теперь это неважно.

Алина закончила, поставив точку обворожительной улыбкой. Валентин Эдуардович коротко болтатнулся туда-сюда в кресле.

«Мутно отвечать будет,» — подумал я.

— М-да… — протянул теле-босс, сняв «Силуэт» и блуждая взглядом по потолку, — мысль, пожалуй, перспективная… Стоит подумать, а? — он ответно улыбнулся. — Да, интересно…

Он подтянул к себе раскрытый блокнот и что-то там пометил золоченым «Паркером». После чего сделал вид деловито-озабоченный и заговорил о том, что ему надо все это согласовывать, утрясать с начальством… Говорил долго, но складно, опять-таки я малость позавидовал — как-никак, это тоже искусство, перетирать вроде бы ни о чем, но так, чтобы выглядело разумно, позитивно, главное — внушительно.

— … так что, почтеннейшая…

— Алина.

— Алина, да! Нужно будет время. Вы вот что. Вы позвоните мне… — тут он зашелестел блокнотными листами, многозначительно хмурясь, — в четверг! Да. Во второй половине, — и в глазах его вновь появился липкий намекающий туман.

«В четверг, и больше никогда,» — откуда-то из глубин памяти вдруг выпрыгнула фраза, и я стал нудно вспоминать, откуда она. Не вспомнил.

Валентин Эдуардович встал, мы тоже поднялись, он галантно попрощался, даже вышел в приемную провожать. Там уже крутились два каких-тохлюста, разодетых с эстрадной пестротой, аж в глазах от них рябило. Они радостно взвыли, бросились к хозяину чуть ли не обниматься, а что дальше было, мы уже не видели, выйдя в коридор.

Какое-то время шли молча, затем Алина вполголоса спросила:

— Ну и как тебе данный гражданин?..

— Ну как! — я ухмыльнулся. — Классика жанра: «приходите завтра»… Фильм такой был старый, помнишь?

— Приходите завтра?

— Да. Название такое.

— Не видела.

Я хотел что-то сказать, и вдруг вспомнил, что «В четверг и больше никогда» — тоже название кинофильма. Надо же, совпадение! Я чуть не рассмеялся, но удержал себя.

Алина помолчала, потом спросила:

— Ты заметил, как он на меня смотрел?..

— Не слепой.

— И что думаешь?

— В тот момент думал: а хорошо бы тебе в жбан прислать, прохвосту… — пошутил я.

Она недовольно фыркнула:

— А если серьезно?

— А если так, то ты позвонишь ему в четверг?

Алина вновь помолчала и спросила изменившимся, каким-то чужим голосом:

— А как ты думаешь?..

В этот момент мы проходили линию турникетов охраны. Мне надоели эти словесные увертки:

— Слушай. Если это у тебя опять теория… типа «все позволено ради большой цели», то я тебе тут не подсказчик, не советчик. Ты же все равно будешь делать так, как хочешь, без моих советов. Так?

Она промолчала.

Погода вдруг переменилась. Когда мы приехали сюда — было солнечно, тепло, теперь набежали тучи, резко дунул ветер. Оба мы невольно поежились, вышло это как-то синхронно. Алина явно надулась на меня. Должно быть ждала каких-то иных слов. Женщины, если мы не угадываем их желания, сразу сердятся не только на бестолкового мужика, но на весь белый свет.