Главред: Назад в СССР. Книга 3 - Савинов Сергей Анатольевич - Страница 3

– Спасибо, – поблагодарил я и придвинул поближе картонную папку с веревочными тесемками.

На ней через шрифтовой трафарет было жирно выведено: «Любгородский правдоруб. Журнал».

Интересные дела творятся в нашем городе!

На изучение второго за сегодняшний день самиздата у меня ушел час. Я буквально провалился в чтение сброшюрованных скоросшивателем листков писчей бумаги, погружаясь в теневую журналистику восьмидесятых.

В университете нам рассказывали о самопале времен цензуры, подробностей добавила старая гвардия, вспоминая, как кто-то доставал «Архипелаг ГУЛАГ», «Доктора Живаго» или «Мастера и Маргариту», а кто-то – эссе запрещенных философов. Но все это относилось к художественной литературе и публицистике. А тут прямо-таки настоящий журнал, еще и размноженный на несколько экземпляров, судя по следам от копирки. И мне зачем-то его подбросили, хотя явно понимали, что самопал и так дойдет до редактора официальной районной газеты. Планировали ускорить процесс?

Написано в «Правдорубе», к слову, было много всего шокирующего для советского человека. О действиях продотрядов и продразверстке, о периоде немецкой оккупации и наших местных коллаборационистах, о ГУЛАГе, о затоплении расположенной неподалеку от Любгорода-Андроповска Корчевы, исчезнувшего российского города. Как и Молога в Ярославской области, он погрузился в пучину рукотворного моря, после чего был предан забвению и оброс легендами. Но главное – таинственный автор (или даже целый коллектив) откровенно нападал на строительство новых АЭС в Союзе. Словно прямой вызов мне, причем уже второй за день. Я еще раз просмотрел последнюю статью.

Листы, на которых она была напечатана, немного отличались от остальных. И это давало повод предположить, что готовили ее наспех, вставляя уже в готовый «номер» самиздатовского журнала. Еще интересно, что вышла критика АЭС день в день с материалом Зои, опубликованным в официальной районке. Неужели так зацепило, что человек за несколько часов статью набарабанил? В принципе, технически это несложно, если твоя цель – исключительно удар по эмоциям. Или же кто-то знал о репортаже Шабановой… Так, ладно, что-то я глубоко начинаю копать. Мы же заранее готовились, информация могла и случайно просочиться. К тому же с момента запуска второго блока уже почти неделя прошла. Так что вовсе не обязательно, что это ответ на нашу статью. Вернусь к чтению.

Несмотря на откровенную чернуху, которая просто била ключом по моим мозгам, сама подача увлекала. Причем что-то мне даже показалось знакомым – я как будто бы уже читал подобное в своей прошлой жизни. Впрочем, неудивительно: наш холдинг вел сразу несколько исторических проектов о Любгороде и всей Тверской области. И… Мысль была совсем близко, но ухватить ее за хвост никак не получалось.

Трель звонка заставила вздрогнуть и вернуться в реальность.

– Евгений Семенович, на линии Анатолий Петрович Краюхин, – я схватил трубку коммутатора и услышал взволнованный голос Валечки.

– Евгений Семеныч? – я не видел первого секретаря, но хорошо представлял, что сейчас он подобен Везувию. Вот-вот взорвется и засыплет все вокруг пеплом. – Бери машину и немедленно ко мне! Ситуация безотлагательная!

Еще только собираясь, я уже знал, на какую тему будет разговор. Краюхину наверняка тоже попался на глаза номер «Правдоруба». И тоже вряд ли случайно – ощущение, будто кто-то специально разнес экземпляры едкого самиздата по всем ключевым фигурам нашего города. Интересно, уже нашли злоумышленников? А то есть у меня кое-какие мысли…

– Смотрите-ка, Евгений Семенович, в райкоме сегодня людно, – водитель Сева показал на забитую парковку возле бетонного здания.

Наверное, с десяток машин, и сплошь черные «Волги». Сомнений нет, собрание у Краюхина предстоит жарким. Едва я зашел в кабинет первого секретаря, мои подозрения тут же подтвердились. Сам Анатолий Петрович, второй секретарь Козлов, председатель исполкома Кислицын, главный комсомолец Жеребкин, полковник Смолин и еще ряд партийных деятелей рангом поменьше. Их имен я не знал или не помнил, да это и не важно. А вот чекист Евсей Поликарпов одной только своей персоной подчеркнул серьезность момента.

– Вот и Кашеваров, – Краюхин громогласно объявил мой приход. – Проходи, Евгений Семеныч, садись. Мы тут с товарищами уже немного подискутировали… Ты ведь это тоже видел?

Он швырнул на стол экземпляр «Правдоруба», и самопальный журнал со скрипом проехался по полированной поверхности. От него отделилась чуть смятая листовка – такая же, как и на стенде рядом с редакцией. Люди за столом обменялись репликами, кто-то покачал головой.

– Видел, – подтвердил я, взяв брошюру в руки и пролистывая, словно она могла как-то отличаться от той, что принесли мне. – И даже читал.

– Ну, и что скажете, товарищ Кашеваров? – спросил Кислицын, явно пытаясь развить бурную деятельность. – Как вам это… с профессиональной точки зрения?

– Если говорить откровенно, – начал я, и все моментально затихли, – написано хорошо. Я про журнал, если что, а не про этот листик.

По кабинету пронесся возмущенный ропот. Партийные деятели были недовольны.

– А что? – я обвел их взглядом. – Хотите дежурных фраз об антисоветчине? Да вы и сами все прекрасно понимаете. У меня спросили, что я думаю про журнал, и я ответил. Написано хорошо, человек явно подготовленный. А то и целый коллектив потрудился, что вернее всего.

– И вы со всем этим согласны?! – выкрикнул побагровевший Жеребкин, секретарь райкома ВЛКСМ. Нет, Вася Котиков определенно смотрелся бы лучше на его месте. Не того человека выбрали представлять интересы молодежи.

– Я сказал, что самиздат подготовлен грамотно, – вежливо и спокойно ответил я. – А признание качества формы еще не означает согласия с содержанием.

– Тихо все, – беззлобно сказал Краюхин. – Дайте Кашеварову договорить. Не маленькие тут собрались, так что будем разбираться без лозунгов, а по делу.

Жеребкин стыдливо отодвинулся назад, чтобы мне его было хуже видно, а я продолжил, собирая на себе изучающие взгляды опытных партийных бонз. Особенно внимательно смотрел Поликарпов, но он и так это по долгу службы обязан.

– Скажу честно, мне было интересно читать эту брошюру, пусть ее содержание и откровенно антисоветское, – говорил я. – Более того, я даже почерпнул для себя кое-что интересное в плане стилистики и подачи… Так что наш неизвестный идеологический противник силен, и недооценивать его точно не стоит.

– Да Котенок это! – раздраженно воскликнул второй секретарь Козлов. – Больше некому!

– Может, он и имеет отношение к «Правдорубу», – сказал я. – Но к листовкам – вряд ли. Я его видел перед задержанием, и он искренне негодовал, что на него хотят повесить безграмотные цидульки.

– Мало ли, что он там говорить будет! – вновь возмутился Жеребкин.

Его пышущее праведным гневом лицо было столь же красным, что и кулаки, которые явно чесались набить морду всем этим отщепенцам, вздумавшим порочить советский строй. Признаться, я думал, что во главе комсомольских райкомов должны стоять прагматичные личности вроде того же Краюхина, только моложе. Вот только у нас в Андроповске, судя по всему, думают иначе.

– Я его и не защищаю, – мой голос по-прежнему звучал уверенно и спокойно. – Но Котенок – журналист, был журналистом раньше… Если бы он и писал листовки, то точно не так топорно. Взять те же тезисы про обман с атомной станцией. Я подошел к людям, и из всей толпы они зацепили только пару человек, и это при том, что совсем недавно чуть ли ни каждый готов был наброситься на нее с критикой. И тут вдруг такое фиаско. А теперь вспомните, как слушают Котенка, если он начинает что-то рассказывать. Чушь порой городит, но не оторваться. Так что я скорее поверю, что он печатает журнал, а не расклеивает боевые листки. А во-вторых, на моей памяти он особо и не скрывал своих убеждений…

Я выразительно посмотрел на чекиста, параллельно обдумывая, что у него-то наверняка больше информации.