Матабар (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 42

Волчица, кажется, чуть улыбнулась, после чего наклонила голову и прикоснулась камнем до лба Арди. Что произошло — он не понял, просто вот только что он сидел на попе около огромной волчицы и из провала в вышине лился свет Духа Ночи, а вот уже он лежит рядом со странным существом, а пещеру заливает свет Духа Дня.

Дул ветер, чуть завывая среди белоснежных камней и снежных узоров. Погас свет внутри хижины из ледяного стекла и таких же деревьев. А еще Арди не чувствовал ни угрозы, ни беспокойства. Ему было хорошо и тепло. Как… как под… одеялом? Да, кажется так называлось то, чем он укрывался в пещере Эргара. Шкуры козлов и козерогов, сшитые их же жилами, назывались одеялами.

— А где волчица? — спросил Арди, потирая глаза.

Кажется, он только что прекрасно выспался, что, вообще-то, весьма значительная редкость. Не такая, как искренний и честный ответ, но… Постойте. А откуда он знает, что искренний ответ на вопрос — большая редкость?

Ладно, не важно, это все мысли завтрашнего дня.

Существо рядом с Арди улыбнулось и провело пальцами-когтями по его волосам. Да! Это была не шерсть, а волосы. Они у него постоянно отрастали и Эргар отрезал их когтями, чтобы те не лезли на лицо. Точно — у него имелось лицо. А еще…

Арди поднял лапы… вернее — руки. Да! У него имелись руки и ноги! Такие же, как и у той, что сидела рядом с ним. Только его руки выглядели более… рукастыми, а вот у неё — покрытые шерстью, больше напоминавшие странные волчьи лапы. Как руки, так и ноги, ну или, все же, лапы… передние или задние, а может, вернее сказать, верхние или нижние.

Её морда или лицо… оно было одновременно схоже с тем, что охотник видел в собственном отражении на ручьях и озерах, но при этом сохраняло явные волчьи черты — все тот же длинный нос, густая шерсть, высокие, длинные уши и маленькие глаза. Теперь уже не ледяные, а ярко синие.

Но больше всего Арди заинтересовала странная шкура, в которую оделась волчица. Та крепилась на плечах поверх воротника из материала не похожего ни на кожу, ни на звериные шубы. А еще она носила… медальон? Да, кажется, это так называлось. На её шеи покоилась цепочка, увенчанная медальоном. И длинные волосы-шерсть, свитые в две косички, опускались вниз.

По центру лба странного существа все так же виднелся синий камень, только теперь он был обрамлен в… как же… ах да! В диадему. Камень оказался прямо по центру диадемы.

— Откуда я знаю столько новых слов? — спросил Арди скорее у самого себя, чем у нового собеседника.

— Я решила, что Эргар немного перестарался, пытаясь сделать из тебя того, кем ты не являешься, последний детеныш, — даже голос у неё звучал одновременно по-звериному и нет. А еще она все так же не двигала губами. Да, теперь охотник был уверен — та огромная ледяная волчица и это странное существо — одно и тоже… м-м-м… одно и тоже нечто! — Я не стала полностью забирать сказанное им — ибо это не мои слова, а ты не мой ученик, но, все же, так, мне кажется, лучше.

Арди выпрямился, встал на ноги и легонько попрыгал. Тело не болело, а голова больше не пыталась с каждым новым движением оторваться от плеч и улететь в свободном полете следом по тропам Кайшаса.

— Я видела, что тебя учили Шали и Гута, — продолжила… волчица. Пускай пока будет, все же, волчицей.

— Видели? — обернулся к ней Арди. — Где?

— В твоих снах, — уголки её губ снова вытянулись в доброй, теплой улыбке. — Ты видишь красивые сны, последний детеныш. Я наблюдала за ними всю ночь.

— Ночь… — Арди посмотрел на след Духа Дня, оставленный им в высоком небе. — Мой учитель…

— Скоро придет, — перебила его волчица, отчего глаза Арди едва из орбит не выпрыгнули. Старшие звери никогда не перебивают и…

— Это черта тех, кто умеет Слышать и Говорить, — будто прочитала его мысли волчица, при этом сделав особое ударение на последние два слова. — Мы часто говорим тогда, когда следует помолчать. Это то, чем мы платим за нашу особенность.

— Особенность, — Арди посмотрел на руки и на то место, где должен быть хвост. — я бы предпочел быть обычным барсом, а не кем-то особенным.

— И у тебя будет на это право.

— Да? Серьезно?

— Конечно, — кивнула волчица. — когда отцветут пять циклов и придет твой час выбирать себе тропу — ты сможешь остаться среди путей горных охотников и стать тем, кем когда-то стал Эргар.

Сердце Арди забилось чуть чаще.

— Неужели и правда я смогу стать таким же, как учитель⁈

Волчица опять кивнула.

Арди едва в пляс не бросился. Почему-то он знал, так же ясно, как то, что Дух Ночи сменяет каждый вечер Дух Дня, что волчица не обманывала его и говорила искренне.

— Мы говорили о твоих друзьях. В твоих снах я не увидела, как у тебя получается учится у них, — она протянула лапу-руку и указала поодаль себя, приглашая сесть. Арди, успокоившись и вспомнив, что он, вообще-то, хорошо воспитан и знает, как вести себя в обществе приличных зверей, уселся рядом. — Расскажешь?

В любой другой день или час, он бы уже давно воспользовался клыком Эргара и пускай хоть десять циклов просидит взаперти, но сейчас… Он ощущал тепло и покой. Знал, что чтобы не произошло, волчица не причинит ему вреда, а скорее даже наоборот.

— Ну, — немного потупил взор Арди. — Я могу ориентироваться в лесных разливах, как и учит Шали. Но не всегда могу отличить след одного зверя, от другого. А еще… я пытаюсь бегать так же быстро, как и она, но у меня не выходит. Шали говорит, что я делаю успехи и постепенно становлюсь быстрее, но я-то знаю, что она просто не хочет меня расстраивать.

— Понятно… а с Гутой как?

— С Гутой… Я научился правильно дышать и успокаиваться в опасных ситуациях, а еще надолго задерживать дыхание под водой. Могу всегда поймать рыбу и залезть на любое дерево, но… я не могу поднять камень даже в половину своего веса. Гута обещает, что у меня получится, но он… он как Шали. Они просто очень меня любят.

Волчица снова улыбнулась и во второй раз провела ладонью, теплой и мягкой, по волосам Арди.

— А как же со Скасти?

— Со Скасти? — переспросил охотник. — Он всегда всех разыгрывает, часто сквернословит, обманывает, выдумывает, но…

— Но у тебя получается с ним лучше всего?

Арди кивнул.

— Он учит меня слышать то, чего не слышат другие и видеть то, чего не видят другие и… мне кажется… ну, иногда, конечно. Не всегда. Но у меня получается. Так, например, в один день я едва не заблудился, но старый клен подсказал мне верный путь. Я тогда сказал Шали, что воспользовался её уроками, чтобы не обижать, но… Скасти даже не расстроился. Он сразу понял в чем дело. Или вот еще — помню, быстрый речной поток едва не забрал меня с собой, и я тогда сильно захотел, чтобы он вернул меня обратно на берег — но не хотел звать на помощь, а в следующее мгновение вот я уже на берегу. Гута тогда очень мной гордился, что я пересилил реку, но ведь это не так. Я даже не понял, что произошло.

И Арди рассказал еще много таких историй. Историй, в которые он и сам не очень верил, да и стоило ему вернуться обратно в Хижину Эргара, как все неурядицы и странности, произошедшие в лесных разливах, тут же забывались вчерашним сном.

Хотя — это сейчас Арди понял, что они забывались.

Странное ощущение. Вспоминать то, что раньше помнил, а затем почему-то забыл.

— А ты пробовал когда-нибудь говорить?

— Я постоянно говорю. Эргар иногда даже сердится на это.

— Не сомневаюсь, — хмыкнула волчица. — старый кот любит тишину… но я о другом. Пробовал ли когда-нибудь говорить так же, как Скасти учит тебя слышать.

Арди задумался. Он понял вопрос, но вот ответ на него оказался очень сложным. А еще… немного болезненным.

— Иногда… в особенно темные ночи, когда луна только начинает свой танец, мне сниться сон, — Арди сжал пальцы. Он смотрел себе под ноги, но вместо камней видел смутное видение. — Страшный сон… мне он не нравится…