Право убийцы 2 (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 26

— И что делать? — протянул я, но Вертовский уже принялся едва слышно похрапывать, так что мне пришлось его ткнуть локтем в бок. Всхрапнув, Алекс посмотрел по сторонам, и сосредоточился взглядом на мне.

— Валить надо, — пронизывая бешеным взглядом, мужик схватил меня за руки. — И открыть Разломы, слышишь⁈ Надо открыть Разломы!

Я прям на секунду представил себе, как мчусь с шашкой наголо, верхом на адской гончей, против Разлома его закрывать. Прелесть. Разбежался. Только шнурки поглажу — и пойду открывать этот портал между миром и Космосом.

— Я бы не рекомендовал это делать, — раздался ледяной голос откуда-то справа, и я перевел взгляд на присоединившегося к нашей мирной компании. — Закрытые Разломы — гарант безопасности Империи, ее мироустройства и устоев.

Алекс побледнел, видимо, мгновенно трезвея, как только увидел, кто к нам подошел. А я же просто рассматривал подошедшего, решив заранее не делать никаких выводов.

— Вваше… имрепраторское… — забормотал Алекс, падая на колени как полено — мордой вниз. Я же просто встал со скамейки и почтительно поклонился, вспоминая, что действительно не слышал ни шагов, ни возмущений в магическом плане… Император, если это был действительно он (а не верить Вертовскому причин в этом не было), словно просто материализовался здесь и сейчас. И успел как раз на эпичное предложение Алекса.

До законодательства Империи я не дошел, и теперь было жизненно важно вспомнить, что полагалось за крамольные вещи? И полагалось ли, или же Империя была лояльна, пока слова оставались словами?

— Александр Дмитриевич, почему вы думаете, что Разломы нужно открыть? Вы желаете множественных смертей мирного населения? Хотите паники, смутного времени? Вспомните, зачем ваш дядя придумал невероятное, и закрыл Разломы? Ради вашей же матери, Александр Дмитриевич. А вы сейчас позорите не только себя, но и ее, растирая в пыль все свершения своего дяди.

Я изучающе смотрел на того, кто управлял всем этим миром, не могу дать ему характеристику (все миры разные, в этом-то и бонус). Высокий, под два метра, Император был худым. Худым настолько, что еще минус пара граммов, и это будет скелет, обтянутый кожей. Облаченный в белоснежную мантию, с длинными черно-седыми волосами, собранными в низкий хвост, мужчина сверху вниз взирал на всех, с кем разговаривал. И я не чувствовал от него никакой, даже малейшей силы.

— Ваше императорское величество, это такая честь для меня! — к нам почти подбежал побледневший Денис Ашхибадович из главного здания, видимо, увидев общение высокого гостя с теми, кто этой чести явно недостоин. Племянник был пьян, а я же… Меня Мурузи в принципе не знал.

— Как я могу не почтить столь знаменательное событие, как основание компании, защищающую наших подданных на протяжении стольких лет, — величественно ответил его величество, и подал руку «имениннику». Тот с почтением поклонился и прижался к сухой ладони в перчатке губами, то ли имитируя, то ли реально целуя руку. Мда, а мне всегда казалось, что дамам в перчатках руки не целуют…

И вновь накатила волна силы, удушающей настолько, что хоть и протрезвевший, но Алекс Вертовский не удержался на ногах, только поднявшись после поклона и падая обратно скамейку, забавно раскрывая рот, как вытащенная на берег рыба.

Однако внезапно сила исчезла. Его светлость, князь Волконский, вступив на ровную аллею, ведущую к главному зданию, увидел Императора, и сразу пригасил свою энергию. У меня один вопрос — а что, так можно было? Или это продуманная акция устрашения, демонстрация силы? Значит, и Император владеет нечто подобным.

Вот только и Император, разумеется, почувствовал выплеск, и едва прищурился, выражая только этим свое негодование. Или внимание. Или удовольствие. Очень сложно читать по лицу того, чье лицо, собственно, не обладает живой мимикой и больше похоже на скульптуру.

— О, вы смогли прибыть, ваше императорское величество, я так рад нашей встрече! — а вот живости в Волконском хватило бы на двоих. Видимо, все же Император изволил гневаться, а князю нельзя было демонстрировать силу. Интересно, почему?

— Неужели? — высокий мужчина был безразличен, даже бровью не поведя. — Наверное, потому что ваши прихвостни не смогли меня задержать на указанное вами время? Еще один проступок, ваша светлость, и мы с вами будем долго разговаривать, и уйти раньше не получится. Денис Ашхибадович, пройдемте, мы желаем видеть роспись золотого зала. Я много о ней слышал.

Закивав, как болванчик, господин Мурузи раскланялся всем и никому, и поспешил за уже уходящим Императором, быстро догоняя его и стараясь не отрываться — ноги у его императорского величества были длинными и шагал он стремительно.

А Волконский с ненавистью прошипел, глядя в спину Императору:

— Долго будем разговаривать… Тьфу! — князь осознал, что он тут не один, и не просто в сопровождении подошедшего после ухода Императора Льва, но еще и мы с Алексом находились при этой моральной порке.

— Александр Дмитриевич, вы правы только в одном — Разломы необходимо открыть, только так мы сможем уберечь мир от диктатуры этого тирана, — Волконский разговаривал с Алексом, но поглядывал на меня. — А вы, молодой человек?..

— Марк Вронский, студент первого курса Императорской Академии боевой магии, — вытянувшись в струнку, вновь надевая маску недалекого идиота, бодро ответил я, краем глаза поглядывая в сторону Льва. И у того настало узнавание после моего имени. Лев нахмурился, перевел взгляд с меня на своего патрона, и мрачно прищурился, изучая меня с головы до ног. Интересно, он чего от меня ожидал? Добавления «Участник подпольных боев, кличка Гепард, вчера досрочно разорвали контракт»? Так я не настолько идиота играю.

— О, наше молодое поколение, наше будущее… — расплылся в широкой улыбке его светлость, что заставило меня еще больше насторожиться, сохраняя внешний благостный вид. — Вы не против проводить старика до стены? Его императорское величество почти прямо указало мне, что не желает меня пока видеть…

И если бы не услышанный мной скрип зубов, я бы, может быть, даже поверил в искренность. Нет, вру, я же не идиот.

— Разумеется, ваша светлость, — я кивнул, потому что зачем отказываться, если можно послушать пропаганду оппозиции, а в том, что сейчас меня примутся вербовать, я даже не сомневался.

— Дело в том, мой мальчик, — начал князь, едва мы оставили сидящего на скамейке в шоковом состоянии Вертовского, — что его императорское величество является самым сильным магом нашего мира.

И я кивнул, признавая это, и показывая, что в курсе данного расклада.

— Вот только магию он получает от поданных, которые вынуждены довольствоваться малыми крохами… И с каждым годом ему нужно все больше, больше, больше… Император стремится захватить все источники, ему мало своего. А мы вынуждены лавировать между ним и кланами, и выхода просто нет. Разломы, на которые он мог бы обратить внимание, законсервированы благодаря гению Мурузи, и таким образом, у самого сильного хищника просто не осталось естественного конкурента.

— Но ведь можно же что-то сделать? — несколько переиграв с патетикой, воскликнул я, но успокоился, увидев, что Волконский довольно прищурился. Видимо, посчитал, что так и должно быть. Молодой же, глупый, бунтарь, шило в заднице и дальше по тексту.

— Можно, мой мальчик, но это очень-очень сложно… И опасно, — Волконский покосился на меня, оценил мой преданный, без единой искры разума, вид, и кивнул своим мыслям. — Но я вижу, что ты сможешь это сделать… Тем более, твой отец пожертвовал жизнью, стремясь спасти мир от тирана, и то, что ты хочешь пойти по его стопам, заслуживает безмерного уважения.

Ну что, сыграно красиво, и могло бы, вероятно, сработать, если бы тут действительно был Марк, которому важно знать, что его отец — герой, погиб за правое дело, и он сам сможет продолжить дело жизни такого героя. Вот только Марк умер. Пару недель назад. А есть я — Мастер Убийств, циничный настолько, что такая патетика и пафос вызывают рвотный рефлекс и желание заржать в лицо. И только выучка заставляет держать одухотворенное жаждой справедливости лицо Вронского.