Ведьма в академии магии. Пески времени - Огненная Любовь - Страница 1

Пожелтевшие листья срывались с деревьев, хрустели под ногами, словно снежный наст. Укутав шею теплым шарфом по самый нос, спрятав подмерзающие руки в карманы плаща, я медленно брела через парковую аллею к воротам академии.

На самом деле идти никуда не хотелось. Настроение соответствовало погоде, то есть было паршивым. Но и в комнате прятаться уже не осталось сил. Допрос, начатый вчера соседками, продолжился и утром, но я не желала им ничего рассказывать.

Мне вообще говорить не хотелось. Ни с кем. Спрятавшись под одеялом вечером, я думала, что утром станет легче, а в голове прояснится, но нет. Как и вчера, я по-прежнему не знала, что делать, а единственным моим желанием было сбежать.

– Тиана Бейн, ты станешь моей женой?

– А сколько вам лет?

Это все, что я смогла прошептать. В голове моей не было ни единой мысли, настолько я оказалась поражена услышанным. Испуганно смотрела в пожелтевшие глаза ведьмака и не понимала: он точно задал этот вопрос именно мне? Наверное, точно. Ведь в столовой академии больше никого не было.

– Много, – усмехнулся Барсвиль, успокаивающе поглаживая мои ладони. – Так что насчет твоего ответа?

Неожиданно для себя я стремительно поднялась на ноги. Покачнулась, но устояла. Для этого пришлось как следует вцепиться в стол.

Вино оказалось и вправду легким – в этом директор ведьмовской академии не соврал, потому как выпивалось оно очень легко, но при этом имело двойное дно! Точнее, это у меня перед глазами неожиданно задвоилось…

– Знаете, а ведь поздно уже, – вспомнила я, глянув на темную ночь за окнами.

Окон на противоположной стене было то ли пять, то ли шесть, хотя раньше их такого количества в столовой я не замечала.

– В общем, поздно уже, – протараторила я, высвобождая ладонь из теплого плена чужих пальцев. – Меня девчонки там, наверное, потеряли. Всего вам доброго и спасибо за ужин.

К большим двустворчатым дверям я ринулась как метлой огретая, напрочь забыв о том, что в такое время они по обыкновению закрыты.

– Тиана, не…

– Djeneiro! – почти выкрикнула я и повторно дернула ручку на себя.

Замок совершенно точно щелкнул – наговор сработал, но дверь почему-то по-прежнему не открывалась.

– От себя, – толкнул несчастную створку поравнявшийся со мной ведьмак.

– Спасибо, – пролепетала я, не зная, куда спрятать глаза. – Ну я пошла.

В темную лунную ночь из главного корпуса академии я просто сбегала, так ни разу и не оглянувшись. И это хорошо, что госпожа Кельт еще не успела запереть двери женского общежития. К ней в комендантскую я ворвалась запыхавшимся ураганом.

– А можно мне… фу-у-ух… постельное белье?

– Что? Не помирились, горе ты мое луковое? – поинтересовалась она с тяжелым вздохом. – Первая любовь… она всегда такая – сложная. Впрочем, вторая тоже ничем не отличается. Иди уже, сама принесу.

И она принесла. Пока я стелила себе постель, девочки осторожно пытались вызнать, что случилось. Даже отвара мне предлагали успокаивающего. А я сама не знала, что случилось. Вроде и хорошо все, даже замечательно, радоваться должна, но почему-то страшно очень. Так страшно, что сердце колотится.

Я даже к ведьме-знахарке сходить хотела, но что я ей скажу? То-то и оно, что причин для страха как бы и нет, а сам страх – есть. Да такой, словно плохое что-то случится. Вот прямо сейчас.

Добравшись до ворот, я поздоровалась с орком-привратником. С тех пор, как защиту академии усилили, ему было поручено опрашивать студентов, во сколько те планируют вернуться из города.

Я намеревалась провести вне академии весь этот день, чтобы вновь не отвечать на неудобные вопросы. Да и не видела я толком прилегающий к академии городок. Родители редко брали меня с собой, все чаще оставляя дома с малышней, так что как следует рассмотреть хоть какой-нибудь город мне хотелось очень даже. Они ведь совсем не походили на деревни с их двух- или трехэтажными домами, лавками на каждом шагу и фонарными столбами, что освещали улицы.

Но перво-наперво я искала почту. Письмо родителям можно было отправить прямо из академии: госпожа Кельт каждое утро передавала конверты в город, но мне показываться ей на глаза после вчерашнего было просто-напросто стыдно.

В своем письме, написанном на скорую руку, я, как и прежде, рассказывала о занятиях и преподавателях, старательно избегая упоминаний о директоре ведьмовской академии.

Казалось, если напишу о нем хоть строчку, родители сразу поймут, что дело нечисто. Что их дочка влюбилась по самые уши и теперь не ведает, что с этим делать.

А еще в своем письме я просила выслать мне немного денег. Я могла обойтись и без повседневного платья, но без теплых чулок в холода было совсем никак. Как и без сменного белья: все мои немногочисленные пожитки сгорели при пожаре.

– Вам в следующее здание, – ответила мне милая женщина в красивой темно-синей меховой курточке поверх теплого платья с кринолином.

Поблагодарив ее, я пошла дальше по тротуару. Как и дорога, он был вымощен серым камнем. Мимо проезжали кареты, редко – всадники. Один раз между тяжелых туч даже пролетел желтый дракон, бросив на улицу и дома внушительную тень, отчего на миг стало совсем темно.

Страх не отпускал. Отвлекая себя разными думами, я шла все медленнее, а у почты совсем остановилась.

Просить денег у родителей с моей стороны было просто эгоистично. Расходов с младшими у них и так было много: они росли как на дрожжах и изнашивали вещи и обувь до состояния тряпок.

На каждый сезон родителям приходилось им что-то покупать. Чтобы свести концы с концами, отец редко бывал дома, пропадая либо в кузнице, либо на охоте. Мать сама занималась огородом, делала заготовки, а теперь и скотина осталась на ней, и малышня.

Это я, как старшая, должна была им помогать, денег высылать. А я не то что их – себя обеспечить не могла.

А ведь ведьма – это в первую очередь всегда стабильный и при этом щедрый заработок – нам так почти на каждом занятии говорили. Даже если я отучусь всего год и пройду только общий курс, все равно получу диплом, по которому смогу дежурной ведьмой в какой-нибудь деревеньке работать, как бабушка Аглонья.

Вспомнив про бабушку Аглонью, чей дар получила, я внезапно вспомнила и про ее часы, что висели у меня на шее. Серебряные, их наверняка можно было продать. Тогда бы я купила себе все необходимое и, наверное, даже родителям смогла бы денег отослать.

А если они очень ценные, может, и на мелкие расходы что-то осталось бы. Большего и не надо. В академии кормили хорошо, крыша над головой имелась, теплый плащ и сапоги выдавали.

Конечно, часы было жалко, но ведь жили же другие студенты как-то без них. Да и не только студенты. У того же Барсвиля я таких часов не замечала.

Настроение вмиг поднялось. Повеселев оттого, что наконец нашла выход, я хотела спросить у кого-нибудь из прохожих, где поблизости можно отыскать скупщика. Даже часы из-за ворота достала, боясь передумать, но, взглянув на их циферблат, мгновенно похолодела.

На этот раз единственная стрелка в форме метлы указывала на смертельную опасность. Рядом остановилась черная карета, но, застыв, я даже не обратила на нее внимания.

До тех пор, пока меня в эту карету не затащили.

– Удивлена? – ухмыльнувшись, поинтересовался Пелин, прежде откинув глубокий капюшон черного плаща.

Я тут же ринулась к дверце, собираясь покинуть экипаж прямо на ходу, но, больно схватив за плечо, старшекурсник резко бросил меня обратно на скамейку.

– Да не рыпайся, хуже будет. Мы здесь недалеко прокатимся. – Он зажег на ладони внушительный огонек, явно демонстрируя мне свои намерения.

– Куда прокатимся? – едва дыша, прошептала я.

От нахлынувшего ужаса у меня ком встал в горле. Сердце колотилось все сильнее, а я до побелевших костяшек сжимала бабушкины часы.