Главред: назад в СССР 4 (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич - Страница 15

— Ну что, товарищи, начнем? — я с улыбкой обвел взглядом свой кабинет, ставший на некоторое время звукозаписывающей студией. — Рассаживаемся, доктора. Настраивайтесь на позитив, держите себя естественно, расслабленно. Не стесняйтесь, пейте чай, а конфетки приберегите на потом, чтобы дикции не мешали.

Девушки присели на стулья друг напротив друга, я разместился в противоположном от своего начальственного кресла конце стола. Лене Фельдману, конечно, не очень удобно будет снимать, но по-другому вся композиция будет ломаться.

Я мельком взглянул на Аглаю — волнистые локоны спускались к плечам в безупречном белом халате. Волевой носик вздернут, ресницы густые и кажутся бесконечными. Затаив дыхание, аккуратно скользнул взглядом вниз, к изящным длинным ногам в обтягивающих модных сапожках. Еще и замшевых. Это, конечно, нужно уметь так выглядеть снежной зимой… Так, Кашеваров, включай мозг, он тебе понадобится.

— Здравствуйте, товарищи! — бодро начал я, выдержав небольшую паузу после того, как Дорофей Псоевич включил запись. — Мы рады представить вам первый выпуск аудиопередачи «Беседы о важном». Сегодня мы говорим об опасности инфекционных заболеваний, и у микрофона я, ведущий Евгений Кашеваров. Помогать мне будут эксперты-медики — врач-кардиолог Аглая Ямпольская и врач-инфекционист Варвара Строгова. Здравствуйте!

— Добрый день, — улыбнулась Аглая.

А уверенно она держится, это прекрасно!

— Здравствуйте! — звонко сказала Варвара Афанасьевна, от неожиданности прикрыв себе рот ладошкой. — Ой, извините…

— Ничего страшного, — успокоил я Строгову, чтобы не зажалась еще сильней. — Это пробная запись, сейчас пойдет уже основная. Дорофей Псоевич, прошу вас!..

Хлыстов ободряюще улыбнулся Строговой, потом Аглае, деловито отмотал пленку назад и снова включил запись.

А вот теперь поехали!

[1] Глушение британской радиостанции BBC действительно было прекращено 21 января 1987 года.

В моей прошлой жизни запись подкастов была поставлена на поток. Не могу сказать, что передачи, выпускаемые районным порталом, имели бешеную популярность, сравнимую с федеральными проектами, но своя аудитория у них точно была. Счетчики просмотров, а точнее прослушиваний, говорили об этом весьма красноречиво.

Главный секрет, помимо, конечно же, профессионального подхода, заключался в аутентичности материала. Так говорил наш главред Игорь, а на обычном русском это звучало как «свое, родное, местное». Мы записывали подкасты об истории любгородских улиц, обсуждали предвыборные баталии, говорили с психологами и даже пытались играть в строгих кинокритиков. Принималось это все на ура, потому что провинциальная публика — народ благодарный. Был бы контент, а потребитель найдется.

То же самое касалось и видеороликов — основным поставщиком была Тверь с ее РИА, то есть региональным информационным агентством, но потом мы научились делать их сами. Опять же на нашей стороне был прогресс, потому что записывать видео можно было не только на профессиональную камеру, но и на смартфон. Решали темы и качественный монтаж. Угадал с интересами жителей, проявил творческую смекалку — получи просмотры на Ютьюбе и прочих аналоговых площадках вроде отечественного ВК или Дзена.

То ли дело в Советском Союзе восьмидесятых! Фактически мы готовили наш первый подкаст на коленке, потому что из оборудования у нас только громоздкая «Электроника-302» с микрофоном и несколько отнюдь не дешевых аудиокассет. Боже мой, как вспомню все эти заморочки вроде проблем с лентопротяжным механизмом, когда звук замедляется и начинает «тянуть». Или, например, кассету вдруг «зажевало», и хорошо еще, если лента не порвалась. Хотя ведь мы, помню, ее клеили — как говорится, голь на выдумки хитра. А перемотка кассеты карандашом? Если раньше, до моего переноса сюда, это была ностальгия, то теперь самая что ни на есть повседневность. И трек ты нужный не выберешь, приходится перематывать наугад. Впрочем, и тут отдельные виртуозы учились на глаз по толщине намотанной на бобины пленки определять, с какого места заиграет запись.

— Отлично! — с улыбкой подвел я итог, когда мы, наконец, завершили запись. — Дорогие коллеги, всем спасибо! Аглая Тарасовна, Варвара Афанасьевна, вам отдельная благодарность. Можете быть свободны.

— Спасибо, Евгений Семенович, — смущенно и в то же время радостно проговорила Строгова. — Глаш, ты пойдешь?

— Пожалуй, останусь, если товарищи журналисты не против, — улыбнулась Аглая.

— Не против, — кивнул я. — Валечка, организуйте, пожалуйста, Варваре Афанасьевне машину, если водители свободны.

— Что вы, я сама дойду… — смущенно проговорила Строгова. — Тем более что автобусы хорошо ходят.

— Варечка, не спорь с товарищем Кашеваровым, — Аглая прищурилась. — На улице снег и мороз.

Молодая инфекционистка вновь рассыпалась в благодарностях, освободившийся Леня Фельдман галантно проводил ее и помог одеться, а я повернулся к своей невесте.

— А что вдруг поменялось? — я удивленно округлил глаза. — Когда я вас обеих звал на запись, ты отказалась от черной «Волги»!

— Необходимости не было, — пожала плечами Аглая. — Погода еще не испортилась, да и вообще, я-то человек приближенный, получается. Не хочется пользоваться привилегиями. А вот доктора Строгову до дома доставить — это дело правильное. Как специалиста со стороны.

— С вами приятно иметь дело, товарищ Ямпольская, — улыбнулся я.

— Вы уже не раз это говорили, товарищ Кашеваров.

— И вы еще не раз это снова услышите…

Раздалось легкое тактичное покашливание, и я понял, что мы слегка увлеклись. Дорофей Псоевич смотрел на нас, и его моржовые усы даже слегка приподнялись от еле сдерживаемой улыбки.

— Прошу прощения, Евгений Семенович, — сказал он. — Сколько нужно копий записи?

— Давайте для начала десять, — прикинув количество заведений в городе, ответил я. — Потом будем корректировать тираж исходя из спроса. Успеете к завтрашнему утру?

— Спрашиваете! — усмехнулся Хлыстов. — До завтрашнего утра я бы и двадцать сделал. Кассеты только нужны. Сами понимаете…

Он недвусмысленно потер пальцами друг о друга, изображая подсчет купюр, и виновато развел руками.

— Думаю, этот вопрос мы решим, — успокоил я радиокорреспондента. — Столько хватит?

Я достал из кармана и отсчитал несколько купюр из пачки, выданной мне Поликарповым. Он сказал, что это для нашего общего дела, а советский подкаст, на мой взгляд, сюда однозначно подходит. Оружие для разгрома идеологического противника.

— Более чем! — обрадовался Дорофей Псоевич, но потом осекся. — Погодите… Вы же не из своих, надеюсь?

— Это как раз специальный бюджет, — я успокоил радийщика. — Выделено советским государством на наши творческие эксперименты.

— Тогда до завтра, Евгений Семенович, — Хлыстов протянул мне ладонь для рукопожатия. — С утра у вас уже будут копии. Аглая Тарасовна, мое почтение!

Дорофей Псоевич покинул мой кабинет, ставший теперь еще и временной студией звукозаписи, и мы остались с Аглаей вдвоем.

— Домой-то собираешься, трудоголик? — с улыбкой спросила девушка.

— От такой слышу, — подмигнул я. — А что, уже пора? Ох ты, и правда!..

Я посмотрел на часы — рабочий день уже давным-давно закончился, и время близилось к ужину. Четверг ожидался насыщенным, а потому в оставшиеся до ночи часы хотелось по максимуму побыть вдвоем.

Дорофей Псоевич ожидаемо не подвел, и утром в приемной меня уже ждали десять новеньких подписанных аудиокассет. Сам Хлыстов убежал дальше по своим делам, меня не дождался, но передал через Валечку, что будет на корпункте доступен по телефону. Я кивнул и вошел к себе в кабинет, с благодарностью приняв от секретарши чашечку кофе. До этого я, правда, выпил такую же вместе с Аглаей — спать мы легли очень поздно, не в силах оторваться друг от друга, а потому заряд бодрости быстро иссяк.