Внутри невидимых стен - "Хамки" - Страница 68

– Лика! – шепотом позвал он, но ответом была лишь тишина. – Кодринка? Брастейка?

Ничего, только мерное покачивание повозки. Макс попробовал перевернуться, но это ему не удалось. Парень был смотан целиком: не пошевелить ни рукой, ни ногой. Извиваясь, он все же сумел осмотреться и понять, что вляпался по самые уши. Оружия ни на своем месте, ни в поле зрения не было, Лики и стражниц – тоже. Он лежал на полу крытой телеги, которая куда-то ехала. Куда? Вероятно, в храм. Если бы Макса хотели просто убить, он уже был бы мертв. Значит, шанс выйти из очередной передряги живым еще есть. Пусть и мизерный.

«Неужели Хамки солгал?!» – подумал Макс, но быстро отринул эту идею. Фиолетовый сделал все, что мог, и все, что считал достаточным и правильным. То, что умари в храме не признали его, лишь на их совести.

Повозка скрипнула и остановилась. Макс невольно усмехнулся, вспомнив, что не так давно он уже был связан, и в тот раз не стал обедом для дикарей лишь чудом. В этот раз задача была намного сложнее, но и он находился в куда лучшей форме.

Из обоза парня весьма бесцеремонно вытащили три незнакомых умари, по одежде похожие на первых встреченных стражниц. Они надрезали лианы, сдерживающие его ноги, но лишь так, чтобы можно было идти мелкими шагами.

Он оказался у ступеней высокого каменного строения, чем-то напоминающего спецназовцу храмы инков с картинок в энциклопедии. Видимо, это и был тот самый Храм умари.

Подгоняемый громкими сердитыми командами, он вошел в темное, освещенное лишь редкими факелами нутро здания. Пройдя через небольшой коридор, попал в огромный зал, заполненный множеством нарядно одетых умари. Здесь он впервые увидел мужчин. Они были более крупными и статными. Вот уж права была Эйка, называя этих существ божественно красивыми.

Пихая в спину, его препроводили к противоположному концу зала, где на небольшом возвышении стоял трон, с которого в этот момент поднялась высокая девушка с фиолетовыми волосами до пояса. Вероятно, Ласса собственной персоной.

– Представься, зелириец! – приказала она.

– Я Макс, Глас Салангана Хамки. Разве Кодринка и Брастейка не сказали тебе об этом в письме?

– Твои слова не могут быть правдой! Я не знаю, сколько кристаллов зири стоила тебе ложь моих солдат, но Саланган Хамки никогда не явился бы зелирийцу и простым рядовым! Будь уверен, они понесут достойное наказание за свое предательство! Я же, как и другие послушницы Храма, посвятили свои жизни служению Хамки! Никто иной не достоин чести встретиться с ним, кроме нас!

Крыть такое упертое самоупоение Максу было нечем. Кроме блефа. Очень наглого блефа.

– Ты – драная кошка и никто больше! – зарычал он. – По какому праву ты решила, что можешь предугадать действия Салангана Хамки? Достойна его? Чем? Тем, что протирала задницу, сидя на этой крашеной лавке, которую, поди, называешь троном?

Ласса в ответ зашипела, чуть наклонив голову вперед, но ничего не сказала. «Что ж, по крайней мере, шокировать ее у меня получилось», – подумал Макс и тут же продолжил:

– Ты – паразит, лишь прикрывающийся именем Хамки! Во славу его трудятся твои подданные, которые не покладая рук работают на благо Теократии. Те одиночки, что живут в горах, лишенные нормальной пищи и сельхозугодий. Им тяжело, они страдают, но все равно славят Салангана Хамки. А ты – лживая лицемерная тварь, не знающая меры ни в чем! Легко воздавать хвалы Салангану, сидя в роскоши в храме. Но была бы ты благодарна ему за все, если бы тебе нечего было есть? Если бы ты была вынуждена рисковать собой, охотясь в землях зелирийцев? Одумайся! Блеск храма ослепил тебя! С трона верховной жрицы не видна жизнь простого народа. Ты веришь мне. Там, глубоко внутри, ты чувствуешь, что я не лгу, и я – Глас Салангана. Но ты боишься. Боишься потерять то, что имеешь. Боишься, что, когда следом за мной явится сам Саланган Хамки, ты станешь не нужна. Но, подобно Салангану Хамки, я добр. И поэтому я даю тебе последний шанс одуматься: если ты примешь меня и преклонишь колени, то я прощу тебя и сохраню твою жизнь!

Ласса замялась на несколько мгновений.

– Ты смелый, самозванец Макс, – с ухмылкой покачала головой она. – Но глупый. Я – жрица, а значит, я не могу ошибаться. Но я буду благосклонна и дарую тебе более быструю смерть, чем ты заслуживаешь за еретичество! Ты говоришь, что связан с Хамки. Так докажи это! На рассвете ты будешь принесен ему в жертву.

Она обернулась к стражницам и скомандовала:

– Увести его!

Под радостный гомон толпы его вывели из зала и, проведя по темным коридорам, бросили в сырую темницу в глубоком подвале.

– Хамки, где ты, когда ты действительно нужен? – вслух сказал Макс, вглядываясь в непроглядную тьму, окружающую его.

Некоторое время Макс неподвижно сидел, уставившись в пустую мглу перед своим лицом. В этот момент ему стало до боли одиноко и обидно. «Как так вышло? – спрашивал он себя. – Хамки отправился за Эйкой и пропал. Вельга погибла, защищая меня от тыкв. Лика, Кодринка, Брастейка… Кто знает, что с ними сейчас. Ласса сказала, что их ждет наказание. Значит ли это, что они сумели спастись?»

Спастись. Макс с горечью понял, что для них было лишь два варианта уцелеть: либо бросить его на произвол судьбы и сбежать, когда из столицы прибыл отряд по его душу, либо, собственно, «продать» его этому отряду. Но тогда за что их наказывать? Или кара подразумевалась, но не была смертельной? И как могли они, умари, предать не Макса, но свое божество, Хамки, которое они увидели собственными глазами?

«Это просто невозможно. Лика столько раз была готова умереть за меня… Невозможно, чтобы она просто смирилась и отступила перед лицом опасности», – Макс понимал, что так просто не могло быть, но и факт налицо – он один. Совсем один. Сидит в глубоких, подземных казематах храма, и рядом нет совершенно никого. Либо же было что-то неочевидное, чего он просто не мог знать. Может, они лишь изобразили смирение, чтобы остаться в живых и сохранить возможность выручить его? Кто знает.

– Что же с вами случилось, девчонки, – прошептал он, покачав головой.

Верить в худшее не хотелось, хотя сейчас Макс даже не знал, что было для него худшим: если бы Лика предала его или если бы она погибла, отдав за него жизнь. Ясно было лишь одно. Хорошие расклады отсутствовали в принципе.

Несколько минут он провел словно в ступоре, оценивая случившееся. И, немного придя в себя, спецназовец понял, что больше всего ему хотелось бы, чтобы его предали. Ведь это означало бы, что все живы. Живы Эйка и Хамки; просто фиолетовому плевать на Макса – он, если припомнить, и не обещал, что вернется. Говорил только, что «разберется». Жива Лика, и так не раз спасавшая ему жизнь, а теперь имевшая при себе немалое состояние в кристаллах зири. Только вот Вельгу не вернуть уже никак.

«Лучше пусть выживут они, пусть с ними все будет хорошо, – подумал он. – Я и так выиграл в лотерею, пережив телепортацию, а ведь шанс был всего тринадцать процентов. Удача кончилась. Это не мой мир. Мне тут делать нечего. Тут разберутся и без меня. А они пусть живут». Он грустно улыбнулся. Все это казалось таким нелепым, но таким почти… очевидным?

– Ну что, – вслух усмехнулся он. – Мужик, ты снова свободен. От всех и от всего. Подумаешь, в камеру засунули, и не из такого выбирались!

Он мотнул головой, очищая сознание. Вновь один. Воин в поле. Защищать некого, волноваться не о ком. Только он и его задача.

Выбраться. И выжить.

Макс, мысленно ощупав себя, примерно прикинул точки, на которые можно было воздействовать, чтобы ослабить путы. Извиваясь, он через некоторое время сумел размять и расслабить лианы достаточно, чтобы, преодолевая боль, суметь с хрустом вывернуть собственное плечо и избавиться от части пут.