Темный всадник (СИ) - "Каин" - Страница 34

— Что случилось с тем охотником? — спросила Виноградова, поправив на лбу локон волос.

— Тьма его поглотила, — криво усмехнулся Тимофей. — И если раньше император иногда позволял охотиться с силой. То после потери того аристократа Великий Мастер строго настрого запретил бить дичь с помощью талантов. Только простым оружием.

— Откуда вы знаете, что он погиб именно так? Может быть, он утонул? — предположила Арина Родионовна, но парень покачал головой:

— Я не сказал, что несчастный умер. Он вернулся с болот живым. Вот только часть его души навсегда вырвалась из него.

— Какая часть? — задал я самый важный вопрос.

— Его талант остался в этих местах, — ответил Тимофей и тряхнул головой, словно прогоняя плохие мысли. — Простите за эту темную историю. Это всего лишь страшная сказка этих мест. Не более.

— Сказка — ложь, да в ней намек, — протянул Фома и сунул в рот небольшую луковку с длинными зелеными перьями, которой сразу же захрустел.

— Все так, — кивнул Тимофей. — По крайней мере, уже много лет никто не использует силу для охоты. Да и просто без надобности применять ее здесь не стоит. Чтобы лиха не случилось.

— Давайте ка выпьем чаю, — предложила Виноградова, обхватив самовар ладонями. Внезапно металл стал светлее, и вода внутри загудела.

— Вы используете силу? Настоящую? — изумился гость.

Я тоже смотрел на соседку широко распахнутыми глазами. Призраки могли двигать предметы, но пользоваться силами, которыми владели при жизни, не умели.

Любовь Федоровна взглянула на свои ладони, которые дрожали, словно у живой. Потом повернулась ко мне.

— Как так? Как? — повторила она испуганно и замерцала.

Я вскочил на ноги и тотчас призвал пень, чтобы бросил ей нить силы. Женщина ухватилась за нее и буквально одним глотком втянула в себя тьму целого тотема. Тот закряхтел и едва не треснул. Мне с трудом удалось сохранить его, оборвав нить. Призрачная дама покрылась всполохами огня, которые тут же погасли.

— Паша, что происходит? — жалобно спросила она, протянув ко мне руку.

Я знал, что это будет больно, но не мог отказать своему призрачному другу. Потому сжал ладонь, готовясь ощутить холод. Однако вместо него почувствовал легкое тепло, словно осеннее солнце решило согреть мою кожу. Виноградова справилась со слабостью и отдернула руку.

— Прости, — пробормотала она.

Но я шагнул ближе и осторожно коснулся ее плеча. Женщина дернулась, но осталась на месте. Теперь и она поняла, что не леденит мою кожу.

— Как же так? — вновь спросила она, но уже без страха.

— Не знаю, — честно ответил я.

— Здесь всякое может случиться, — отозвался Тимофей. — Странное это место. Будьте осторожны, Любовь Федоровна. Не пытайтесь использовать силу за пределами вашего двора. Кто знает, что может случиться с вами, если вы вздумаете…

Женщина отошла от меня на шаг и вскинула руку. С ее пальцев сорвалось гудящее пламя. Оно образовало высокий смерч, от которого пахнуло жаром. Я попятился. Сила призрака оказалась поистине пугающей.

— Мой огонь, — заявила она, не сводя завороженного взгляда со своего пламени.

Затем словно опомнилась и потушила его. Сразу же стало темно. Мою руку схватила тонкая ладонь, и я все же приобнял Арину Родионовну, которая оказалась рядом.

— Чудеса, — пробасил Фома и осведомился, — А раньше у вас также все было?

— Я была сильной, — с гордостью заявила женщина и с грустью добавила. — Как же я скучала по этому.

Забывшись, она откинула назад волосы, обнажая идеально ровную кожу лба. Глаза дамы сияли радостью, а потом в зрачках мелькнуло что-то темное.

— Все хорошо? — уточнил я.

— Это место, — она махнула в сторону леса, — оно неправильное. Не должны такие, как я владеть талантами. А если все призраки станут такими же? Те, что на болоте.

— Они ослаблены, — нахмурился я.

Нечаева подняла лицо и нехотя отстранилась. Я был уверен, что мы оба подумали об одном: те следы в избушке могли принадлежать призраку. Потому другие духи и не заметили никого живого.

— А вы сможете сделать огненную птицу? — просто попросил Фома. Потом нетерпеливо переступил с ноги на ногу, с интересом глядя на Виноградову в ожидании чуда.

Любовь Федоровна взглянула на меня, словно спрашивая разрешения.

— Только не спалите дом, — согласился я и добавил, — И не выходите за ворота.

Призрак и помощник отошли подальше, чтобы через мгновенье над ними порхали сотни бабочек. Питерский восхищенно смотрел на них. Он выглядел как мальчишка, получивший лучший подарок. А обычно язвительная соседка посмеивалась, управляя огненными искорками, которые таяли, оказавшись в ладонях парня. Время от времени призрак толкала Фому, который пытался поймать огонь руками.

— Вам повезло с домашними, — заметил Тимофей, о котором мы успели позабыть.

Нечаева отошла от меня еще на шаг, и от этого стало холоднее.

— Все так, — я и не собирался с этим спорить. — Хотя Фома все еще зовет Любовь Федоровну «нашей женщиной».

— А меня секретуткой, — хмыкнула Арина Родионовна и добавила, — но как можно обижаться, если наш Фома все никак не может привыкнуть к некоторым новым для него словам.

— Скоро он пойдет на учебу, — смущенно пообещал я. — После курсов, уверен, наш помощник не станет говорить такого.

Вместо ответа Арина Родионовна улыбнулась и лукаво спросила:

— А мне тоже можно поиграть с огоньками?

— Конечно…

Она подхватилась и уже через несколько секунд оказалась рядом с Фомой, который ловил бабочку. Девушка ловко подпрыгнула и поймала крылатый огонек, который тотчас исчез на ее коже.

Мы с гостем какое-то время наблюдали за веселой игрой, а потом Тимофей вздохнул.

— С вами хорошо. Но мне пора уходить.

— Надеюсь, мы еще увидимся, — я пожал протянутую ладонь.

— Конечно, — сдержанно ответил парень, а потом добавил, — не провожайте. Я закрою за собой калитку.

Я задумчиво смотрел на его спину, а потом понял, что за все время так и не спросил его отчества. Хотя не сомневался, что уже знаю его.

В этот момент послышался смех и я обернулся, что Арина Родионовна вновь поймала бабочку первой.

Ночь была долгой. Домашние веселились с искрами, и я не решался им напомнить о времени. Слишком счастливыми они казались. Когда все утомились, мы наскоро убрали со стола посуду и унесли в дом. Там Виноградова велела нам идти спать и пообещала согреть воду. К моему удивлению, она сделала это без особых усилий. Видимо, она и впрямь была мощной огневичкой при жизни.

Арина Родионовна поднялась со мной на второй этаж и там, в темноте спросила:

— Вы не жалеете, что я приехала?

— Ни на мгновенье, — ответил я и девушка вздохнула.

После десятка ударов сердца она толкнула дверь в свою комнату и скрылась за порогом.

Я же вошел к себе и какое-то время стоял, прислушиваясь к звукам из коридора. Затем отругал себя за глупые фантазии и пошел в ванную комнату. После омовения я обернулся в полотенце и вернулся в спальню. Постель пахла лесными травами, которые напомнили об аромате волос Нечаевой. Я зарылся лицом в подушку и почти сразу же заснул.

Утро наступило быстро. Будто я и не спал вовсе. Однако ощущал себя отдохнувшим.

Внизу меня ожидали домашние, которые готовили завтрак.

— Проснулся? — спросила Любовь Федоровна.

По реакции Арины, которая сразу же повернулась в мою сторону, я понял, что Виноградова все еще остается видимой. Похоже, ей на это хватает силы, выпитой вчера. Я поежился, вспомнив, как она опустошила почти до самого дна тотем. В следующий раз надо будет выдавать тьму дозированно. Иначе придется постоянно делать новые тотемы.

Зимин и Шуйский прибыли к десяти утра. Об их визите мне сообщила Виноградова. Призрак обернулась в сторону входной двери, а затем коротко произнесла:

— Жандармы прибыли.

Я кивнул и встал из-за стола. Прошел в холл и отпер дверь. На пороге стояли кустодий и жандарм. И вид у них был очень колоритный. На лице Зимина красовалось несколько красных кровоподтеков, а костяшки кулаков были сбиты. Шуйский выглядел чуть лучше.