Матабар (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 7

— Значит скоро вернется, — проговорил себе под нос шериф…Келли. — Я приду через два дня, — после чего покосился на живот мамы. Арди уже привык к тому, что у мамы большой живот. Он все время спрашивал, что она такое съела, чтобы так потолстеть, но никто не отвечал. Все только говорили, что мальчика скоро ждет сюрприз. — Вам бы стоило спуститься вниз. Из города, в кое-то веки, прислали не вонючую пьянь, а вполне вменяемого коновала. Вместо виски он предпочитает шлюх. И это нисколько не оскорбление в вашу сторону, госпожа. Просто советую обратиться к нему по поводу родов. Вы, вроде, на сносях уже.

— Спасибо за заботу, шериф, — медленно, с паузами, проговорила мама Арди. — А теперь, если вам дороги ваши яйца и шлюхи фельдшера, то вы уберетесь с моей поляны и этой горы.

— Да сколько угодно, — незнакомец снова сплюнул, после чего как-то странно махнул шляпой и направился вниз по тропинке.

Мама опустила карабин только спустя несколько минут. Арди же, всем своим «я», испытывал нечто такое, когда услышал шум, оказавшийся голодными волками.

Глава 2

Арди лежал на кровати и смотрел в потолок. За окном уже сгустилась темная ночь. Слышались цикады. Они забавно щелкали, то сливаясь в единый ритм, то представляя совершенно не предсказуемую какофонию, так сильно раздражавшую мальчика.

Накрывшись одеялом, набитым пухом, ребенок размышлял о сегодняшнем дне. Компанию ему составляли четыре фигурки зверей. И несмотря на то, что они, как и все вокруг Арди, были из дерева, но, все же, отличались от общей атмосферы комнаты.

Небольшая, но достаточно просторная, чтобы здесь пусть и тесно, но комфортно разместилась резная кровать вдоль дальней стены. Кажется, отец и дедушка сами её сколотили. И если раньше Арди чувствовал себя на ней лилипутом, то теперь — все таким же лилипутом, но чуть большего размера. Если постараться, вытянуться всем телом, то можно было с трудом дотянуться кончиками пальцев ног и рук до её краев.

А еще на изголовье, Арди, тайком, под матрасом, делал зарубки — отмечал, как далеко он в очередном своем приключении умудрялся забраться за дозволенные ему границы.

Из того же серого дерева, что и кровать, рядом стояла тумбочка. На ней лежали вещи Арди, его нож и еще всякие безделушки. Красивые речные камешки, маленький осколок кристалла, принесенного ручьем, два соколиных пера и… обломок оленьего рога. Вот и все нехитрые сокровища ребенка.

Еще имелся шкаф. Покосившийся, с хлопающими, пошарпанными дверцами, но довольно крепкой штангой внутри. Достаточно крепкой, чтобы Арди, копируя отца, на ней подтягивался. До турника, установленного между деревьями поодаль от давно уже не работающего водяного колеса — мальчик не дотягивался.

Как можно догадаться, шкаф, как и все вокруг, тоже сложен из деревянных досок.

В отличии от фигурок.

Почему-то каждая из них, словно подражая живым зверям, отливала своим собственным цветом.

Но эти мысли, как и многие другие, лишь промелькнули и больше не задерживались в голове Арди. Он был занят совершенно другим. Куда более важным делом. И это даже не процесс созерцания потолка, по которому сейчас полз маленький паучок, спешащий по своим, паучьим делам.

— Кто это был? — спросил вслух Арди. — И что за странное слово… шериф.

— Может это значит, что он мастер собирать мед? — прозвучал грузный, густой, ленивый голос.

— Гута, какой мед! — ответил ему свистящий, чуть рычащий голос. — Вам лишь бы лапу сосать, да о меде думать! Шериф — это совсем другое. Шериф это… не знаю. Я слышала от волков, что иногда к ним в угодья приходят двуногие с дурно пахнущими, гремящими палками. И тогда льется кровь не добычи, а охотников.

— М-м-м, — протянул первый голос. — Мы не сосем лапу, Шали.

— Спящие Духи! Это все, что ты услышал из моей речи⁈

Арди чуть улыбнулся. Гута и Шали порой часами могли вот так забавно пререкаться. А всего один единственный раз, когда мальчик позволил себе подобное с мамой, то получил тряпкой чуть пониже спины. Несильно, конечно, но урок был усвоен.

— Ой, да что вы оба понимаете! — пискнул третий голос. Голос, обычно не сулящий ничего хорошего. — Шерифами называют тех, кто у двуногих приходит за слишком послушными детенышами! Они забирают их в такое место, где всем одинаково состригают шерсть на голове, заставляют носить странные листья на своем теле, а еще дают в руки эти самые палки и отправляют драться против других двуногих!

— Скасти, хватит врать! Ты смотри — Гута уже боится!

— Этот медведь боится вообще всего!

— Если бы ты его пореже пугал, то он, может быть, не так сильно и боялся!

— Ха! — засмеялся писклявый голосок. — Если я не буду его пугать, то как же он справиться со своим страхом?

— Я тебя ударю, — прогудел густой бас.

— Вот о чем я и говорю, Гута! Чтобы я тебя пугал? Да ни в жизнь! Не было такого никогда! Шали все врет!

Арди слегка прыснул. Скасти был хитер, смешон, но очень труслив.

— А почему забирают только послушных? — спросил мальчик.

— Потому что ни один непослушный детеныш не согласиться на такие изуверства! — резко воскликнул Скасти, после чего понизил голос и добавил. — Так что, Арди, прости, но, кажется, больше у тебя не получится поучится у меня мудрости. Скоро придет твое время стричь шерсть на голове! А у тебя и так её почти и нет, бедолага.

Арди не хотел стричь никакой шерсти! А еще…

— А как же мама… и дедушка, и папа?

— Я…

— Не слушай его, Арди, — перебил свистящий голос.

— Да, верно, Шали, — добавил бас. — не слушай ты эту белку, Ард.

— Вот так всегда! — фыркнул Скасти. — Все только и говорят — не слушай Скасти, не делай, как говорит Скасти, а потом мы все оказываемся в жо…

Скрипнула половица.

Та самая, что около входной двери. Её каждый раз пытались починить и отец, и мама, и даже дедушка. Но сколько бы не старались, какие бы идеи они не придумывали, у них так и не получалось решить задачу. Так что всегда, когда кто-либо заходил домой, то те, кто находился в данный момент внутри, мгновенно об этом узнавали.

Арди посмотрел на свой нож, ставший причиной этого «чуда».

Иногда, очень редко, но все же — Скасти посещали хорошие идеи…

— Папа пришел!

Арди вскочил ноги, схватил с подоконника жестяную кружку и, аккуратно отодвинув тумбочку, улегся на пол и приложил свое нехитрое устройство дном к уху, а горлышком к стене. Первым звуком, что он услышал стало гулкое — « дух», а затем чуть более стеснительное и неловкое — « кац». Воображение мальчика тут же нарисовало, как отец свалил с плеч тушу оленя… хотя нет, звук не такой хлесткий. Рога не ударили о пол. Наверное, небольшой кабан.

Большого, взрослого кабана даже его отец не смог бы дотащить до дома на своих плечах. Только волоком. Так что да — молодой кабанчик. Рядом, судя по звуку, поставили охотничье ружье.

От следующего звука мальчик немного скривился. Разве его родители не мог делать это потише? Целуются они…

— Ардан уже спит?

По телу мальчика пошли мурашки. Голос его отца напоминал шелест просыпающегося леса. Не густой, ни жидкий, не гулкий, ни пустой. Он звучал домом. Живой голос. В котором то половица скрипнет, то мышь где-то зашкребется. Арди надеялся, что когда он вырастет, то у него тоже будет такой голос.

— Да, Гектор. У мальчика был трудный день.

— Разумеется… день рождения и…

— Он был вчера, — перебила матушка. Кто-то другой мог бы подумать, что она злилась, но это не так. Арди вообще не видел его маму злящейся. Сердитой, строгой, иногда раздраженной, но не злящейся. — Ты опоздал.

Отец на какое-то время замолчал, а затем открыл двери шкафа прихожей, тоже совсем чуть-чуть, но скрипящие, и убрал туда что-то со звуком « кряк».

— Тогда подарок отдам по утру.

Подарок? С таким звуком? Явно не нож и не сапоги. Что-то другое… что-то тяжелое, чтобы Арди мог это услышать, но не очень большое, потому что легко поместилось на полку в шкафу.