Подбор персонала в мире оборотней, или HR нигде не пропадет (СИ) - Александровна Алла - Страница 42

И, вместо особняка Оррихов, поехала бы домой спокойненько. И закрылась бы там на все замки. Во избежание, так сказать.

Но, к сожалению, в мире, который теперь стал моим родным, провидиц и колдунов не водится, так что судьбу не предскажешь, не поменяешь.

Остается принимать события такими, какие они есть, и работать с ними.

Вот и работаю… Прямо сейчас и с большим удовольствием.

А разговоры про то, что это изменит или не изменит, оставлю на потом. Должны же быть у девушки маленькие… или не совсем маленькие… слабости?

Главное, не привыкать, а то так и привыкнуть можно…

Максан, теряя берега, возбужденно рычит, уже без всякой осторожности терзая мое, готовое к таким событиям и вообще не сопротивляющееся тело, и я ощущаю себя чем-то, очень аморфным, но сверхчувствительным. Мне кажется, что каждую клеточку организма сейчас пронизывают удовольствие и огонь.

Это немного жутковато… И божественно.

— Ты ничего не изменишь, — хрипит Максан, остановившись на мгновение и сверля меня взглядом, полным безумия, — ничего. Не. Изменишь! Теперь!

Мне хочется сказать: “Посмотрим”, но выходит только маловнятный вздох. Глаза закатываются сами собой и, когда в процессе нашего противостояния, его волосатая лапа жестко ложится на горло, перекрывая доступ воздуха, я улетаю в нирвану.

И утаскиваю своего властного волчару за собой. Он не может сдерживаться, рычит и прикусывает мне шею в порыве страсти, совсем не слабо, больно, обозначая свое безоговорочное владение мной.

Какое бесцеремонное животное, все же… Ох, до чего хорошо…

Перед тем, как в очередной раз отключиться, упасть в сладкую пропасть безвременья, флешбеками перед глазами проходят события вчерашнего вечера, которые и привели меня в постель Максана.

Надо сказать, что всю дорогу, пока мы ехали к особняку Оррихов, Максан вел себя, как зайка. Идеально, то есть. Только глаза, увеличившиеся в самом начале встречи, когда обозначала направление движения и конечную точку, да так и не вернувшиеся к исходным размерам, давали понять, что молчание это — не от деликатности, а от безмерного удивления.

Мне кажется, этот волк раньше времени станет седым, если продолжит слишком плотно общаться со мной.

В самом особняке я сразу же прошла к его отцу в кабинет, Максан двинулся следом и непоколебимо уселся в одно из кресел для посетителей.

Оррих-ан не препятствовал присутствию своего сына, хотя два прошлых раза, когда мы с ним встречались и обсуждали правки к законопроекту о труде, Максана не было.

Я, с гордостью в голосе и сердце, представила свое детище, Оррих впечатлился и… И далее мы в течение четырех часов дополняли и вносили правки в формулировки!

До чего это было напряженно, не передать!

Во-первых, я не юрист и никогда не претендовала, а тут, в этих пунктах и подпунктах, хорошему бы юристу покопаться. Но, когда я намекнула Оррих-ану на это, он тут же отмел мое предложение. Завтра ему предстояло выступление в Совете, до этого времени никто посторонний не должен был знать о сути нового законопроекта. Это я как раз понимала, конкуренты не дремлют, а новое направление в законодательстве, которое, в перспективе, способно развиться в очень даже серьезную сферу влияния — не тот кусок, который хочется терять по глупости. Потому пришлось, скрипя зубами, терпеть, продираться через формулировки, которые тут, в этом прекрасном новом мире, были не менее заковыристыми, чем в нашем.

Но нам, HR-ам, умеющим согласовывать любые, даже самые безумные проекты с начальством, умеющим выбивать под это дело нехилые бюджеты, используя заковыристый язык обоснований и отсутствия прямой и кривой логики, не страшен юридический язык! Главное — нахрап, наглость беспримерная и полная отмороженность. Три коня апокалипсиса бюджета департамента HR!

Ну, и во-вторых, я же с печатными машинками вообще на “вы”. А здесь пришлось совершенствовать навык, все по тем же причинам. Оррих-ан, на мой взгляд, слегка перемудрил с конспирацией, чем бы обычная машинистка помешала? Тем более, какая-нибудь проверенная, преданная клану… Но протестовать я не стала, согласилась, что лучше перебдеть, чем недобдеть, и, в итоге, выползла из кабинета старейшины уже чуть ли не в час ночи.

Максан, кстати, тихонько растворился в пространстве где-то в районе одиннадцати, и я ему жутко завидовала и негодовала по поводу такой несправедливости. В конце концов, это и его шкурный интерес! Мог бы и сам осваивать того печатного монстра, что стоял в кабинете его отца!

В общем и целом, я выдохлась так, что едва ноги тащила, а потому не стала отказываться от любезного предложения Оррих-ана переночевать в моей бывшей комнате.

И, кстати, на тему моего побега мы тоже поговорили наконец-то, а то до этого как-то удавалось избегать таких разговоров.

— Я понимаю тебя, Сандрина, — кивнул Оррих-ан, когда мы, уже подготовив проект и вступительную речь старейшины для Совета, сидели и мирно перекусывали холодным окороком под клюквенным соусом, — и я жалею, что Максан был столь… Нетерпелив. Но ты должна его понять, Брачная луна влияет на нас совершенно по-особому. И Максан просто не думал, что говорил в тот момент…

— Я это уже поняла, — кивнула я, — но ведь никто бы меня от него не защитил этой ночью, да?

— В эту ночь волки выбирают себе женщин… И, если женщина согласна, никто не может встать между ними. Ты была бы согласна?

— Нет, конечно! — удивилась я, — иначе зачем бы мне сбегать?

— Но тогда Максан ничего бы не сделал, Сандрина, — спокойно сказал Оррих-ан, — у нас не древние времена, когда ухаживания за женщиной ограничивались хватанием ее за холку зубами. Мы уже давно научились разговаривать. Конечно, звериные инстинкты иногда берут верх, но даже в этом случае женщина может не согласиться…

Я молчала, удивленная его словами.

Похоже, я, по незнанию, слишком остро среагировала на приказной тон Максана, который он не смог сдержать из-за стресса и Брачной луны.

Скорее всего, каждой женщине в этом мире известно, что силой ее никто никуда не утащит… Каждой, но не мне. Я искренне была уверена, что Максану никто ничего не сможет противопоставить: богатый, властный, наследник огромной корпорации, будущий глава клана Оррихов… В нашем мире это равнялось… ну, не знаю… сенаторскому сыну? Наследнику миллиардной империи, которому вообще никогда ни в чем не отказывали?

Получается, аналогии сыграли со мной дурную шутку.

— Мне жаль, что Максан потерял возможность… Стать твоим мужчиной, — продолжил Оррих-ан, — но ты все же осталась под защитой клана, ты ведь знаешь это?

— Эм-м-м…

— И тебе не нужна защита Шшарсов.

— Но я…

— И я готов поучаствовать в твоем деле, вложиться в твое бюро… Если ты не захочешь вернуться в “Ортан”, конечно же. Я был бы рад.

И, пока я переваривала новую шокирующую информацию, где я, получается, не одна против мира, а просто все неправильно поняла, Оррих-ан поблагодарил за участие в проекте, выписал мне чек на сумму, в половину большую, чем мы договаривались изначально, и отправил отдыхать.

И думать.

Я шла по коридору, сжимая чек в потеющей ладони, и размышляла над тем, что этот мир и в самом деле невероятно добр ко мне.

И все сложности, которые я испытывала до сих пор… Их, конечно, много, но когда я боялась препятствий?

И все же, надо признать, что часть этих сложностей я сама себе создала. Просто из-за того, что не до конца разобралась в новом для себя мире.

Хотя, все во благо, как говорится… Если бы не побег и мощный пинок под зад, неизвестно, когда бы я решилась, и вообще, решилась ли на создание чего-то своего. И не обрела бы независимость, невероятно ценную для женщины в этом патриархальном обществе…

Я на мгновение представила, что было бы, если б Максан сдержал свои животные порывы, и все катилось бы дальше, по накатанной… Возможно, что и этого законопроекта не было бы… Или был бы, но позже.

Я шла по коридору и обдумывала возможные варианты развития событий, чуть-чуть разомлевшая после тяжелого и слишком уж затянувшегося трудового дня, с головой, переполненной мыслями, а потому не сразу заметила, что уже пару минут как не в одиночестве.