Матабар (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 25

Ниже, метров в пяти или шести, несколько козерогов — больших созданий, с тяжелыми, закрученными рогами, стояли на тонких уступах. Их мощные, массивные тела, укутанные плотной шерстью, прилипли к практически пологой скале. Сперва Арди не понимал, почему те так напряжены, но когда уставший ветер взял небольшую паузу, то сквозь утихающую пургу мальчик различил группу из маленьких козочек и козлят.

Куда скромнее самцов, без таких устрашающих украшений, они, казалось, вылизывали камни, но если чуть приглядеться, становилось понятно, что по склону стекали ручьи холодной воды.

— Отец говорил, что нельзя охотится на зверей, когда те у водопоя, — прошептал Арди, отодвигаясь от обрыва.

Стоило ему это сказать, как холод вновь, бешенной, голодной собакой, скаля клыки и пожимая хвост, начал подбираться к своей добыче.

— Твой отец выбрал человеческий путь, маленький охотник, — Эргар спустился со своего лежбища и прижался к уступу. Он весь подобрался, поджал лапы и вытянул хвост, буквально вдавил морду к снежному настилу. — Зверь охотится тогда, когда он голоден. В этом нет того, что твой отец называл честью. Нет и бесчестья. Только путь, Ардан. И путь — таков.

Только путь… отпечаталось в сознании мальчика и холод снова отступил, а мысли об отце и его наставлениях заблудились где-то в дебрях ледяных вихрей.

— Когда начнется охота, детеныш, ищи самого маленького и слабого, — речь Эргара все меньше становилась понятной Арди и все больше походила на дикое рычание. — Если не получится убить одним ударом — отступи. Не трать силы попусту. А теперь — делай, как я.

Арди ожидал, что Эргар прыгнет прямо отсюда — орлом приземлившись на добычу. Мальчик видел несколько подобных сцен, когда убегал на Ястребиный Утес.

Вот только Эргар, видимо, о таком даже не подозревал. Вместо того, чтобы прыгнуть в пропасть, барс начал спускаться вниз. Сперва медленно, змеей сползая по склону, опираясь на самые незаметные уступы, хищник спускался все ниже и ниже. Снег стал его плащом, скрыв едва заметные голубые пятна на шерсти, а ветер запутал его запах, оставляя стоявших на страже самцов козерогов в полном неведении.

И, когда до цели оставалось всего несколько метров, Эргар оттолкнулся от скалы.

Мальчик никогда прежде не думал, что животное может двигаться со скоростью молнии, но именно её он и увидел. Белую, сверкающую стальными когтями, а следом зазвучал гром едва ли не треснувших скал и грозный рык:

— Чего ты ждешь⁈ — а затем пасть сомкнулась на шее ближайшего козерога.

Арди застыл. Чьи-то липкие пальцы вновь и вновь сдавливали его сердце, крутили и месили, как матушка месила тесто, перед тем, как начать печь его любимый пир…

Первые же капли крови, блеяние дергающегося в конвульсиях, придавленного Эргаром козерога, вид оголенной плоти, показавшейся их-под разорванной шкуры. То как в панике бросились врассыпную и козы и козлята, а за ними и протяжно блеющие самцы, как жадно рвал и давил барс свою жертву — все это заставило мир вокруг покраснеть.

Пальцы, сломанные и лишенные своих жутких костей, затерялись среди всего одного единственного чувства, захватившего сознание мальчика. Чувства, которое он думал, что знал, но на деле — лишь изредка, мимолетно приветствовал, никогда не пытаясь, да и не желая узнать получше.

Теперь же он мог различить тончайшие детали, ощутить все краски и осознать полноту ужаса всего одного слова — голод.

Мальчик сорвался вперед.

Он не знал, чем именно цеплялся за уступы- ногами или руками. Он бился о камни, сдирал кожу, кубарем летел вниз, на склон и, миновав Эргара, рвущего добычу, бросился дальше. Его быстрые ноги несли его следом за стадом, учащенное дыхание исторгало пар изо рта, а бешенное сердце пыталось обогнать своего владельца и первым настичь добычу.

Мир вокруг Арди стал сперва рыжим, затем огненным, а потом и вовсе — багряным. Все, что он видел перед собой — петляющего козленка. А все, что чувствовал — плетью подгонявший голод.

И, когда до цели оставалось всего рукой подать, в грудь мальчика что-то ударило. С такой силой, что он забыл как дышать. Отлетев назад, испахав спину острыми камнями, оставляя в снегу глубокую кровавую полосу, Арди замер. Неспособный пошевелиться, мальчик смотрел, как перед ним ступает оживший горный склон. Тот гремел тяжелой поступью, сотрясавшей землю, снежные покрова летели следом за ним по потокам усмиренного ветра.

— Вот и закончилась твоя охота, мал…

Грозный рык заставил ожившую гору замереть. Эргар появился из метели и ветра, встав перед Арди. Его длинные когти отражали лучи уже зажегшихся звезд, а хвосты били о ледяной настил, раскалывая тот и поднимая крупные хлопья снега.

— Эргар, Гроза Горных Пиков, — произнес склон, но чем больше Арди всматривался, тем отчетливее понимал, что глаза его обманули.

Голос принадлежал вовсе не горе, а козерогу. Только куда крупнее тех, что убежали. Размером с небольшой сарай, он обладал не одной парой рогов, а двумя. И такими массивными, что им бы могли позавидовать ветви молодого дуба.

Там, где ступал этот странный зверь, таял снег и расцветали травы и цветы.

— Ленос, Страж Южных Врат, — спокойно произнес барс. — Что ты забыл здесь, в разгар зимы?

Ленос промолчал. Вместо ответа он лишь бил копытом о землю и, через плечи Эргара, смотрел на вжавшегося в снег мальчика.

— Он пытался убить мою дочь, Эргар, — прогудел белоснежный козерог. — Так что отступи и дай моим копытам смолоть его кости, а рогам — разорвать плоть.

Ленос уже было дернулся в сторону, как куда более глубокий и протяжный рык, чем все те, что прежде слышал Арди, действительно сотряс скалы. В самом прямом смысле — они вздрогнули и сбросили часть ледяных шапок. Снег закружился в небе, сплетаясь в десятки тонких и длинных сосулек, а уже мгновением позже они дождем посыпались но Леноса, но, так и не коснувшись его шерсти, окружили мерцающим частоколом.

— Думаешь это остановит меня, старший брат?

— Не остановит, — барс, показательно, расслабился и улегся на землю. С его усов и шерсти все еще стекала кровь. — Но напомнит, Ленос, что мы вправе утолить свой голод.

— А мы вправе защищать наши жизни! — прогудел козерог и очередным ударом копыта заставил траву и цветы под его ногами взмыть вверх, окутывая и раскалывая сосульки.

— Но я не помню, о мудрый страж, чтобы королевы разрешали нам вмешиваться в пути меньших, — Эргар лениво и даже с какой-то насмешкой зевнул, демонстрируя багряные клыки. — Или, может, мне стоит позвать кого-нибудь из придворных сидхе, чтобы они нас рассудили?

Ленос еще раз ударил копытом, после чего фыркнул так сильно, что облако пара, вырвавшись из его широких ноздрей, растопило окружавший их снег и оголило черные камни.

— Если они нас услышат, — с той же насмешкой ответил козерог, после чего выпрямился и бросил быстрый, надменный взгляд в сторону мальчика. — От него воняет человеком и железом, Эргар. Не думал я, что так низко падет тот, чье имя я слышу среди горных штормов.

С этими словами Ленос развернулся и… нырнул в траву. Арди протер бы глаза, если бы мог пошевелить руками. Он так и не понял, показалось ему или, действительно, на манер форели, Ленос попросту прыгнул рогами вниз камней, исчезнув среди маленького цветочного луга.

— Ты можешь встать, детеныш? — спросил Эргар, нависнув над мальчиком.

Тот попытался подняться, но лишь застонал от боли, жидким пожаром разлившейся по телу.

Барс недовольно проворчал:

— Позор путей охотников, — но, тем не менее, бережно и нежно обвил мальчишку хвостами (от чего все равно вырвался очередной стон) и опустил себе на спину.

В несколько прыжков он вернулся обратно на плато, схватил клыками загривок еще теплого козерога и помчался обратно в Хижину. Мальчик же, лежа на широкой, пушистой и теплой спине барса, смотрел назад. Туда, где покрывался ледяной коркой цветочный луг. Впервые за долгое время он понял, как давно не видел леса.