Вторая жизнь Арсения Коренева (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 47

— И всё же со времен формирования инстинктов многое изменилось, — пытался я достучаться до сельчан. — Та еда, что кажется нам вкуснее — более питательная, дает больше энергии. Раньше люди жили по 30 лет, и эволюции было все равно, что за холестериновые бляшки и лишний вес образуются годам к 60. Эволюцию интересовало, хватит ли первобытному человеку энергии прямо во сейчас убежать от разъярённого мамонта. Сегодня нам не нужно делать из себя склад жира на случай, если придётся голодать, так как с голодом в СССР покончено безвозвратно. Поэтому, если хотите жить долго и счастливо — уберите из своего рациона всю вредную пищу. Ну или хотя бы употребляйте её редко и в малых количествах. И о курении…

Моя лекция особого энтузиазма у присутствующих не вызвала. Да и я сам понимал, что выступил для галочки. Опять же, фокусов с гипнозом не показывал, а народ-то наживку в прошлый раз заглотил. Ну что ж делать, не всё коту масленица.

Когда я закончил, на сцену неожиданно — не успел я с неё спуститься — поднялся Байбаков. Микрофон брать у меня не стал, впрочем, голосины председателя и так хватало, чтобы его услышал весь зал.

— Товарищи! Как вы знаете, в следующее воскресенье вся страна отмечает Всесоюзный день работников сельского хозяйства[5]. По такому случаю в Доме культуры состоится концерт художественной самодеятельности. Может быть, и я что-нибудь сыграю да спою, — скромно заметил Фёдор Кузьмич. — А самое главное, что гостями концерта станет знаменитый на всю область — да что там область — на весь Советский Союз хор профсоюзов из Пензы. Я с их руководителем Гришиным договорился, тот пообещал, что приедут и отработают целое отделение. И сам он тоже будет. Вот такой вот нам, сельчанам, подарок! Информация завтра же появится на стенде у входа в Дом культуры.

— Обязательно, — поддакнул стоявший рядом Кузькин.

И первый зааплодировал. Его поддержал весь зал, и под овации зрителей мы с довольным Байбаковым спустились со сцены.

Надо же, ведь как раз несколько месяцев назад, бродя по Пензе, я думал о том, как бы мне к Гришину подобраться, исцелить его от накопившихся болячек, в первую очередь от ишемической болезни сердца, которая сведёт его преждевременно в могилу. А оно вон как, рыбка сама в руки плывёт. Однако всё равно ещё неясно, как мне заставить Октября Васильевича согласиться на оздоровительный сеанс, под каким вообще соусом это подать. Впрочем, как говорится, будет день — будет и хлеб. Что-нибудь придумаем.

[1] Чувство собственной важности

[2] ЭКО — экстракорпоральное оплодотворение. Вспомогательная репродуктивная технология, чаще всего используемая в случае бесплодия.

[3] Прокладки из резинового материала, находятся на дужках

[4] МТС — машинно-тракторная станция

[5] Всесоюзный день работников сельского хозяйства в СССР с 1966 года отмечался во второе воскресенье октября

Неделя пролетела как один миг, вся в трудах и заботах. Что у меня, что у Евдокии на её птицеферме, дел хватало. К ним в понедельник поступила новая партия закупленных в Голландии несушек. Уже здесь выяснилось, что «голландки» не очень хорошо адаптируются к нашим условиям и кормам, десятка полтора за неделю погибли, а из-за стресса ещё живые пока неслись крайне нерегулярно. Так что приходила Евдокия домой поздно, уставшая, и в такие дни, если я возвращался раньше, готовка ужина ложилась на мои плечи.

У меня за эту неделю случились два выезда за пределы Куракино. Первая поездка была в село Долгоруково, где пожилая женщина слегла с гипертоническим кризом. Таблетка «Адельфана» не помогла, вызвали врача, вот мы с Семёнычем и помчались. Больную транспортировали в амбулаторию и положили под капельницу.

А в пятницу, не успел занять место после утренней планёрки в своём кабинете, как пришлось ехать на заимку лесника, расположенную в нескольких километрах от маленького села Александрово-Ростовка. Лесник с вечера загибался с почечной коликой, и под утро его жена пешком отправилась в село, где из сельсовета позвонила в амбулаторию.

Чемоданчик с набором всего необходимого мне достался по наследству от Вяземской. Схватил — и к Семёнычу, который в гараже копался под капотом своей «ласточки».

— К леснику? Это Потапенко который? Бывал я у него на заимке однажды. Пасека у него там хорошая, мёду с собой давал. В этот раз ему, похоже, не до мёда. У меня ведь тоже как-то колики были, ух, врагу не пожелаешь! Ладно… Хотел я было карбюратор почистить, но теперь, похоже, в другой раз. Дай бог, туда-обратно сдюжит.

Ночью прошёл дождь, и грунтовая дорога раскисла, так что дорога заняла минут сорок. Пасека, кстати, о которой упоминал Абрикосов, имелась. Правда, в отдалении, к ней вела небольшая просека, так что количество ульев я с дороги посчитать не смог. Причём довольно приличная, на два десятка ульев. И «ГАЗ-69» я увидел, тот стоял просто под навесом. Выходит, лесник при колёсах, вполне подходящих для сельской местности.

Встречать нас вышла супруга болезного Настасья Кирилловна, вместе с ней на крыльцо выскочила собака, причём породистая, спаниель. Обнюхала нас с Семёнычем и помахала хвостом, вроде как приветствуя.

Сам же Андрей Юрьевич Потапенко — кряжистый мужик под пятьдесят с двухдневной щетиной на лице — лежал на мощной, сколоченной из дуба двуспальной кровати. Приступ у Потапенко, со слов его жены, был серьёзный. От боли бедолага ночью чуть ли не стенку не лез, метался из угла в угол, лишь под утро, обессиленный, провалился в какое-то полубессознательное состояние. При моём появлении лесник открыл глаза, разомкнул пересохшие губы и просипел:

— Ты кто?

— Это доктор, Андрюша, — засуетилась Настасья Кирилловна. — Из Куракино приехал. Сейчас он тебе поможет.

У больного ещё и температура подскочила до 38,8. Впрочем, это обычное явление при приступе мочекаменной болезни.

— Покажите, где болит? — спросил я Андрея Юрьевича.

— Вот тут.

Он приложил ладонь к левой нижней части живота. Понятно, скорее всего, камешек застрял в мочеточнике. Но это моё умозаключение, а по логике вещей нужно делать рентгеноскопию. Дальше проводить медикаментозную камнеизгоняющую терапию с назначением мочегонных, спазмолитиков и обезболивающих препаратов. Если камень большой — оперировать.

Всё это значит, что больного придётся везти в Сердобск. Это до часу времени, да ещё по кочкам, в районной больнице, опять же, пока все предварительные процедуры проведут для установки диагноза. Впрочем, это уже не моя забота, сдам в приёмном покое с рук на руки — и назад в Куракино.

Я вколол в ягодицу болезному но-шпу и анальгин, после чего сказал стоявшей рядом со скорбным видом женщине:

— Придётся везти вашего мужа в Сердобск.

Та со вздохом кивнула:

— Раз надо — везите.

— Бензина хватит, — поддакнул Семёныч. — Если что, перед обратной дорогой в Сердобске заправимся, у меня талоны есть.

— Ну и отлично, — кивнул я, и повернулся к Настасье Кирилловне. — Вы с нами?

— Никуда она не поедет, — неожиданно твёрдо заявил Потапенко. — На кого хозяйство оставим? Кто о пчёлках позаботится? Кто будет подкармливать пыльцой зимний молодняк? Один поеду!

Я переглянулся с супругой лесника, та отвела взгляд.

— Ну что ж, пчёлы — дело серьёзное, — пожал я плечами. — Как вы себя чувствуете?

— Вроде малость отпустило.

— Это обезболивающее действует. До машины сами дойдёте?

— Да уж как-нибудь.

Потапенко с кряхтением сел на кровати, и в этот момент в окно забарабанил дождь. Блин, вот только тебя не хватало! Дорога и так не пойми какая, а сейчас вообще будет сплошное болото. Не факт, что наш вездеход где-нибудь не сядет.

Тем временем Потапенко не без помощи подававшей ему одежду жены облачился в полосатую рубашку с длинным рукавом, и серые ватные штаны. На ноги натянул резиновые сапоги с отворотами, сверху накинул брезентовую плащ-палатку с капюшоном.

Тут вдруг охнул, схватившись за левый бок. Даже псина шарахнулась в сторону. Понятно, от всех этих телодвижений