Вот это жизнь! (СИ) - Леккор Михаил - Страница 34

Парадный шаг, отработка приветствия, работа с оружием — к вечеру новобранцы практически валились с ног, как физически, так и морально. Посмотрев на это горькое горе, Дмитрий решил в первый день их не загонять и разрешил отдохнуть, поужинать, почистить платье и спать.

— Хорошие парни, — негромко сказал Шмидт, подойдя к Дмитрию. Тот только улыбнулся. Вчера он наивно попытался передать новобранцев своему наставнику — сержанту. Тот только руками замахал раздраженно:

— Пока герр Питер не осмотрит парней и не даст добро на принятие их в Преображенский полк, они останутся на тебе. Так что запри их в какой-нибудь дом, а лучше в крепкую тюрьму и держи там до появления государя. А то еще разбегутся, намаешься потом по неопытности.

Дмитрий почесал свою тыковку. Звучит все у Шмидта разумно и реалистично, только зачем сразу в тюрьму. Вспомнил далекое теперь прошлое (отсюда будущее), когда в оздоровительном лагере он уже обучал пионеров ХХI века речевке и ходьбе. Теперь будем и этих учить до появления царя. Шмидт, узнав его планы, только руки развел в восхищении:

— Ну, парень, судя по твоей хватке, тебе предстоит большая карьера. Господь Бог на твоей стороне. Только не умри нечаянно в бою!

Дмитрий только хмыкнул на эти слова и тоже предложил пойти в трактир — пообедать и попить вкусное пиво. Он угощает.

Там они, конечно, засиделись до вечера, и утром Дмитрий имел некоторые признаки похмелья и одутловатое лицо. Нечего пить, особенно пиво!

Новобранцы, которые находились в режиме ослабленного домашнего ареста под присмотром Савелия Гридина (он был старшим на правах старослужащего), завистливо поглядывали, но все-таки молчали, чему Дмитрий был очень рад. И так было тяжко!

Начали с того, чем закончили вчера — строевой подготовкой. Дмитрий прекрасно видел, что детям боярским это занятие навевает смертную тоску, но сделать ничего не мог. Солдатами не рождаются — солдатами становятся. Он вот две учебки прошел и ничего, жив и благоухает!

Но все же ближе к обеду пришлось построить всех в одну шеренгу и толкнуть краткую речь, объяснив особенности этого этапа и его обязательный характер. Только пройдя обучение можно попасть на войну и проявить доблесть.

Из строя раздался непременный вопрос (команда была вольно, и Дмитрий разрешил говорить):

— Господин сержант, а если война все же начнется, нас отправят недообученными?

Дмитрий хмыкнул:

— Обучитесь вы в любом случае. Преображенец не может ходить, косолапя, или горбить спину. Что же касается войны, государь со мной не советуется. Мал я чином.

В строю раздались смешки.

— Может и посоветуется, — раздался со спины громкий, уверенный голос. Оппа, царь!

Дмитрий немедленно скомандовал смирно и, развернувшись к Петру, застыл.

— Хвалю, — тепло сказал Петр Алексеевич, — не успел приехать, уже запрягли зеленый молодняк подковывать. Ладно пошли, покажешь, кого привез. Кого теперь можно брать, а кого и придется возвращать.

И он нетерпеливо стал оглядывать помещение в поисках новобранцев, а, точнее, уже кандидатов в новобранцы, из которых царь только будет решать, брать ли в полк или отправить в солдаты обычных армейских полков.

— Государь, так вот же они, — нарочито громко сказал Дмитрий, поняв затруднения монарха.

Петр в некоторой оторопи посмотрел на шеренгу солдат, которых воспринял за почему-то незнакомых преображенцев. Рослые, крепкие, глаза веселые, смотрят вперед уверенно. Царь медленно пошел вдоль строя, у одного поправил галстук, у другого сдвинул слишком криво стоящую фузею. Больше замечаний у него не было. Почти гвардейцы!

Петр зримо разозлился. Ведь шутить изволит сволочуга Кистенев, выдавая за новобранцев молодых солдат.

— Что за чертовщина, — искоса посмотрел он на Дмитрия, и громко спросил у стоящего перед ним Петром Морозовым:

— Какой роты, молодец?

Царю явно показалось, что его дурят, а вместо новобранцев поставили почти бывалых преображенцев.

Однако Морозов не подвел:

— Государь, прибыл третьего дня в команде новобранцев. В роту еще не распределен.

— Я, я, герр Питер, это есть новый воин, — вмешался в разговор Шмидт.

Царь посмотрел на сержанта изучающе, — может и его подменили, ха-ха. Не нашел признаков подмены, покрутил головой.

— Только я, государь, немного перевыполнил твой приказ, — несколько виновато заговорил Дмитрий, — ты велел полусотню в рекруты привезти, так я привел полусотню да дюжину.

Петр, немного насторожившийся при первых словах Дмитрия, захохотал:

— Богатыри, таких, как эти, я возьму любое количество.

Дмитрий требовательно посмотрел на парней. Ну не подведите, салаги.

— Рады стараться, государь, — дружно ответил строй. Уже обучили, хотя и слабовато. Ничего Шмидт доучит!

— Хм, ты откуда взял такую гвардию? — спросил он Дмитрия, — кровь с молоком! Еще хочу.

— В Нижнем Новгороде, государь, — напомнил попаданец, — все дети боярские, с детства готовятся к войне, да к военной службе.

— Готовые преображенцы, — не удержался от похвалы Петр, понимая обычных рекрутов от дворян, — молодцы, робята!

— Какой там, — махнул рукой Дмитрий, разворачивая антирекламную компанию, — ходить строем очти не умеют. Шаг так себе. Из пищалей лишь треть стреляла, фузеи только начали держать.

— Ну на все это у нас всегда есть сержант Шмидт. Недели хватит, герр? — спросил он по-немецки.

— Для таких молодцев? Хватит! — уверенно сказал Шмидт, — ветеранами еще не сделаю, но штатскую дурь и эту кривую выправку выбью с пылью.

— Да, государь, а мы ведь с подарком, — вспомнил Дмитрий. По его знаку, стоявший с краю одним из первых Никита незаметно испарился. — Жаловался ты, что в прошлом году любимые чарки у тебя украли. Так эти молодцы помогли мне их найти, а разбойников уничтожить.

Петр сразу заинтересовался:

— Те ли? Покажите-ка? А то чарки не один раз пытались подарить, выдавая за прошлые.

Похвальная подозрительность государя, ловкачи действительно подменят. Никита на большом серебряном подносе — еще одной трофей схватки с разбойниками — с поклоном поднес чарки царю.

Петр внимательно оглядел чарки — Дмитрий перестал дышать — тщательно высмотрел, кивнул:

— Те! Вон буква «а» — покойный Гордон хвастался, что русский язык теперь знает, нашел бумагу для доказательства своих слов, чертяка.

Оглядел весь строй, крикнул весело:

— Молодцы, дети боярские, так и служить изволите!

— Рады стараться, государь! — слаженно прозвучало в ответ.

— Хорошо гаркаете, — не удержался царь, подозвал одного из своих денщиков, что-то прошептал на ухо. Продолжил: — пока поставлю вас в четвертую и пятую роту. Но буду смотреть, вы у меня одни из главных кандидатов в первую, мою любимую роту.

В строю раздался радостный гул. Это при команде-то «смирно»! Дмитрий сделал зверское лицо. Новобранцы, глядя на него, стихли. Петр, чувствуя, что их взгляды сменились от него вправо, с интересом посмотрел на Дмитрия.

Тот не успел разгладить физиономию, чем насмешил царя:

— Да ты готовый дядька для гвардейцев. Если так будешь проводить мои задания, готовь заранее офицерскую шпагу.

— А за чарку я вас сейчас награжу.

Подскочил денщик с солдатами, несших две бочонка. Петр самолично открыл один, кивнул денщику:

— Наливай.

Денщик быстро разлил жидкость по чаркам, запахло водкой.

Второй денщик по знаку царя понес поднос с чарками к строю новобранцев. Петр стал угощать дворян: сначала чарку с водкой, затем на закуску соленый огурец из другого бочонка, принесенного денщиком. По молодости лет некоторым чарка водки была слишком большой дозой, но отказывать царю никто не смел. Царь угощает, честь-то какая!

В итоге строй разделился на две части — впереди стояли трезвые, пускающие слюни в ожидании угощения государи, позади хмельные и даже пьяные, покачивающиеся и сонные. Этим Дмитрий показывал кулак, демонстрируя сталинскую политику «правители приходят и уходят, а народ остается». И этот народ может хорошо получить по мягкому месту после ухода государя.